Дорога перемен

Сегодня утром я наткнулся на нее в ванной, когда она решила принять душ в неподходящий момент. У меня была назначена встреча, и обычно, если я опаздываю, а Джоли или Хадли моются, они не против, что я вхожу побриться. Возможно, я просто не привык, что в доме женщины. Но как бы там ни было, эта конкретная женщина постоянно путается у меня под ногами.

Мы с Джоли возвращаемся из Бостона, где провели чертовски выгодные переговоры с покупательницей из Пьюрити и подписали договор на поставку «ред делишез». Не могу сказать, что я люблю Регалию — она толстая и за обедом съедает больше меня, но она ведь наш партнер.

— Я надеюсь, это станет началом очень долгого и взаимовыгодного сотрудничества, Сэм, — сказала она сегодня за пирогом с заварным кремом и опустила глаза, предварительно одарив меня многозначительным взглядом.

Смешно, но я стал брать с собой Джоли на встречи с покупательницами или с управляющими супермаркетами, потому что он всегда умеет вскружить им голову и знает, как очаровать. Он обладает искусством обольщения, чего нельзя сказать обо мне. Но Регалия запала на меня. Поэтому, будучи предпринимателем, я улыбнулся ей и подмигнул. Иногда мне кажется, что так вести себя нечестно, с другой стороны, из оптовиков женщин — одна на миллион, и я должен сделать все от меня зависящее, чтобы заключить сделку.

За рулем Джоли. Мы как раз проезжаем написанный от руки знак на подъезде к Стоу, когда он заводит разговор, — от самого Бостона он хранил молчание.

— Сэм, я хочу поговорить о моей сестре.

— О чем именно? — Я барабаню пальцами по приборной панели. — Не о чем говорить. Тебе хорошо с ней. Радуйся.

— Ну, я решил вмешаться, пока вы не поубивали друг друга.

— Ты все неправильно понял, Джоли. Между нами ничего не происходит. Мы просто стараемся избегать общества друг друга.

— А почему между вами сразу не заладилось?

— Воду нельзя смешать с маслом, — отвечаю я, — но нет причин, которые бы мешали им находиться в одном кувшине.

Джоли вздыхает.

— Сэм, я не хочу на тебя давить. Уверен, у тебя есть собственное мнение на этот счет. Но ради меня будь к ней не так строг.

— Без проблем, — обещаю я.

Джоли смотрит на меня.

— Хорошо.

Он останавливается у дома. Мы выходим из машины, и вдалеке я замечаю Джейн с Ребеккой. Наши взгляды встречаются. Такое впечатление, что мы перетягиваем канат и никто из нас не собирается сдаваться. Уступить — значит проиграть.

— Ты идешь? — спрашивает Джоли, направляясь в их сторону.

— Не думаю, — отвечаю я, не сводя глаз с его сестры. — Пойду ужин приготовлю.

Я сглатываю комок и отворачиваюсь, продолжая ощущать ее взгляд, прожигающий мне спину.

В кухне я кромсаю цукини и картофель и кладу их в горшочки, чтобы тушить. Разрубаю цыплячьи тушки на четыре части, обваливаю в муке и обжариваю на сковородке. Мелко рублю миндаль и чищу свежий горох. Этому я научился у мамы. Почти всегда готовлю я — если доверить приготовление Хадли или Джоли, мы будем питаться одними консервами «Блюда шефа Бойярди».

Через сорок пять минут я звоню в проржавевший треугольный колокольчик на крыльце, созывая всех ужинать. Джоли, Джейн и Ребекка идут из восточной части сада, Хадли спешит из западной. Они отправляются наверх в ванную, чтобы вымыть руки, а потом по одному садятся за стол.

— Налетай! — командую я, кладя себе куриную грудку.

Джоли рассказывает Джейн о Регалии Клипп, я не обращаю внимания на их разговор. В конце концов, я же при нем присутствовал. Сосредоточиваюсь на Хадли, который сегодня невероятно молчалив. Обычно за ужином ему рот не заткнешь, чтобы спокойно поесть. Но сегодня он гоняет горох по тарелке, вдавливая его в картофельное пюре.

Несколько минут мы просто едим — слышится лишь стук столовых приборов о старые мамины тарелки. Джоли держит куриную ножку, машет ею с полным ртом и довольно кивает головой. А проглотив, говорит, что очень вкусно.

— Знаешь, Сэм, — советует он, — если прогоришь с садом, открывай ресторанный бизнес.

— Я бы не стал называть обычного жареного цыпленка ресторанным блюдом. Кроме того, это всего лишь еда. Не стоит придавать ей такое значение.

— Конечно, стоит, — возражает Ребекка. — Вот она не умеет так вкусно готовить. — Она локтем указывает на мать, которая опускает вилку и нож и укоризненно смотрит на дочь.

