Девятнадцать минут

Когда его мать на противоположном конце города помогала появиться на свет новому гражданину Стерлинга штата Нью Гемпшир, Питер Хьютон проснулся. Отец, уходя на работу, постучал в дверь его комнаты – сигнал, что пора вставать. Внизу уже приготовлена миска и коробка с хлопьями. Мама не забывала сделать это, даже если ее вызывали в два часа ночи. А еще рядом лежит записка с пожеланиями хорошего дня в школе, словно это так просто.

Питер отбросил одеяло. Все еще в пижамных штанах он подошел к письменному столу, сел и подключился к Интернету.

Слова в окне сообщения были размытыми. Он потянулся за очками – они всегда лежали рядом с компьютером. Надев их, он уронил, футляр на клавиатуру. И вдруг увидел то, что ни за что не согласился бы увидеть опять.

Питер выпрямился и нажал «CTRL-ALT-DELETE», но слова все равно стояли перед глазами, даже когда экран стал пустым, даже когда он закрыл глаза. Даже когда он заплакал.

В таком городке, как Стерлинг, все знают друг друга, и всегда знали. В некотором смысле это очень успокаивает – чувствуешь себя частью огромной семьи, которую ты иногда любишь, хотя иногда попадаешь в число нелюбимых детей. Иногда это ощущение буквально преследовало Джози. Как, например, сейчас, когда она стояла в очереди в столовой за Натали Зленко, задерживающей всю очередь возле первых блюд, которая, когда они учились во втором классе, пригласила Джози к себе поиграть и уговорила ее пописать на лужайке перед домом, как мальчики. «О чем ты только думала?» – спрашивала мама, приехав за ней и обнаружив девочек сидящими с голыми попками среди нарциссов. Даже теперь, спустя десять лет, глядя на Натали Зленко с ее почти налысо остриженной головой и вездесущим однообъективным зеркальным фотоаппаратом, Джози не могла не думать о том, вспоминает ли и Натали тот случай.

С другой стороны от Джози стояла Кортни Игнатио – самая популярная девушка в Стерлинг Хай. С волосами медового цвета, спадающими на плечи, словно шелковая шаль, и заказанными из магазина «Fred Segal» джинсами с низкой талией, она порождала целую свиту клонов. На подносе Кортни была бутылка с водой и банан. На подносе Джози – тарелка с картофелем фри. Закончился второй урок, и, как предсказывала мама, она умирала от голода.

– Эй, – сказала Кортни достаточно громко, чтобы Натали услышала. – Можешь сказать этой лесбиянке, чтобы она нас пропустила?

Щеки Натали вспыхнули, и она прижалась к витрине с салатами, чтобы Кортни и Джози могли ее обойти. Они заплатили за свою еду и прошли в зал столовой.

Входя в столовую во время большой перемены, Джози всегда чувствовала себя исследователем дикой природы, наблюдающим за различными видами в их естественной, неучебной, среде обитания. Тут были заучки, которые корпели над учебниками и смеялись над математическими анекдотами, которые никто кроме них и не хотел понимать. За ними был стол помешанных на искусстве, которые курили сигареты из смеси пряных трав во время уроков физкультуры за школой и рисовали японские комиксы на полях своих тетрадей. Недалеко от кондитерских изделий расположились уроды, они пили черный кофе в ожидании автобуса, который должен был отвезти их в физико-математическую школу за три города отсюда на дополнительные занятия. Рядом сидели наркоши, уже с самого утра под кайфом. Были и изгои, вроде Натали и Анжелы Флаг, которым приходилось дружить, поскольку никто больше не хотел иметь с ними дело.

Ну и, наконец, компания Джози. Они занимали два стола – не потому, что их было много, а потому, что они были самыми популярными: Эмма, Мэдди, Хейли, Джон, Брейди, Трей, Дрю. Как только Джози начала гулять с этой компанией, она все время путала имена – настолько они были взаимозаменяемыми.

