Джокер

— Вот-вот, старичья, говорит, у тебя много. Предлагает заменить на специалистов помоложе.

— А заодно и меня? — и опять улыбнулся.

— Намекал… — Председатель вернулся на место и опять надел очки. — Кофе?

— С удовольствием, Виктор Владиленович.

Председатель нажал на кнопку в углу стола.

— Чаю с медом… — приказал он появившемуся в дверях плечистому молодому человеку в строгом темном костюме, — и черный кофе.

— Покрепче, — подсказал Специалист.

— Покрепче, — согласился хозяин кабинета.

— Не бережешь сердце, старина, — Председатель отхлебнул чаю, с нескрываемой завистью наблюдая за тем, как его собеседник дует крепчайший кофе из полулитровой кружки, да еще и под сигаретку. — Как, кстати, твой мотор, не барахлит?

— У меня нет сердца, — на полном серьезе ответил тот. — По крайней мере, пока, — глубоко затянулся, выдохнул дым и продолжил: — К вопросу о моем, как сказал тот умник, старичье. Сами знаете, Виктор Владиленович, все мои ребята — профессионалы штучной выделки. Работают нормально. Лично у меня к ним претензий нет. Может, лично вы чем-нибудь недовольны?

— Финансист говорит, что в условиях кризиса…

— Извините, что перебиваю, но в условиях кризиса наши доходы совсем не уменьшились, а кое-где даже возросли. Сейчас ведь никто никому не платит, — он снова отхлебнул кофе. — Нам и сотрудничающим с нами платят все, по крайней мере, в Москве.

— Согласен.

— В прошлом месяце по вашему распоряжению проведены две акции устрашения, в Майкопе и Красноярске. Это серьезно повысило наши возможности и в регионах.

— Много куришь.

— Не спорю. Теперь, что касается возраста. Вы же помните, как я набирал команду. Прошерстил весь бывший СССР. Лучшие из тех, кто не ушел в откровенный криминал, не спился или не сломался, у нас. Что же касается лично меня…

— Прекрати кокетничать, — Председатель резко отставил чашку. — Ты прекрасно знаешь, что я не променяю тебя на сто таких финансовых гениев.

Это было чистой правдой, потому что очень немалой частью своих доходов Организация была обязана именно операциям, проводимым командой Специалиста.

— И, вот что, дай-ка закурить.

— Врачи, Виктор Владиленович…

— Ты видишь здесь хоть одного врача? Давай, давай, не жадничай. Хорошо-то как! — выдохнул дым и откинулся в кресле. — Ладно, поболтали, и будет, теперь докладывай по существу.

— Работы становится больше, надо увеличивать команду.

— Ну и флаг тебе в руки.

— Помните, что говорил по этому поводу лучший друг советских физкультурников?

— Кадры решают все? Согласен целиком и полностью.

— Вот, с ними-то и проблема. Готовых стрелять по всему живому отморозков — море, а толковых профессионалов почти не осталось. Верите ли, я у себя специальный отдел создал по поиску возможных кандидатов.

— И как результаты?

— Кое-что накопали. По одной кандидатуре хотел бы доложить персонально. Если все нормально сложится, планирую под этого парня специальный отдел развернуть. Позвольте, ознакомлю вас с его личным делом.

— Интересно.

— Дорохов Владислав Анатольевич, 1964 года рождения, в 1981 году поступил и в 1985 окончил факультет культпросветработников Львовского военно-политического училища. В Вооруженных силах бывшего СССР это заведение иначе, как «балалаечным», не называли.

— Продолжай.

— В начале 2005 года вышел на пенсию в звании майора с должности начальника клуба войсковой части …856. Три снятых выговора за появление на службе в нетрезвом виде, пять юбилейных медалей. Не был, не участвовал, не привлекался, — отложил лист в сторону, — и это все о нем.

— И что интересного в этом балалаечнике?

— Это типичное так называемое «третье» личное дело, специально для военкомата.

— Ничего не понимаю.

— Просто, вот эта войсковая часть …856 мне уже встречалась и раньше.

— Что за часть?

— Обычная военно-строительная часть, дислоцировалась в районе Заполярья. В прошлом году была расформирована. Только вот уж больно интересные ребята в ней служили. Двое из этих как бы военных строителей сейчас у меня трудятся.

