Темный рай

Брайс бросил на Мэри острый взгляд, но на лице его при этом не дрогнул ни один мускул. Голос тоже был безупречно спокоен:

– Таунсенд дал Люси деньги на покупку ранчо. Разве она вам не говорила?

– Да я особенно и не интересовалась. Я не принадлежу к числу защитников внебрачных связей.

Саманта неловко заерзала на своем стуле, склонила голову и ничего так не желала, как стать совсем крошечной, а еще лучше и невидимой. До этого она успела сходить в дом v переодеться, с очевидным пристрастием к деталям – так переодевается маленькая девочка, дорвавшаяся до платяного шкафа своей матери. Но почему-то, даже сменив наряд. Саманта казалась еще более беззащитной, чем в купальном костюме. Мэри вспомнила об Уилле и прикусила язык.

– Так ведь в этом, понимаете, вся и штука, – вздохнул Брайс, играя кусочком льда в своем стакане с виски. – Таунсенд тоже не принадлежал. Он помешался на Люси, но сам очень переживал по этому поводу. Он не бросил ради нее жену, хотя их брак с Иреной в последние годы уже и браком нельзя было назвать. – Брайс отхлебнул виски очень маленьким глотком – ровно настолько, чтобы ощутить изысканный вкус напитка, – и уставился на противоположите сторону бассейна. – Глупость, конечно, цепляться за ничего не значащее, но привычное, когда можешь все начать сначала.

Саманта опять скрипнула ножками стула о каменную плитку площадки.

– Может быть, он все еще любил свою жену? – тихо сказала она. – Возможно, он просто не мог с собой справиться.

Брайс долго и со значением посмотрел на Саманту:

– Мы всегда можем с собой справиться, милая.

На глазах Саманты выступили слезы. Мэри захотелось обнять девушку и сказать ей, что Уилл все еще любит ее, что ему стоит помочь, стоит побороться за него, только Саманта этого не понимает. Но то было лишь предположение, а предположения уже и так завели Мэри слишком далеко в ее отношениях с братьями Рафферти. И все же она не могла сидеть сложа руки и наблюдать за тем, как Брайс соблазняет Саманту и завлекает ее в свои сети. Все равно что, засунув руки в карманы, смотреть, как сатанист охмуряет деревенскую девственницу. Мэри была здесь и несла определенную ответственность.

– Если бы люди всегда могли с собой справляться, – сказала Мэри, – у Бетти Форд не было бы клиники.[9] Для большинства людей слабость характера – не единственный недуг.

Брайс стиснул тонкие губы. Мэри не обратила на него никакого внимания, а встретила исполненный боли взгляд Саманты, пытаясь изо всех сил телепатировать девушке персональную направленность своего заявления.

– Очень романтичное замечание; полагать, что каждый человек может исправиться или заслуживает исправления, – сказал Лукас. Очевидно, посчитав, что память почившего Таунсенда может быть оскорблена полуголым видом, определявшимся шортами, Лукас сменил одеяние на широкие светло-коричневые брюки и цветастую рубаху с открытым воротом «а-ля Брайс». – Статистика, показывающая рост рецидивизма в наших тюрьмах, опровергает вашу теорию, Мэрили.

– Мы говорим не о сотнях уголовников. Речь идет о хорошем человеке, несколько раз сделавшем неверный выбор.

«То есть якобы о Таунсенде», – подумал Брайс, прекрасно понимая, что судья тут уже ни при чем. В этом случае он не мог более продолжать дискуссию с Мэри, без очередной мощной атаки на Уилла Рафферти, а Саманта, ясное дело, не была еще готова выслушать подобное. Брайс вздохнул и кивнул в знак согласия с точкой зрения Мэрили, про себя переведя ее в статус опасной особы.

– У вас очень наивный взгляд на человеческую натуру, – поднося к губам стакан с коктейлем, заметила Шерон. Она сидела между двумя мужчинами все еще в купальнике, лишь накинув на угловатые плечи черное прозрачное покрывало, мало что скрывавшее на обнаженном теле.

– Я предпочитаю думать об этом с большим оптимизмом, – криво усмехнувшись, возразила Мэри.

– Глупо! – резко заявила Шерон, чье внимание было сосредоточено на Брайсе. – Все люди исходят лишь из своих эгоистичных интересов. Те, что поумнее, взбираясь наверх, переступают через всех, кто может способствовать им в достижении желаемого. Жестокие идут напролом. Дураки же обречены на то, чтобы их топтали и оставляли умирать. Каждый за себя.

