Страница 29 из 29
Мир в это время жил идеями интеграции: открывались границы, Европа сбивалась в единый союз. Да и в СССР как светском государстве худо-бедно шел до перестройки процесс сближения национальностей, выравнивания их в единую нацию огромной страны. Без чего целостность любой державы будет явлением временным. В начале 70-х я много ездил по Казахстану и Средней Азии. Местная интеллигенция уже считала анахронизмом марксистскую установку о праве наций на самоопределение. И в конституционном праве выхода союзных республик из состава СССР усматривала лукавое отношение русской бюрократии к окраинам. Дескать, есть в понятии этой бюрократии главный в семье — Россия, а все остальные — примкнувшие к ней: хотят — живут вместе со старшим братом, не хотят— пусть уматывают. А люди считали, что все давно уже переплавились в единую советскую нацию — без коренного и пристяжных— и даже предлагали провести всесоюзный референдум об отмене устаревшей статьи Конституции. При этом неприкосновенным оставалось право республик говорить на своем языке, жить своими обычаями и культурой. Партийным баям не по душе были такие идеи, но они обнадеживали народ: пока рано!
И вдруг нас потянули в другую сторону— к национальной обособленности и межеванию людей по этническим группам. Подталкивая тем самым людей к различным конфликтам и уходу в религиозные ниши. И между этими нишами принялись возводить перегородки из политического бетона. Под аккомпанемент сладких речей из Кремля об общем европейском доме.
Вот говорят, что этот закон был местью Борису Ельцину. И попыткой ослабить его как лидера РСФСР. Но закон вышел за целый месяц до первого съезда народных депутатов России, где Ельцин с третьей попытки стал председателем Верховного Совета республики. А озвучили разрушительную идею «автономизации», как помните, за год до съезда, когда еще и выборов-то не было. Так что закон целил не в конкретного человека. И сделал свое дело.
В неприятии политики Центра как стержня державы он объединил и сторонников и противников Ельцина. Не случайно за Декларацию о государственном суверенитете РСФСР проголосовало подавляющее большинство депутатов (907 — за и только 13 — против). А поскольку фундаментом этой державы была Россия, то противостояние между ней и Центром означало слом всей конструкции союзного государства.
Но противостояние стало неизбежным. И оно началось. Чего, собственно, и добивались партийно-кэгэбистская мафия и все закулисье через взрывников в кремлевской власти. В помощники России это закулисье определило и Украину— на ее территории создавалось отдельное Крымское социалистическое государство. И Узбекистан, из-под которого выдернули Каракалпакию. А Грузия с Прибалтикой считались уже отрезанными ломтями.
Не набиралось объективных причин для распада страны — СССР не был империей. В империях граждане колоний ущемлены во всех правах по сравнению с гражданами метрополий — в политических, экономических, культурных. А кого ущемила Москва? В Политбюро, парламенте и правительстве СССР были представлены люди из всех республик. Национальная молодежь поступала вне конкуренции в свои институты и имела большие квоты в вузах Ленинграда и Москвы. Поступай — не хочу! Это русские певчата и парни продирались через конкурсы здесь и там. А об экономическом выравнивании отсталых республик за счет России уже говорено-переговорено.
Разнородность Советского Союза — тоже не причина распада. Куда нам было до Китая, с его огромным населением, разделенным на представителей 60 национальностей. Тесно им жить на небольшой территории, да и цивилизации в одной стране разные, но монолитен Китай и поджимает в развитии США. Потому что не бегает государственная власть по тонкому национальному вопросу со взрывчаткой наперевес, а действует взвешенно. И в США многонациональное население, и в Индии, и в Канаде — везде есть проблемы, везде их решают, но нигде не раздували межэтнические пожары так безответственно, как это делала кремлевская власть.