— И ты…

— Совершенно верно. Заглянул по случаю в бывшую контору, поговорил с ребятами, из тех, кто меня еще помнит. В итоге удалось краем глаза глянуть на его «второе» дело.

— И что в нем?

— До 2004 года, предположительно, на нелегальной работе за рубежом. Двенадцать боевых орденов. Ни одной проваленной операции. Дерзок, остроумен, непредсказуем.

— А что, есть и «первое» личное дело?

— Конечно.

— И?

— Недоступно.

— Даже для тебя?

— Лет десять назад мне дали бы на него глянуть за какие-то сто долларов, за триста разрешили бы сделать копию и просто-напросто отдали бы в вечное пользование за тысячу-полторы. А сейчас… Лежит себе в специальном хранилище в серой картонной папочке с веревочными завязками. Может быть, даже по соседству с моим собственным.

— Интересно, чем этот «балалаечник» занимается сейчас?

— Я навел справки, кое на кого надавил… Он по-прежнему в деле, только работает на самого себя.

— И как, получается?

— Да. Действует в стиле карточного джокера, то есть непредсказуемо. Помните дело «Ратмира»?

— Кто это?

— Лихие ребята, специализировались на захвате предприятий. Провернули несколько удачных дел в провинции, осмелели и перебрались в Москву. Поначалу все у них шло очень даже неплохо, а потом схлестнулись с кем не надо.

— Теперь вспомнил.

— Так вот, по моим данным, этих самых «Ратмиров» пустил ко дну лично Дорохов В. А.

— О, как! Всех перебил и покалечил?

— И пальцем никого не тронул, он, вообще, не любитель стрелять и морды бить, просто… немного спровоцировал и внес небольшой раскол в их стройные ряды. Дальше они уже сами.

— Да, интересный мужчина. Уже взял его в разработку?

— И даже завел дело оперативного изучения.

— И проходит он у тебя… под псевдонимом «Джокер». Угадал?

— Угадали.

Глава 2

Утренний кросс — тридцать минут, «прозвон» суставов, растяжка, упражнения на пресс — двадцать минут, силовые упражнения — тридцать минут, работа на, твою мать, груше — двадцать минут. Дыхательные упражнения, заминка, все, можно и в душ. И так шесть раз в неделю: в воскресенье я ограничиваюсь незатейливым десятиминутным рукомашеством и дрыгоножеством.

Если бы кто знал, как мне остогрызла вся эта физкультура с диетой! Вот выйду на покой, первым же делом отращу себе живот до колен и щеки до плеч. Мамой клянусь! И все расстояния свыше десяти метров буду преодолевать исключительно на колесах. А пока добро пожаловать на весы. Что мы имеем? Хорошо имеем, семьдесят два с половиной кило. Вполне нормально для роста сто восемьдесят: и таскать нетрудно, и ветром не сдувает. Что делать, приходится терпеть и страдать. Единственный способ в моем возрасте сохранять форму, это ее не терять.

Выходя из ванной, в очередной раз без особого удовольствия наблюдаю отражающуюся в зеркале собственную физиономию. Восемь лет тому назад одни милые люди, обидевшись за то, что я спер у них нечто, разбили мне личико буквально вдребезги. Пришлось без малого полгода валяться по больницам и госпиталям, пока добрые дяди врачи не сделали мне новую мордашку взамен безнадежно испорченной. Ничего получилась физия, хотя, лично мне не нравится. Какая-то она слишком малоподвижная, нордическая, что ли. И улыбаться ей неудобно. А то нечто, из-за чего со мной обошлись столь невежливо, наши буквально через пару недель вернули хозяевам. Взамен кое-чего, взятого без спросу у нас. И кое-кого, это самое кое-что взявшего.

Кстати, о физиономии. Лица людей моей профессии похожи одно на другое какой-то общей размытостью черт и отсутствием особых примет, других к нам просто не брали. А еще у нас схожие повадки, сказывается то, что учили нас одни и те же инструкторы, да и профессия наложила свой отпечаток. Это становится очень заметно, когда мы собираемся в количестве больше одного. Да, еще мы часто хохмим, потому что на такой работе, как у нас, без шуток и прибауток можно просто двинуться умом.