Страница 9 из 16
Но самое парадоксальное в отношении тамэсивари заключается в его полнейшей бесполезности на практике. Замечательное мастерство сокрушения досок, камней и черепиц можно считать дельным лишь с точки зрения отработки навыка концентрировать духовные и физические силы на поставленной задаче, какие бы внешние факторы этому ни препятствовали. В жизни сплошь и рядом случается, что привычка «убивать» прочно закрепленные предметы оказывает своим владельцам медвежью услугу, так как подвижность противника сводит к нулю четко сфокусированную пробивную силу. Хрестоматийная формула: «Если уж попаду, то ого-го!» является очередной иллюзией — никто никуда не попадает! В какой-то мере то, что проделывают прыгучие таэквондисты, разбивая дощечки, которые их товарищи держат в высоко поднятых руках, имеет больший смысл, нежели «провал» до земли целого штабеля шлакоблоков. Это тем более дико и странно, когда исполняется головой. Хотя — о чем горевать — мозгов-то в ней нет, одно слово — кость!
Если у читателя сложилось впечатление, что я отрицательно отношусь к тонкому интеллектуальному искусству тамэсивари, то так оно и есть. Начав свой путь в восточных единоборствах с Кёкусинкай каратэ-до, я со временем напрочь отверг эту немаловажную составляющую популярного стиля, а наблюдения последних лет окончательно убедили меня в никчемности и зловредности подобного ремесла. Судите сами: не так давно у нас проводился шоу-фестиваль, посвященный дню рождения Морихэя Уесибы. Мы выступали на нем со своей показательной программой, а попутно имели возможность поглазеть на собратьев по увлечению. Там были представители разных клубов, от «внучат» дедушки Джуна Ри с их аэробикой — до суровых последователей Оямы. Разумеется, последние демонстрировали, главным образом, искусство разрушения. Когда здоровенный сэнсэй одной из школ играючи переколол все полагающиеся доски и брусья, это было еще ничего. Но стоило выйти на ковер весьма худощавому представителю другого клуба, как сразу начались неприятности. Их апогей наступил в тот момент, когда проворные ученики, слегка похожие своей деловитостью на чертей в аду, вынесли и утвердили в вертикальном положении сосновую балку, без малого десять на десять сантиметров в сечении. Клянусь, я никогда не рискнул бы ударить по ней даже мечом, побоявшись за его сохранность, тем более на публике. Не знаю, какие демоны толкнули вроде бы нормального каратэку на чудовищный подвиг, но только он сконцентрировался, вдохнул, выдохнул — и всадил в страшное бревно их любимый лоу-кик, да не чем иным, как передней поверхностью голени!
Зал содрогнулся. Возможно, будь это полено намертво забетонировано в пол, суицидальный демарш достиг бы цели. Но жесткость конструкции обеспечивалась четырьмя безалаберными учениками, двое из которых держали низ, а двое нехотя упирались в верхнюю часть. Как бы там ни было, полено сорвало с места и отбросило на добрых полтора метра — увы, неповрежденным. Между прочим, втрое более дородный предыдущий исполнитель также потерпел фиаско на аналогичном поприще, но благоразумно не стал искушать судьбу и на вторую попытку не пошел. Публика была сплошь своя, понимающая и великодушная, а потому никто его не попрекнул. Нашему же герою под хвост попала шлея, и он решил победить любой ценой. Но, как говорится в сказке, «пришлось Кащею помереть!» Если после первого раунда он лишь слегка захромал, то второй рывок поверг его во прах, заставив нас стонать от жалости. Получасом позже, уже переодевшись, он покидал ассамблею, повиснув на руках верных учеников. Вероятно, читатель с медицинским образованием сможет легко прогнозировать всю дальнейшую клинику. А главное — кому и зачем это вообще нужно?
Мне посчастливилось лично знать множество замечательных мастеров, за всю свою жизнь не сломавших и карандаша. Но если всех тех, кто имел несчастье на своей пустой голове испытать силу их кулаков и ног, выстроить в затылок друг другу, такая шеренга протянулась бы от рассвета до заката, словно Китайская стена.
