Нехорошее место

Действительно, даже легкие царапины на щеке Расмуссена были уже почти незаметны. Если бы не слезы и пот да не судорожные всхлипы, никто бы не догадался, что Расмуссену пришлось туго.

– Все просто, – объяснила Джулия Бердоку. – Я его расколола точно так же, как раскалывают алмаз: нашла слабую точку и слегка ударила. Он ведь, как и всякий подонок, судит о других по себе. Окажись мы в его положении, он бы с нами не церемонился. Конечно, я не собиралась выкалывать ему глаза. Но он решил, что я обойдусь с ним так же, как он обошелся бы со мной, будь я на его месте. Так что я всего-навсего сыграла на его бредовом представлении о людях. Психология. На что же ему жаловаться? На психологический прием?

Джулия повернулась к Бобби и спросила:

– Что оказалось на дискетах?

– “Кудесник”. Вся программа целиком. Вот что он, оказывается, переписывал, когда я за ним наблюдал. А потом началась стрельба, и на запасную копию ему не хватило времени.

Раздался звонок лифта, и на табло загорелась цифра, обозначающая этаж. Когда лифт поднялся, из него вышел следователь полиции Джил Дейнер, которого Дакоты хорошо знали.

Джулия взяла у Бобби коробку с дискетами и вручила Дейнеру.

– Вещественное доказательство. Улика номер один. Сможете теперь довести дело до конца? Дейнер ухмыльнулся:

– Да уж постараюсь, мэм.

Глава 11

Осмотрев багажник угнанного “Шевроле”, Фрэнк Поллард, он же Джеймс Роман, он же Джордж Фаррис, обнаружил войлочную сумку с инструментами. Фрэнк достал отвертку и снял номерные знаки.

Машина поднялась выше по склону, с полчаса колесила в тумане по еще более тихому району города и наконец остановилась в темном переулке. Фрэнк поменял номерные знаки стоящего тут “Олдсмобиля” и своего “Шевроле”. Если повезет, хозяин “Олдсмобиля” хватится номеров не раньше чем через пару дней, а то и недель. А до того времени Фрэнк может ездить без опаски: полиция, которая, должно быть, разыскивает “Шевроле”, по номеру его не узнает. К тому же завтра ночью Фрэнк бросит эту машину – либо угонит другую, либо купит новую, денег в сумке предостаточно.

От усталости Фрэнк еле на ногах стоял, однако в мотель не поехал. Появиться в мотеле в полпятого утра и спросить комнату – значит наверняка привлечь к себе внимание, а как раз это Фрэнку ни к чему. И вид у него после ночных похождений весьма подозрительный: щеки небриты, лохматые сальные волосы свалялись, джинсы и фланелевая ковбойка измяты и перепачканы. Нет уж, лучше отоспаться в машине.

Фрэнк отправился на юг, в Лагуна-Нигель. Там на тихой улочке он поставил машину под раскидистой финиковой пальмой, перебрался на заднее сиденье и, согнувшись в три погибели, устроился на ночлег.

Он чувствовал, что сейчас ему нечего бояться. Неведомый враг далеко. Для Фрэнка наступила передышка, и он может не вздрагивать от ужаса, ожидая, что страшный преследователь вот-вот заглянет в окно. Хватит ломать голову над тем, как к нему попала сумка с деньгами, хватит теряться в догадках насчет своего настоящего имени. Все равно ответа сейчас не найти: от усталости ум за разум заходит.

Однако мысли о таинственных происшествиях в Анахейме не давали ему уснуть. Зловещие порывы ветра. Жуткое журчание флейты. Брызги стекла, лопнувшие колеса, отказавшие тормоза, полетевшее управление...

Чье появление предвещал синий свет, озаривший пустую квартиру? Кто это так настойчиво преследует Фрэнка? Кто? А может, вернее было бы спросить – что?

Во время бегства из Анахейма Фрэнку некогда было размышлять над этими загадочными событиями, но теперь они не шли у него из головы. Чутье подсказывало, что он избежал столкновения с какой-то сверхъестественной силой. Больше того: он как будто знает, что это за сила. Знает, но в глубине души хочет отделаться от каких-то страшных воспоминаний, приказывает себе стереть их из сознания.

Наконец усталость взяла свое и отогнала мысли о странных событиях. Сон окутал его, и последнее, что сверкнуло в его сознании, была фраза из трех слов, с которой он очнулся в пустынном переулке: “Ветер и светлячки...”

