Страница 12 из 43
— А в Санкт-Петербурге?
Галустян снова обратил свой горячий взор к блондинке. Она встрепенулась.
— Дыбенко восемь, сто один.
Ледогоров наконец повернулся к ней.
— А вы кем приходитесь?
Она высоко подняла голову.
— Жена.
— Можно вашу фамилию, имя и отчество?
— Воротникова Галина Романовна.
— Давно замужем?
Глаза Ледогорова откровенно смеялись. Она скривила губы.
— Мы еще не расписались. У нас гражданский брак. А что? Нельзя?
— Можно-можно, — Ледогоров вернулся к бумаге. — Кстати, на Дыбенко — это ваша квартира?
— Снимаем. А что, нельзя?
— Да можно, — он улыбнулся. — Что вы такая агрессивная? Рафаэль Михайлович, вы работаете?
— Канэчно!
— Где и кем?
Галустян опять наморщил лоб.
— Киллер я.
Ледогоров чуть не свалился со стула.
— Кто? Кто?
— Ну киллер. Здесь купи ль, там продаль.
Смех просто рвался наружу.
— Может быть — дилер?
Галустян облегченно заулыбался.
— Ха! Точно — дилер! Я же по-русски очэнь нэ харашо.
Ледогоров покрутил в пальцах ручку.
— А где работаете?
Потерпевший снова погрустнел.
— В фирма. Нэ помню названия. Визитка в бамажник. Он у вас. Я два мэсяц как прыехаль.
Ледогоров кивнул.
— А вы, Галина Романовна, домохозяйка?
— Почему? — она передернула плечами. — На рынке торгую. На Правобережном. А что?
— Да ничего, ничего, — он протянул Галустяну листок с объяснением. — Читайте. Все ли правильно?
Потерпевший махнул рукой в сторону своей дамы.
— Пусть она. Я же по-русски…
Девица смутилась. Видимо, чтение не входило в число ее любимых занятий.
— Прочитайте вы. У меня глаза от бессонных ночей болят. — Находчиво выкрутилась она.
Ледогоров послушно кивнул.
— Ради бога. По существу заданных вопросов могу пояснить следующее… на автомашине «мерседес», которой управляю по доверенности… остановили у Аничкова моста… попросили подвезти…
Он мучительно думал, стоит ли под каким-нибудь соусом показать фотографии.
— … угрожая оружием, попытались завладеть автомашиной…
Очень боязно было ошибиться и засветить свое знание ситуации.
— … оказал сопротивление, после чего они начали стрелять в меня…
Все-таки хотелось рискнуть. Это был шанс быстро получить все необходимое.
— … славянского типа, волосы светло-русые, одеты во все темное, опознать смогу. Все верно?
Галустян кивнул.
— Вот здесь, — Ледогоров протянул ему листок. — С моих слов записано верно. Мною прочитано. И подпись.
Здоровой рукой, с помощью девицы, чертов потерпевший накарябал необходимое. Ледогоров убрал объяснение обратно в папку и засунул сзади за ремень. Потом достал фотки. Сердце учащенно забилось.
— А у нас с вами, похоже, Рафаэль Михайлович, есть общие знакомые. Я тут случайно заглянул в фотографии, изъятые из вашего «мерседеса», и — на тебе.
В глазах Галустяна мелькнула какая-то смесь заинтересованности и испуга.
— Вот, — Ледогоров ткнул в молодого рыжего грузина на групповой фотографии в каком-то кабаке. — Это же Арчи л. Он в кафе «Риони» часто бывает. Боксом раньше занимался. А сзади брат его.
Понять, что двое из зафиксированных на пленке — братья, не смог бы только слепой.
— Нэт, — Галустян поморщился, словно припоминая, — это нэ Арчил. Это Гоги. А брат его — Ваха. Оны, правда, боксеры. — Он сжал свободную руку в кулак и покивал головой. — Но он нэ Арчил.
— Да быть не может, — случайное попадание в точку окрылило Ледогорова и он, словно в запале, выхватив фотографии, нашел главную. — Что я, Арчила не помню? Мы с ним на соревнованиях выступали. Вот это ведь — Давид? — Он щелкнул по изображению изящного парня в черном пиджаке. — Правильно?
— Этого я ваабщэ нэ знаю, — быстро сказал Галустян. Лицо его приняло землистый оттенок. — Нэ знаю, как его завут.
— Как это? — опешил Ледогоров. — А фото?