Совершенно иное дело, когда речь заходит о работе с оружием. Подвизаться в «оружейном» тамэсивари не только можно, но абсолютно необходимо, если вы не собираетесь застрять на этапе танцев с саблями. Это особенно касается техники рассечения предметов мечом, «тамэ-сигири», поскольку никакая иная тренировка или игра воображения не в состоянии дать реального чувства клинка, пролетающего сквозь цель. Чтобы поставить руку на подлинный удар, требуется одно — бить, крушить и рассекать. Немцы говорят: «Чтобы выучиться ковать — надо ковать, чтобы выучиться стрелять — надо стрелять».
Я в свое время лихо тренировался в зале с катаной и пропитался иллюзией достоверности движений. Но стоило мне на даче попробовать рубить поставленные вертикально жерди толщиной в руку или косить задубелый бурьян в человеческий рост, как немедленно проявились катастрофические ошибки, стоившие изрядного труда по их устранению.
Далее — крайне необходимо осознавать меру достаточности вкладываемой силы для достижения результата, например — перебивания палки, которой пьяный сосед желает проломить вам голову. Такое знание приходит исключительно с опытом, и никакие умозрительные построения или рассказы очевидцев его не заменят. Было бы поистине замечательно, имей мы возможность проводить тренировки в хороших армейских бронежилетах, которые позволяют без малейшего риска наносить полноценные концентрированные удары любым оружием, кроме режущего (то есть имеющего заточенную кромку). Не принципиальным, но достаточно ощутимым слабым местом здесь остается выпадение работы по конечностям, причем полностью, а жаль — как раз она-то и есть сама воплощенная эффективность. Любые иные средства защиты, кроме традиционной японской кирасы «до», не годятся для оружейной работы, поскольку легко проминаются тычковыми ударами и почти не держат круговых, передавая телу всю энергию полета тяжелых палок, хотя и перераспределенную. И абсолютно все они, включая упомянутую «до», оставляют незащищенной спину, тем самым лишая нас целой группы действенных приемов.
Относительно защиты головы картина довольно безрадостная, разве что тренироваться в стальных средневековых шлемах, надетых на толстый набивной подшлемник, как это делают отважные господа реконструкторы, молотя друг друга настоящими (только без заточки) стальными мечами.
* * *
Хотя несколько ранее мы говорили о том, что собственно арсенал приемов не играет решающей роли в вопросе определения стиля как боевого либо спортивного, необходимо все же подчеркнуть следующее: все боевые системы прежде всего предполагают получение максимального поражающего эффекта от своих техник, а потому используют такие комбинации ударных частей тела, которые концентрируют вложенные силу и скорость на минимальных площадях. Отсюда обилие в традиционных школах ударов ребром и гребнем ладони, кончиками вытянутых пальцев, плоским кулаком, а также кулаком с выставленным вперед суставом среднего или указательного пальца. Под стать оружию и выбор целей: «убиению» должны предпочтительно подвергаться пах, голень, глаза, горло, области жизненно важных органов (сердце, печень, почки), позвоночник и так далее.
В этой связи не могу не вспомнить давний рассказ моего дядюшки, прошедшего две войны и дослужившегося до комбата. Так вот, в самом конце тридцатых годов, когда он был курсантом пехотного училища, в обязательную программу физподготовки входила набивка ребра ладони и пальцев обеих рук. То есть каждое утро и, если не ошибаюсь, вечер подразделение усаживали рядком, на колени им клали длинную толстую доску, и будущие красные командиры долго и ритмично били по ней указанными частями. Экзотический навык сослужил моему родственнику самую добрую службу: однажды, когда они захватили немецкие позиции и он бежал по извилистой, как и полагается, траншее, из-за поворота внезапно возник здоровенный зольдат при карабине со штыком, каковым штыком он и пырнул дядюшку в живот. Будучи молодым, крепким и быстрым, тот успел-таки сделать единственно возможное в данной ситуации: чуть отклонившись, отвел штык в сторону и моментально ударил немца вытянутыми пальцами (« нукитэ» по-японски) в горло. Тот упал и был немедля добит. Урок пошел впрок!