Горизонт событий

И он рассмеялся.

Борланд, Клинч и Драм встали у входа. В них никто не стрелял — вояки пытались забраться в машины. Вероятно, в их инструктаже относительно выброса отсутствовала важная деталь — в момент кульминации на поверхности не работает ни один двигатель внутреннего сгорания.

Сталкер открыл огонь сразу после Клинча. Бойцы Коалиции падали мертвыми или ранеными, совершенно обезумев от разгневанной природы. Никакие тренировки и методы обучения не заменят опыт. А чтобы наработать способность отличать нарастающий этап выброса от критического, нужен опыт такой, какой никому не пожелаешь.

Небо полыхнуло оранжевыми сполохами, приобретя полностью бордовый оттенок. Конец уже приближался.

Оставалось от одной до пяти минут. Впрочем, с учетом необыкновенно затяжного выброса феерия могла затянуться минут на двадцать. Этого не мог предсказать никто.

И тут сталкер увидел нечто, что сумело удивить его даже сейчас.

В короткой вспышке красно-бордового неба отчетливо был виден человек, ползущий к аномалии на стене Барьера. Это был Мармадок. Все еще живой, он полз по земле, оставляя за собой кровавый след. Борланд был свидетелем того, как метафора становится реальностью. Молодой сталкер нашел в себе силы, чтобы заранее отползти от лифта, не будучи замеченным, и добраться до стены.

И, протянув руку, коснуться аномалии.

— Никита, — выдохнул Клинч.

Мармадок закричал. Его рука погружалась в сизое пятно все глубже. Затем парня рвануло и впечатало в самый центр аномалии.

— Аномалия, выброс! — выпалил Борланд. — Клинч! Выброс и аномалия! Мать твою, это же…

— Снорк, — закончил Драм.

Двое вояк промчались мимо, направляясь к лифту. Но сэры на них даже не смотрели. Их взгляды были обращены к Мармадоку, кричащему от невыносимой боли.

Скрюченные руки вытянулись, став чуть длиннее и тоньше. Волосы побелели, превратившись в жалкое подобие большого мотка спутанной лески. Ученого сталкера закрутило, словно в мясорубке, и выбросило на несколько метров вперед. Аномальный участок стены взорвался, жахнув каменными осколками. Заплесневелое пятно исчезло, на его месте осталась аккуратная круглая дыра с оплавленными краями, метра три в диаметре.

Мармадок привстал на четыре конечности. Лицо трансформировалось в уродливую бледную маску. Он опустил голову, и костюм на спине разошелся. Позвоночник за считаные секунды вырос раз в пятнадцать, прорывая дымящуюся кожу и плавной дугой выпирая из тела. Кости частично вылезли из мышц, до предела натянув связки. Когда бывший сталкер медленно поднял голову, в его диких глазах уже не было ничего от человека.

Красное небо вновь перешло в оранжевое. Мармадок рванул головой поочередно во все стороны, ломая шейные позвонки. Хруст был отчетливо слышен в ухе Борланда, затем устройство связи Мармадока сломалось и слетело с головы. Прорычав, снорк сделал первый прыжок.

Первыми жертвами Мармадока стали двое незадачливых контрактников, так и не успевших добраться до лифта. Одному он сломал шею так быстро, что бедняга наверняка ничего не заметил. Второй был почти разорван пополам. Снова началась стрельба военных, полностью безрезультатная. Снорк с клокочущим воплем снова подпрыгнул, изворачиваясь в воздухе в нужную сторону, и помчался к грузовику неуловимыми зигзагами.

Провожая его изумленным взглядом, Борланд снова заметил аккуратное отверстие в стене Барьера. Толкнув Клинча и Драма, он побежал вперед.

Свою пробежку поперек прямоугольника базы он запомнил надолго. Твердая поверхность дергалась под ногами в угоду невидимым хозяевам Зоны, трясущими землю по своему желанию. Небо снова погасло на целую вечность — полторы секунды одноразовой жизни. Справа была мертвенная тишина и пустота; слева, за грузовиком и двумя «тиграми», творилась бойня, учиненная снорком. Захлебывающиеся вопли в левом наушнике в дополнениях не нуждались. А одинокий прожектор на вышке в углу базы продолжал светить на пятно Барьера, теперь уже показывающее не аномалию, а дебри Зоны.

Борланд добежал до отверстия, нырнул в него и, подняв G36, стал дожидаться Клинча. Майор проскочил куда-то сзади него, а Драм замедлил шаг и повернулся к месту схватки военных со снорком.

— Драм! — крикнул Клинч. — Ты чего встал? Двигай сюда!