На нашу беду угораздило историю собрать одновременно на советском пространстве всех политических карликов в роли вождей. Выведенные в кадровых инкубаторах ЦК КПСС, они облепили все ветви власти — от Москвы до самых до окраин. А может, не надо грешить на историю? Может, это наше поколение так измельчало, что безликость стало принимать за близость человека к народу, цинизм и приспособленчество — за прагматизм, ловкачество — за тонкость ума. Мы аплодировали демократам и популистам, но цыкали на здравые высказывания. Интеллигенция, побитая конформизмом, как молью, толпилась за подачками у ног бесконтрольной власти. Генералитет и офицерство выродились в трусов и конъюнктурщиков. «Красные директора» принялись делить между собой народное добро. Всем было плевать на Отечество — лишь бы еще одна звезда на погоны, еще одна ступенька вверх по карьерной лестнице, еще один кусок собственности. Политические божки в это время активно трудились над перекройкой карты страны. А чем равнодушнее общество, тем больше тротиловый эквивалент разрушительной власти.
Любопытно было смотреть на участников заседания Подготовительного комитета по доработке нового Союзного договора, которые собрались 24 мая 91-го под Москвой. В марте прошел референдум — подавляющее большинство граждан проголосовало за сохранение СССР. Воля народа — закон для функционеров. Как же они думали исполнять эту волю?
На таком важном заседании должны были присутствовать Руководители всех союзных республик. Михаил Сергеевич Горбачев проинформировал тех, кто прибыл в Ново-Огарево: «У нас Каримов (Узбекистан) отсутствует. Там народу надо помогать… Сейчас уехать ему — просто не поймут. Гамсахурдиа (Грузия) прислал телеграмму— приехать не может. Ландсбергис (Литва), Горбунов (Латвия), Рюйтель (Эстония) — участие в заседаниях считают нецелесообразным. Снегур (Молдавия) не приехал. Тер-Петросян (Армения) — во Франции. Будем работать? Да».
Так подростки собираются на пикник. Вожак объявляет: «Ваську с Колькой из дома не отпустили, Володьку родители увезли на дачу. Кого позовем вместо них?» Здесь заранее нашли, кем заменить отсутствующую «семерку» (потом к «семерке» примкнут другие) — руководителями семнадцати бывших автономий: Шаймиевым (Татария), Степановым (Карелия), Завгаевым (Чечено-Ингуше-ния), Спиридоновым (Коми), Леонтьевым (Чувашия), Батраковым (республика Крым) и т. д. Это были, в основном, главы новых «социалистических государств» на территории России. «Субъектов Союза» получалось больше, чём прежде, только сам Союз в результате таких манипуляций превращался бы в жалкое подобие СССР.
У Михаила Сергеевича был неуверенный тон, будто функционеры делали ему одолжение: не хотите так именовать новое союзное объединение, давайте назовем эдак. Все тянули одеяло на себя, а он их ласково увещевал: «Надо договариваться и идти навстречу, товарищи, идти навстречу». Некоторые «вожди» автономий чувствовали себя по меньшей мере участниками Ялтинской конференции 45-го, разделившей Европу. Первый секретарь Чечено-Ингушского обкома и председатель ВС автономии Доку Завгаев чуть ли не голосом Сталина веско ронял: «надо четко высказаться, что же из себя будет представлять обновленная Российская Федерация. Мы должны быть республиками, образующими Российскую Федерацию». Он хотел оформить Россию вроде ООО (общества с ограниченной ответственностью): захотел — образовал, не понравилось — закрыл.
Завгаев все время говорил от имени своего народа. «Не должно быть представителей первого и второго эшелона. Если мы пойдем по такому пути, наши люди выскажут недоумение». Горбачев, раззадоривший национализм своей политикой до оборзения, кротко восклицал на эти эскапады: «Да, Доку Гапурович. Отмечаю Вас, Доку Гапурович». А через три месяца после ново-огаревско-го заседания народ вышвырнет партократа Завгаева из начальственных кабинетов, и он сбежит в неизвестном направлении. По поручению Ельцина я найду его после долгого поиска, жалкого, в Надтеречном районе Чечни, отгороженного от «своего народа» мешками с песком и автоматами Калашникова (об этом я расскажу позже).
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.