Они и внешне были похожи: парни все как один одеты в бордовые спортивные свитера местной хоккейной команды, из-под бейсболок козырьком назад – яркие пряди челок, торчащие, словно языки пламени. Девушки – специально подобранные копии Кортни. Джози незаметно стала одной из них, потому что тоже была похожа на Кортни. Ее непослушные волосы были вытянуты в гладкие, как стекло, пряди, а от высоких каблуков она не отказывалась, даже когда на улице лежал снег. А раз внешне она стала такой же, как они, то уже не имело значения, какая она на самом деле.

– Привет, – сказала Мэдди, когда Кортни присела рядом с ней.

– Привет.

– Вы слышали о Фионе Кирленд?

Глаза Кортни загорелись. Ее жизнь оживляли только сплетни.

– Это та, у которой груди разного размера?

– Нет. Та учится на втором курсе. Я имею в виду ту, что учится на первом.

– Та, которая всегда таскает коробку с бумажными носовыми платками из-за своей аллергии? – спросила Джози, садясь рядом.

– Или не из-за аллергии, – ответила Хейли. – Ее направили в реабилитационный центр, потому что она нюхала кокаин.

– Да ты что!

– И это еще не весь скандал, – добавила Эмма. – Ее дилером оказался руководитель кружка читателей Библии, который собирался после уроков.

– О Господи! – воскликнула Кортни.

– Вот именно.

– Привет, – Мэтт сел на стул рядом с Джози. – Почему ты так долго?

Она повернулась к нему. На этом конце стола ребята готовили бумажные шарики, чтобы плеваться, и обсуждали, где в конце весны можно покататься на лыжах.

– Как ты думаешь, когда закроют спуски на Санапи? – спросил Джон, посылая бумажный шарик в сторону паренька, уснувшего за дальним столом.

Джози в прошлом году ходила с ним на выборочный курс языка глухонемых. Как и она, он учился на третьем курсе. Раскинув худые бледные руки и ноги, он всхрапывал широко открытым ртом.

– Не попал. Слабак, – сказал Дрю. – Если закроется Санапи, можно поехать в Киллингтон. Там снег лежит чуть ли не до августа.

Его шарик оказался в волосах парня.

Дерек. Этого парня звали Дерек.

Мэтт посмотрел на картофель Джози.

– Ты же не будешь это есть?

– Я умираю от голода.

Он многозначительно ущипнул ее за талию. Джози посмотрела на картофель. Десять секунд назад он казался золотистым и ароматным, а теперь она видела только жир, расплывающийся пятнами на бумажной тарелке.

Мэтт взял горсть картофеля себе, а остальное отдал Дрю, который только что отправил свой бумажный шарик и попал парню в рот. Кашляя и отплевываясь, Дерек проснулся.

– Приятного аппетита! – Дрю хлопнул Джона по раскрытой ладони.

Дерек сплюнул в салфетку и старательно вытер рот. Он оглянулся, чтобы посмотреть, кто еще это видел. Джози вдруг вспомнила знак из языка жестов, хотя практически все, что она выучила на занятиях, вылетело из головы сразу же после зачета. Круговое движение закрытым кулаком напротив сердца значит «Извини».

Мэтт наклонился и поцеловал ее в шею.

– Пошли отсюда. – Он потянул Джози за руку, помогая ей встать, и повернулся к друзьям. – Пока, – сказал он.

Спортзал в школе Стерлинг Хай располагался на втором этаже, а над ним должен был быть плавательный бассейн. Но на него денег не хватило, и поэтому теперь там были три классные комнаты, где слышался топот ног и удары баскетбольного мяча. Майкл Бич со своим лучшим другом, Джастином Фридманом, два первокурсника, сидели на линии баскетбольного поля, а учитель физкультуры в сотый раз демонстрировал технику дриблинга. Это было бесполезно – ребята в этом классе были либо экспертами в баскетболе, либо, как Майкл и Джастин, бегло разговаривали на языке эльфов, для которых слово «пробежка» означало бег домой после школы, чтобы не оказаться повешенными на вешалке в гардеробе. Они сидели, скрестив ноги с голыми коленками, и слушали, как скрипят белые кроссовки тренера Спирза, когда тот бежит из одного конца зала в другой.

– Спорим на десять баксов, что меня выберут в команду последним, – тихо проговорил Джастин.

– Как хочется уйти отсюда, – поддержал его Майкл, – Может, случится пожар?

Джастин ухмыльнулся:

– Землетрясение.