Глава 12

Возни оказалось много. Бобби и Джулия ввели полицейских в курс дела, помогли убрать изувеченные машины, переговорили с тремя только что появившимися служащими охраны и вернулись домой, когда уже светало. Их подвезли на полицейской машине. Только дома Бобби вздохнул с облегчением.

Этот дом – просторный типовой коттедж в псевдоиспанском стиле – они купили два года назад. Они выбрали его в основном потому, что он показался им удачным капиталовложением. Дом был совсем новенький, сам район, где он стоял, стал застраиваться лишь недавно. Это угадывалось даже ночью – по окружающей растительности. Кусты только начинали разрастаться, а деревья едва дотягивались до карнизов.

Бобби отпер дверь и пропустил Джулию. Гул шагов по паркету в прихожей глухо отозвался в гостиной, подчеркивая ее пустоту. Обстановкой дома Дакоты, в сущности, не занимались – сразу видно, что они не намерены оставаться тут на всю жизнь. В гостиной, столовой и двух спальнях вовсе не было мебели, ковер и занавески самые дешевые. На прочие мелочи быта Дакоты тратиться не стали. Какой смысл выбрасывать деньги на обустройство, если Бобби и Джулия считают этот дом лишь временным пристанищем на пути к Мечте?

Мечта. Именно так – с большой буквы. Ради Мечты супруги шли на любые жертвы, экономили на одежде, отказывали себе в удовольствии лишний раз пойти в отпуск или купить шикарную машину. Не щадя сил, они упорно превращали сыскное агентство “Дакота и Дакота” в солидное предприятие, которое потом можно выгодно продать. Немалая часть дохода шла на расширение агентства. Чем только не поступишься ради Мечты.

Во всем доме обставлены были только кухня, общая комната и закуток между ними, где супруги обычно завтракали. Да еще большая спальня на втором этаже. Только эти комнаты они и обжили.

В кухне на покрытом коричневой плиткой полу стояли бежевые стойки, как в баре, и шкафы из темного дуба. Но, хотя Дакоты и здесь сэкономили на обстановке, в кухне было уютно. Чувствовалось, что кухня живет обыденной кухонной жизнью: тут лежит сетка с полудюжиной луковиц, там стоят бутылочки со специями и разложены кухонные принадлежности, с потолка свисают медные котелки, на подоконнике поспевают три зеленых помидора.

Джулия обессиленно прислонилась к стойке, словно ноги ее не держали;

– Выпить хочешь? – предложил Бобби.

– С утра пораньше?

– Я не про то. Молоко, сок?

– Нет, спасибо.

– Проголодалась? Джулия покачала головой.

– Мне бы только доползти до постели. Вымоталась как не знаю что.

Бобби обнял ее, крепко прижался щекой к ее щеке и спрятал лицо в ее волосах. Джулия обвила его руками.

Так они и стояли, не произнося ни слова. Ласковое тепло, которым они согревали друг друга, изгоняло последние остатки страха. Страх и любовь неотделимы, Открыв душу для любви, становишься уязвим, уязвимому же всегда страшно. Любовь к Джулии наполнила жизнь Бобби смыслом, и теперь он боялся: если, не дай бог, с Джулией что-то случится, то и сама жизнь окажется бессмысленной и ненужной.

Не разжимая рук, Бобби слегка отодвинулся и внимательно посмотрел в лицо жены. Следов крови не осталось. Ссадина на лбу уже затянулась тонкой желтой корочкой. Однако о ночных злоключениях напоминала не только ссадина. Смуглое лицо Джулии никогда не бледнело, но в минуты тревоги ее кожа цвета корицы со сливками приобретала явственный серый оттенок. Именно этот оттенок, вызывавший в памяти мраморные надгробия, лежал на ее лице сейчас.

– Ну чего ты? Все обошлось, – успокоил он жену.

– У меня этот кошмар и сейчас в глазах стоит. Я еще долго в себя не приду.

– Да после таких приключений об агентстве “Дакота и Дакота” будут ходить легенды!

– Не хочу я быть никакой легендой. Легенды – мертвечина.

– Ну а мы станем живой легендой. От клиентов не будет отбоя. Чем лучше пойдет дело, тем скорее толкнем агентство, а там и Мечта в кармане, – он нежно поцеловал ее в уголки губ. – Ладно. Надо позвонить в лавочку и надиктовать Клинту на автоответчик дальнейшие указания.