Заговор дилетантов

— В каком-то смысле да, — кивнул Легонтов. — Наш план пока безупречно претворяется в жизнь. Ваши чары в вагоне были потрачены не впустую, и Штайнер потерял последние остатки бдительности. Вот что значит — излишняя самоуверенность. Если бы он ожидал слежки или хоть какой-то борьбы, включилось бы его шестое чувство, и он не мог бы не почуять опасности. Но он ничего подобного не ожидал…

— И теперь документы у вас? — с надеждой спросила я.

— Не совсем. Пока они во избежание проблем спрятаны в надежном месте. Я — не Штайнер и не склонен недооценивать противника. Как говорится, подальше положишь, поближе возьмешь.

Что ж, Александр Матвеевич как обычно был прав.

— Честно сказать, меня и то удивляет, что у нас до сих пор все идет гладко, — продолжил он. — Вероятно, немецким агентам и в голову никогда не могло прийти, что им противостоят дилетанты. Они заподозрили какую-то гораздо более сложную интригу и, дай-то Бог, запутаются в собственных хитросплетениях. Но и нам нельзя терять от успеха голову. Теперь стоит подумать, как вывезти документы из Германии, чтобы не провалиться на самом последнем этапе.

— Как жаль, что не существуют таких маленьких-маленьких фотографических аппаратов, чтобы снять все документы на крошечную пленочку, спрятать ее где-нибудь в нитяных катушках дамского дорожного несессера, а потом, уже в России, увеличить изображение, — размечталась я.

— Подарите идею производителям фототехники. Но пока давайте поговорим о реальных вещах.

— А я уже успела продумать реально возможные варианты и полагаю, что разумнее всего отправить документы через наше посольство дипломатической почтой.

— А вы уверены, что никто из сотрудников посольства еще не завербован немецкой разведкой? — осторожно поинтересовался Легонтов.

— Александр Матвеевич, если подозревать всех и каждого в шпионаже — легко впасть в манию на этой почве. Даже если кто-то и завербован, уверяю вас, мы найдем и честных людей. А нечестные побоятся громкого скандала и не рискнут выкрасть наши бумаги из дипломатической почты. Относитесь к этому делу оптимистичнее! В конце концов, шпионаж — это всего лишь игра с крупными ставками. И кто сказал, что мы не сумеем переиграть своих противников?

— Ах, Елена Сергеевна, вы пока не понимаете, что это отнюдь не игра, что шпионаж — дело опасное, а в случае военных действий, которые могут развязать Россия и Германия, просто-таки смертельно опасное. И нужно быть предельно осторожным.

— Но ведь пока еще Россия не вступила в войну. Хотя, соглашусь с вами, в случае начала военных действий, особенно если Россия и Германия окажутся в противоположных лагерях, а скорее всего именно так и получится, шпионаж будет занятием опасным. А кстати, почему вы так долго не желали встретиться со мной в Берлине? Тоже опасности боялись?

— Представьте себе, да, — не стал отрицать Александр Матвеевич. — Я уже давно разыскал вас и наблюдал за вами издали, пытаясь определить, не следит ли за вами кто-то с немецкой стороны. После нашей дерзкой операции… С осторожностью, знаете ли, не пересолишь.

— Ну и как, следят за мной? — этим вопросом я не могла не заинтересоваться.

— В первый день присматривали, но формально, скорее для порядка, чем всерьез. Вероятнее всего, вас пока не подозревают в причастности к краже документов в вагоне. Сегодня слежку, как я понял, сняли, вот я и рискнул к вам подойти.

— Удивительно, какая в вас проснулась осторожность! А как же я смогу с вами связаться в случае нужды? Я сегодня попытаюсь найти выход на кого-либо из наших дипломатов…

— О! Звучит многообещающе. А каким образом вы намерены искать этот выход?

— Самым естественным путем — по знакомству. Посольство — это уголок России, а в России, если вы еще не забыли, все делается исключительно по знакомству. Надеюсь, кое-какие старые связи мне пригодятся.

— Такая женщина, как вы, — просто находка для любой шпионской сети, — расмеялся Легонтов. — Ейбогу, будь моя воля, я назначил бы вас резидентом.