— Чем вы сегодня занимались? — интересуется Джоли.

Джейн открывает было рот, но совершенно очевидно, что Джоли обращается к Ребекке и Хадли. Лицо и шею Хадли заливает краска. Что происходит? Я пытаюсь поймать взгляд друга, но Хадли ни на кого не смотрит. Вилка выскальзывает у него из рук, со звоном ударяясь о край тарелки.

Это заставляет Хадли вскинуть голову.

— Ничем, — раздраженно бросает он. — Довольны? У меня было полно работы.

Он что-то бормочет, комкает салфетку и швыряет ее в мусорное ведро. Но оно стоит далековато, поэтому Хадли попадает в Квинту — ирландского сеттера.

— Мне пора бежать, — говорит он и, чуть не опрокинув стул, встает из-за стола. Уходя, он хлопает дверью.

— Что с ним? — спрашиваю я, но, похоже, никто не знает.

От подобного проявления эмоций все опять замолкают, что мне только на руку. Я не люблю разговаривать за столом. Ни с того ни с сего сестра Джоли подает голос.

— Сэм, — спрашивает она, — а вот интересно, почему вы выращиваете только яблоки?

Я медленно выдыхаю через нос. По меньшей мере миллион раз я отвечал экспромтом на этот вопрос, заданный тупыми красотками, которые полагали, что поинтересоваться, чем я занимаюсь, — хороший ход.

— Яблоки отнимают много времени и сил, — отвечаю я, отлично понимая, что она спрашивала не об этом.

— Но вы могли бы зарабатывать больше денег, если бы не зацикливались на яблоках.

Возвращается знакомая головная боль. Она сводит меня с ума.

— Прошу меня простить, — говорю я Джейн, — но кто, черт побери, вы такая? Приезжаете сюда и уже через два дня указываете мне, как вести дела.

— Я не указываю…

Боль стреляет прямо в затылок. Я начинаю покрываться потом.

— Если вы хоть что-то понимаете в сельском хозяйстве — что ж, возможно, я послушаю.

Может быть, я ответил грубее, чем следовало. Она поднимает на меня взгляд, чуть не плача. На секунду — всего на секунду — я чувствую себя мерзавцем.

— Я не намерена терпеть оскорбления, — произносит она осипшим голосом. — Я только хотела поддержать беседу.

— А создали проблемы, — отрезает Сэм.

— Сэм… — предостерегает Джоли.

Слишком поздно. Джейн вскакивает и убегает. Да что с ними сегодня? Сначала Хадли, теперь Джейн.

За столом остаемся только мы втроем.

— Положить еще курицы? — предлагаю я, пытаясь растопить лед.

— Мне кажется, ты слишком бурно отреагировал, — выговаривает мне Джоли. — Лучше бы тебе извиниться.

Что тут скажешь — двое на одного! Я закрываю глаза, чтобы утихла боль, и вижу, как Джейн бродит по тускло освещенному саду. Она обязательно поранится или оступится.

О чем я думаю? Я качаю головой, взывая к разуму.

— Она твоя сестра, — отвечаю я Джоли. — Это ты ее пригласил. Послушай, ей не место здесь, в деревне. — Я пытаюсь выдавить улыбку. — Она должна носить высокие каблуки и цокать ими по выложенным мрамором гостиным в Лос-Анджелесе.

Ребекка вскакивает из-за стола.

— Так нечестно! — восклицает девочка. — Вы ее даже не знаете!

— Я повидал таких, как она, — возражаю я, глядя прямо на Ребекку. На секунду мне кажется, что она тоже вот-вот расплачется. — Ладно! Будет лучше, если я пойду и извинюсь? — Я хочу сделать это для очистки совести, но остальным знать об этом не обязательно. Я не могу ударить лицом в грязь перед Джоли, поэтому опускаю голову и делаю вид, что вздыхаю. — Черт! Ради мира и покоя. — Я тяжело поднимаюсь из-за стола. — Вот вам и счастливый, тихий семейный ужин.

На улице выводят серенады кузнечики. Вечер влажный, поэтому все полевые цветы вокруг дома устало поникли. Я слышу странный звук, доносящийся из сарая, где мы ставим трактор и моноблок. Высокий механический визг, а потом звон — что-то бьется. Я иду туда, поворачиваю за угол и обнаруживаю Джейн Джонс у коробки с глиняными фигурками голубей оранжевого цвета, которые я использую для стрельбы по мишеням. Она лезет в коробку, достает фигурку и швыряет ее в красную стену амбара метрах в шести. Первая еще не успевает превратиться в пыль, как она уже держит в руках вторую, готовая к броску.