– Что ж, в подобных вещах вы разбираетесь лучше меня, – сладким голоском согласилась Мэри. – Я росла в тепличных условиях, – добавила она, заметив, как вспыхнули Щеки кузины Брайса.

– Подождите, – сказала Шерон, вставая. – Жизнь вас быстро научит.

У фасада дома послышался оглушительный рев мотора, заставивший приподняться даже Фабиана, полностью сосредоточившегося на своих солнечных ваннах. Во выжидательно посмотрели на боковые ворота.

– Привезли продукты, – вставая, проворчал Брайс. – Они дерут за доставку столько, что давно уже могли бы позволить себе установить глушитель из чистого золота.

Он подошел к воротам и… в следующее мгновение от летел назад. Высокие деревянные створки распахнулись со страшным треском ударившись о каменные стены, Брайс приземлился пятой точкой на кафельное покрыта террасы. За столом все напряглись, словно стадо дики животных, готовое каждую секунду сорваться с места броситься наутек.

– Уилл! – вскакивая на ноги, вскрикнула Саманта. Уилл с готовыми к бою кулаками вошел в распахнутые ворота и направился прямо к Брайсу:

– Ты – сукин сын! Оставь мою жену в покое, проклятая сволочь!

Язык Уилла слегка заплетался и походка была не ее всем твердой, но все внимание Рафферти было обращен к Брайсу, пытавшемуся подняться с мокрого кафеля на краю бассейна. Подойдя к противнику, Уилл развернуло и провел хук левой, попав точно в маленький подбородок Брайса. Тот опять упал, плюнув кровью, и яростно перевернулся на месте.

– Уилл, прекрати! – бросившись к мужу, закричал Саманта, шокированная его внешним видом: швы на лбу, под глазом черный синяк. С другой стороны, она пришла чуть ли не в восторг от того, что Уилл помнил о ней явился сюда, чтобы закатить сцену. В голове у нее про мелькнул миллион мыслей: Уилл любит ее, он приехал, чтобы забрать ее домой, и теперь они заживут счастливо несмотря на то что Брайс возненавидит Саманту, а вид на ее блестящее будущее можно навсегда похоронить.

Слабо и очень медленно соображая, Уилл повернулся к жене. Эта молодая женщина была ему незнакома: волосы распущены и ослепительным черным шелком разметались по плечам; на лице макияж, в ушах, на шее и руках драгоценные украшения; выцветшие джинсы и футболку сменило что-то шикарно-шелковое, цвета меди, великолепно оттеняя естественный смуглый цвет кожи. Эта женщина выглядела как топ-модель. Это не его Саманта! Слишком для него хороша! Ускользнувшая из пределов досягаемости. Желающая больше того, что мог дать ей Уилл. Его бывшая жена… бывшая жена… бывшая жена…

– В чем дело, Саманта? – спросил Уилл, надевая на лицо маску цинизма, чтобы скрыть собственный страх. – Не хочешь, чтобы я подпортил личико твоему любовничку?

– Он не мой…

– Попридержи язык! Я знаю, что за этим стоит. – Уилл повернулся на нетвердых ногах и широким жестом обеих рук указал на видимые признаки богатства Брайса. Рот его при этом скривился в горькой усмешке. – Мистер Богатый Сукин Сын! Он получает тебя, кусок «Старз-энд-Барз» да еще хорошенький молоденький кусочек для случки-и все это за раз! – Уилл наклонился к Саманте, обдав ее густым перегаром «Джека Дэниэлса». – Чертовски выгодная сделка, а, Саманта?

Саманте показалось, что Уилл выбил почву у нее из-под ног. Она почувствовала, будто валится назад, а мир при этом превращается в ее глазах в стремительную круговерть, и она с кулаками бросилась на Уилла, чтобы спасти себя и вычеркнуть его из своей жизни.

– Ты – подонок! Как ты смеешь говорить мне такое? После всего, что сам наделал, после всех этих твоих баб! – Саманта зашлась от ярости и обиды. Слезы потоком хлынули из глаз и текли по щекам, смывая с ресниц недавно нанесенную тушь. – После того, как ты все сделал, чтобы оскорбить меня!

9

Известная клиника для анонимных алкоголиков.