— Благодарю за комплимент, но все же — как я смогу рассказать вам о результатах моих усилий, если в вашем отеле на Ноллендорфплатц мне появляться запрещено и никакой связи у меня с вами нет?

— Ну, для начала давайте назначим друг другу свидание где-нибудь в людном месте. Если я замечу слежку, я к вам не подойду. А если подойду, стало быть, все в порядке и мы можем разговаривать свободно…

— Какая все-таки у шпионов утомительная жизнь! — у меня невольно вырвался вздох. — Сколько всяких глупых условностей приходится соблюдать. Ладно, сегодня в пять, нет, лучше в шесть часов вечера буду ждать вас в людном месте. Например, у фонтана с Нептуном на Александерплатц у ратуши. Знаете, там такая коротенькая улица — Ратхаусштрассе — отходит от площади и на ней большой фонтан под названием «Нептунбрюннен»… Следить, не притащили ли мы за собой к Нептуну «хвостов», поручаю вам, у меня будут другие дела. До встречи.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Нарушение правил конспирации. — Визит к госпоже Фан-дер-Флит, урожденной графине Тотлебен. — Сплетни из дипломатических кругов. — Одна из обычных историй в моем вкусе. — На кон поставлены интересы России. — Новости из раздела криминальной хроники в позавчерашней московской газете.

Александр Матвеевич, прихватив все свертки и пакеты, а главное — порядком надоевшее мне каракулевое манто, проводил меня, нарушая все правила конспирации, к выходу из «Вертгейма» и усадил в таксомотор. Ворвавшись в гостиницу, я наскоро привела себя в порядок и отправилась выполнять обещание — в свою очередь искать выход на сотрудников русского посольства.

Собственно говоря, слишком долго блуждать в этих поисках я была не намерена, хотя из суеверных соображений не рассказала Легонтову о своих планах.

В Берлине уже несколько лет проживала моя добрая знакомая Елизавета Эдуардовна Фан-дер-Флит, урожденная графиня Тотлебен, муж которой был назначен на должность первого секретаря посольства России (в наше посольство подбирались дипломаты немецкого происхождения или хотя бы обладатели каких-то отдаленных немецких корней и немецких фамилий).

Госпожа Фан-дер-Флит слыла дамой образованной, не чуждой веяний прогресса и близкой феминистским кругам, а все феминистки в нашей необъятной стране знают друг друга почти как жители одной деревни. Попробую нанести визит Елизавете Эдуардовне и попросить у нее помощи…

Елизавета Эдуардовна встретила меня, что называется, с распростертыми объятиями и тут же в разговоре засыпала самыми разнообразными сведениями, в основном невинными сплетнями о российском дипломатическом корпусе.

Нашим послом в Берлине уже давно (настолько давно, что был удостоен упоминания в качестве посла даже у Брокгауза и Ефрона) служил граф Остен-Сакен, старец весьма почтенного возраста — ему перевалило за восемьдесят.

Возможно, политическая ситуация требовала заменить старого графа на этом посту на какого-нибудь молодого, энергичного, способного к сложным политическим интригам дипломата, но Николай Дмитриевич Остен-Сакен был любимцем вдовствующей императрицы-матери Марии Федоровны, да и кайзер Вильгельм относился к старику с большой нежностью и частенько удостаивал его личной беседы.

Граф после приемов во дворце кайзера с гордостью говаривал молодым дипломатам: «Искусству разговаривать с высочайшими особами нужно учиться!», полагая себя ловким политиком, даже если Вильгельм при встрече всего лишь советовал старику поменьше бывать на холоде и беречь здоровье. Впрочем, посол и так выезжал зимой из дому лишь в экстренных случаях, предпочитая принимать всех нужных, с дипломатической точки зрения, людей у себя.

Граф Остен-Сакен обладал огромным состоянием и представлял за рубежом Россию в традициях старого доброго времени — его приемы, балы, сервировка праздничных столов славились на всю Европу. Чтобы не ударить в грязь лицом, он содержал собственных поваров, булочника, буфетчика, кондитера и целый сонм лакеев.