Сволочи

КОРИДОР СЛЕДСТВЕННОГО ИЗОЛЯТОРА

Два конвоира ведут двух великовозрастных парней. Их останавливает встречный капитан:

— Осадчий, Рыскулов! Вы куда этих гастролеров ведете?

— В седьмую, товарищ капитан!

— Чего, совсем охренели?! Там же одни малолетки!..

Парни весело переглянулись. Один подмигнул другому.

— Товарищ майор Сапаргалиев приказали, — говорит Осадчий.

— Взрослы камеры — местов нету, — добавляет Рыскулов.

КАМЕРА ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО ЗАКЛЮЧЕНИЯ

Скрипит дверной засов, поворачивается ключ в замке. Котя-художник молниеносно прячет ложку с заточенным черенком. Тяпа отрывается от созерцания уличных ног, поворачивается...

Всхлипывающий пацан испуганно будит спящего. Все настораживаются. Открывается дверь камеры.

— Заходи! — командует Рыскулов.

Двое великовозрастных входят в камеру малолеток.

Дверь закрывается. Слышен засов, слышен поворот ключа...

— Тэ-э-экс... — протягивает Первый взрослый парень и внимательно разглядывает своих новых сокамерников.

Второй тут же берет за ноги лежащего на нижних нарах пацана и сдергивает его на пол. Потом второго — того, который плакал.

— Не по чину место занимаете, малыши! — улыбается Первый.

— К парашке, к парашке... — говорит Второй. Первый садится на нижние нары, точно под лежащим на верхних Котей-художником...

— Бугор в камере есть? — спрашивает он.

— Нету... — растерянно говорит один из пацанов.

— Врешь, есть! — уверенно говорит Первый.

— Кто?.. — удивленно спрашивает Тяпа и оглядывается.

— Я! — отвечает Первый.

Он оглядывает Тяпу с головы до ног и говорит корешу:

— А не поставить ли нам этого маленького штымпа на усиленное питание?

Второй смотрит на Тяпу, весело говорит:

— Точняк! — И к Тяпе: — Тебя как звать-то, сявочка?

— Тяпа...

— Это — кликуха. А в протоколе?

— Тяпкин Валентин Петрович.

Первый заржал:

— Вот ты у нас и будешь не Валентин, а Валентина!.. Валюшка ты наша... Сейчас ты у нас, как киска, сосать будешь!..

— Чего «сосать»? — не понял Тяпа.

Двое парней зашлись в хохоте! Даже не заметили, как медленно стали слезать с нар остальные пацаны...

— Пиписечки наши сосать будешь, — объяснил Первый Тяпе. — А потом мы тебя в очко отшворим...

— Поставим в очередь и так аккуратненько каждую ночь харить в жопочку тебя будем. Теперь понял? — ласково сказал Второй.

Первый, сидящий под Костей Черновым, под Котей-художником, сладко потянулся, сказал напарнику:

— Ну-ка, стань к двери, перекрой глазок... Сейчас мы один тренировочный отсосик замостырим.

Второй парень перекрыл собой дверной глазок, а Первый, не вставая, стал расстегивать пуговицы на ширинке, приговаривая:

— Иди-ка сюда, моя кисочка, Валюшка наша ненаглядная... Открой-ка ротик поширше...

Но в эту секунду лежащий на верхних нарах Костя Чернов — Котя-художник — ухватил двумя пальцами левой руки Первого парня за ноздри, рванул его голову вверх, а второй рукой приставил к горлу парня острый как бритва черенок обычной суповой ложки!..

Второй парень захотел было рвануться, но Костя быстро сказал:

— Стой, где стоишь, сучара поганая! А то я сейчас твоего подельничка вскрою!!!

И тут, словно по команде, вся дикая свора малолеток молча бросилась на обоих парней...

КОРИДОР СЛЕДСТВЕННОГО ИЗОЛЯТОРА

— Теперь, уже в обратную сторону, двое охранников волокли бесчувственное тело Первого парня, а Осадчий и Рыскулов — Второго...

За ними, стараясь не наступать чистыми сапогами на кровавые следы, тянущиеся за искалеченными парнями, шел уже знакомый нам капитан и говорил плачущим голосом:

— Ну предупреждал же — не подсаживайте взрослых в камеры малолеток!!! Десятки же раз предупреждал!..