Крепкий человек посмотрел на Борланда, и сталкеры поняли друг друга.

— Идем! — решил Борланд, дернув Клинча за руку. — Он остается!

— Что? — заорал Клинч.

— За мной! — проревел Борланд, треснув майора по шлему. — Двигай за мной!

Медленно сняв с себя наушник, Драм позволил ему упасть на землю. Ледяной ветер обдувал его, словно иссушая без остатка. Облака стали закручиваться в кошмарный круговорот.

Драм мог допустить проникновение Зоны за пределы стены, но не за границы базы. Став мобильным дополнением к Барьеру, он должен был удержать снорка. Крепче схватив автомат, сталкер двинулся к грузовику.

Мармадок выпрыгнул из-за него, прокатившись по земле. Бывший ученый был забрызган кровью врагов. Глаза горели зеленоватой яростью хищника. Многочисленные коричневые трещины усеяли его бледное лицо. Прыгая с одной пары конечностей на другую в невообразимом аллюре, снорк смотрел на Драма и рычал.

Драм нажал на спуск.

Он разнес снорку голову на части в тот момент, когда острые когти распороли ему шею.

Глава 4. Закрытый люк

Все в мире было относительно.

Отвратная дыра в стене с сохранившимися по краям следами аномалии — само по себе отталкивающее зрелище. Вдобавок она по-прежнему освещалась прожектором. И еще являлась проходом в ночную Зону, пребывавшую в данный момент в крайне разъяренном состоянии. Борланд мог определенно сказать, что не видел ничего более кошмарного. Однако то, что творилось за его спиной, не оставляло времени ни на размышления, ни на сожаление. Речь шла исключительно о том, погибнуть ли стоя на месте или в попытке спастись. Он безоговорочно выбирал второе.

— Вперед! — хрипло подгонял он Клинча, споткнувшегося за шевелящуюся корягу. — Отстанешь — ждать не стану!

Майор ничего не отвечал. Автомат он давно выбросил, следуя примеру Борланда, и перешел на спринт. Стрелять тут не приходилось, хотя теоретически было в кого. В первую же минуту им попалась визжащая, ослепнувшая от вспышек свинья, которая не разбирая дороги промчалась наперерез, взметая копытами комья влажной грязи. Мутанты на местности должны были бесноваться особенно сильно, хотя опасных хищников тут быть не могло. Хищники Зоны были умнее, чувствовали неизвестно какими синапсами, что во время выброса их потенциальная добыча сама растопчет кого угодно. Борланд впервые осознал, что сведения о Зоне тоже в свое время были получены путем исследований в точно такой же обстановке. Наверняка у научников-энтузиастов имелась нужная дверь в подвал, в котором можно было схорониться в нужный момент, либо еще какие мудреные способы, а также солидный финансовый стимул. Это не меняло факта, что исследовать выброс им приходилось в тех же условиях, в которых Борланду и Клинчу было суждено сломя головы нестись в глубь Зоны.

— Куда мы? — позволил себе спросить майор.

— Подвал.

— Где?

— За озером.

Не было никакой нужды объяснять, что за подвал и за каким озером, — о схроне Борланда в районе топей Агропрома не знал почти никто. Это был даже не основной вариант спасения — всего лишь призрачный шанс, чуть более приемлемый, чем идея потратить последние минуты жизни в поисках свободного укрытия, неизвестно откуда могущего возникнуть там, где его не было. Если сталкеры что-то и усваивали в первый месяц жизни в Зоне, так это расположение всех до единой точек укрытия от выброса, которые только можно было найти или оборудовать вручную. На западе Агропрома не было ровным счетом ничего. Так считалось.

— Не успеем, — выдохнул майор.

Борланд не ответил. Это было бы слишком расточительным расходом дыхания. Все его тело, сознание, мысли слились в единую пылающую машину, сутью которой было непрерывное движение. После нескольких суток в четырех стенах подобные нагрузки давались ему тяжелее, чем раньше. Он бы с наслаждением сбросил с себя душный прорезиненный костюм, если бы мог чем-нибудь компенсировать затраченное на это время. Еще сталкер полностью пренебрег аномальной активностью. Привычная осторожность в Зоне и директива двигать во время выброса к ближайшему укрытию любой целой вступили в непримиримый конфликт, из которого победителем вышла теория вероятностей. Аномалии во время выброса как бы затухают, угодить в одну из таких довольно сложно, да и то есть шанс выкарабкаться — если есть желание пополнить ряды снорков. Но сам выброс — стопроцентная смерть. Если не существования, то рассудка и образа жизни.