— Вах! — собеседник покачал головой и снова поцокал языком. Он, видимо, овладел собой. — Слюшай! Я — уважаемый чэловэк. Зэмляков много. Всэ падходят. Давай пакущаем! Давай сфатаграфыруемся! Развэ запомнищ всэх!
Ледогоров понял, что пора выходить из ситуации.
— Это Давид! — уверенно сказал он. — Я его тоже по спорту помню. Увидишь — пусть позвонит!
— Обязатэльно! — кивнул Галустян. — Слюшай! Отдай фото. Вам нэ нужны.
— Не могу, — сокрушенно покачал головой Ледогоров. — Только следователь, может. Он приедет и отдаст. Под расписку.
Галустян вздохнул. Ледогоров поднялся.
— Выздоравливайте. Всех благ…
— Падажды, — Галустян придержал его за руку. — Галя, выйди, нам пагаварит надо!
Она послушно прикрыла за собой дверь.
— Слюшай, дарагой! Я нычэго нэ хачу! Я нэ на кого нэ в обидэ! Пагарячылысь рэбята и хрэн с ными! Зачэм слэдоватэл? Зачэм бамага? Сдэлай так, чтобы дэла нэ была. Я табэ дэнги дам! Много дэнги! Памаги, брат!
«Не брат я тебе, гнида черножопая! Нет. Это не то.»
— Не могу, друг! Это только следователь может. Он придет — с ним и поговори. — Ледогоров высвободил руку и улыбнулся. — Счастливо. Удачи.
— Табэ тоже. — Галустян расстроенно поцокал языком.
В коридоре было жарко. Огромная приоткрытая створка окна не давала сквозняка. Воротникова нервно курила, оглядываясь на дверь. Ледогоров махнул рукой.
— Счастливо, новобрачная!
Она подошла, покачиваясь на каблуках.
— Почему вы не верите, что мы поженимся? Он схватил ее за длинный, несмотря на жару рукав блузки.
— Потому что ты раньше сдохнешь от передоза, красавица. Или надоешь ему. Или сядешь. Чем торгуешь-то на Правобережном.
— Козел ментярский! — она вырвалась и ломанулась в палату.
Ледогоров хмыкнул и пошел к лифту. Вместо русоволосой сестрички у дверей несла вахту толстая одутловатая баба, проводившая его недобрым взглядом. В лифте он думал о том, что старик не ошибся и парень со снимка — стрелок, что Галустян его очень боится, что надо срочно пробить машинку из списка, и что у Юльки через четыре часа кончится смена.
Транспорта не было видно. Наплыва ожидающих пассажиров тоже. Горячий, порывистый ветер гонял по пустырю обрывки газет и пучки блеклой травы. Небо потемнело и стало зеленовато-синим. Вокруг громоздились безликие Купчинские многоэтажки. Он сел на скамью, откинулся к дюралевой стенке автобусной остановки и с удовольствием прикрыл усталые глаза.
В отделе было оживленно. Вечер пятницы всегда настраивал на приятный лад. В кабинете курил Юрка Громов, откомандированный в группу главка по раскрытию убийства банкира, расстрелянного два месяца назад у своего офиса на Миллионной.
— Здорово!
— Привет! Ты какими судьбами?
Ледогоров упал на свой стул и бросил в ящик стола папку с объяснением Галустяна.
— Соскучился! — Громов затянулся и выпустил дым кольцами. — Да и Виталя звал. Он сегодня в отпуск уходит. Отвальная.
— А-а, — Ледогоров кивнул и потянулся к телефону. — Как там в бригаде? Раскрываете?
Громов потянулся за пепельницей.
— Зря, кстати, подкалываешь. Этот новый отдел по «заказнякам» — очень даже ничего. Не удивлюсь, если и впрямь раскроют. Работают интересно, к тому же возможностей у них… Не то что у нас.
— Добрый вечер, — Ледогоров дозвонился. — Из Калуги, Восемьдесят седьмой отдел, два семьдва сорок три двенадцать. Машинку на принадлежность. Диктую: Алена, девять, восемь, ноль, Ульяна, Константин. По семьдесят восьмому региону. Жду. Ты уже себе там местечко прибил?
— Иди ты.
— Да я серьезно. Не век же тебе здесь гопников гонять.
— А тебе?
— Я — другое дело. Я — «заколдованный». К тому же достало уже все.
Громов выбросил хабарик в распахнутую форточку. Огонек сверкнул на фоне ярко-синего неба.
— Я пытаюсь, — задумчиво протянул он. — Но я же говорю — отдел серьезный. Походами за водкой место не заработаешь. Если не получится — уйду к чертовой матери!