ПОЗДНИЙ ВЕЧЕР. ЦЕНТР АЛМА-АТЫ СОРОК ТРЕТЬЕГО ГОДА

Старый, солидный трехэтажный купеческий дом.

Широкие двустворчатые двери. Слева от дверей под черным стеклом герб Казахстана, а ниже — золотые буквы: НАРОДНЫЙ КОМИССАРИАТ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ КАЗАХСКОЙ ССР.

Справа от дверей такое же черное стекло, но по-казахски...

У дома НКВД несколько автомобилей — большой роскошный «линкольн», легковая М-1 «эмка», пара американских «виллисов», грузовой «студебеккер», а совсем с краю — белый фургон ЗИС-5 с надписью по бортам — «Казплодовощторг»...

КАБИНЕТ НАРКОМА НКВД КАЗАХСТАНА

В кресле наркома — потный генерал лет сорока с добрым и простоватым русским лицом.

Напротив него сидит сухопарый человек в гражданском костюме. Заметно, что сухопарый гораздо «выше» хозяина кабинета...

— ...для чего я и прилетел к вам, Алексей Степанович!

— Очень интересное решение, — пробормотал «казахский» нарком.

— К сожалению, пока единственное. К осени мы столкнемся с боевыми действиями по всему югу. А это — горы... Что противопоставить соединениям «Эдельвейс» с их альпинистами и скалолазами?

«Казахский» нарком молча и сокрушенно покачал головой.

— Значит, необходимо создать что-то очень жесткое, компактное, неожиданное. По принципу японских камикадзе. — Увидел, что нарком не понял, переспросил: — Знаете, что это такое, Алексей Степанович?

— Никак нет. Мне еще не докладывали, — смутился нарком.

— Смертники. Добровольные причем... Ну, нашим об этом знать незачем, а мы с вами — обязаны. Ибо если в ходе исполнения будущих акций кто-то из них случайно останется в живых — он становится чрезвычайно опасен как потенциальный носитель сугубо секретной информации.

— Понял. — Нарком вытер пот с шеи и лица большим платком.

— Вот мы в Главке и решили, что ваши Заилийские Алатау могут стать прекрасным ландшафтом для создания такой вот горноальпийской диверсионной школы...

— Благодарю за доверие!

— Вишневецкого вызвали?

— Так точно.

— Давайте его сюда.

Нарком нажал кнопку. В дверях неслышно появился майор НКВД.

— Полковника Вишневецкого! Через тамбур... — сказал нарком.

Человек в штатском и нарком повернулись к стене кабинета за креслом наркома. Между портретами Сталина и Дзержинского в стене была неброская дверь.

Эта дверь тихо отворилась, и в кабинет вошел крепкий бронзово-загорелый человек лет тридцати пяти. Тоже в гражданском, но не в рубашке с галстуком, а в свитере под пиджаком.

Нарком и человек из Главка встали ему навстречу.

— Заслуженный мастер спорта СССР по альпинизму полковник Вишневецкий, — представил нарком загорелого в свитере.

— Здравствуйте, Антон Вячеславович. — Штатский протянул руку.

— Здравия желаю, товарищ генерал-полковник!

— Меня зовут Николай Александрович, — сказал штатский.

— Слушаюсь, Николай Александрович.

— Присаживайтесь и почитайте вот эти разработочки... — И Николай Александрович пододвинул Вишневецкому бумаги. — Особо обратите внимание на заключения наших психологов. По-моему, там есть очень любопытные выводы.

Вишневецкий внимательно проглядел бумаги, отложил их в сторону.

— Довольно циничная штука, — сказал он.

Нарком с испугом посмотрел на Николая Александровича. Тот спокойно спустил на тормозах фразу Вишневецкого и улыбнулся:

— Вот вам и поручено возглавить эту «штуку».

— Штат? — коротко спросил Вишневецкий.

— По вашему усмотрению. Мы, конечно, отфильтруем, но... Называйте фамилии — будем снимать с фронтов, отзывать из эвакуации. Только у меня к вам просьба, Антон Вячеславович: подбором кадров займитесь лично.

— Естественно, Николай Александрович. Разрешите и мне обратиться к вам с просьбой?

— Слушаю вас.

— Месяц тому назад мы с женой похоронили десятилетнего сына. Брюшной тиф... Жена сейчас в очень тяжелом состоянии. Оставить ее на полгода не имею права. Нельзя ли определить ее куда-нибудь поблизости от меня? Чтобы я мог ее изредка навешать?

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.