Страница 11 из 14
– Понял…
– Завтра, в десять утра, позвонишь по этому телефону. Бубенчиков написал на клочке бумаги номер…
20
Настроение оставляло желать лучшего. Ушибленная голова болела. Нестеренко досадовал на себя, не мог простить провала операции, ранения практиканта.
Преступник ушел. Все последующие поиски оказались тщетными. Он словно в воду канул.
На утреннюю оперативку капитан шел, как на казнь, – он не умел убедительно оправдываться, да и не хотел. Что тут говорить. Сам кругом виноват. Он был обязан предусмотреть любой поворот событий…
Но начальник отдела обошелся с ним довольно мягко, скорее всего, пожалел, глядя на его внешний вид. Он лишь сухо поинтересовался некоторыми подробностями операции и отпустил капитана раньше всех.
Теперь Нестеренко сидел в своем кабинете, уставившись отсутствующим взглядом в раскрытый блокнот с записями. В таком состоянии его и застал Арутюнян.
– Ну, дорогуша… – покачал он головой. – Что-то ты мне сегодня не нравишься. Что ты раскис, как женщина?
– Ты уже знаешь?
– Интересуюсь, понимаешь, иногда.
– Обидно, Гарик… Ведь в руках был…
– Не переживай. Никуда он не денется. Все равно у нас будет. Днем раньше, днем позже. Лучше посмотри, что я тебе принес.
– Что-то новое? – Нестеренко стал читать бумагу, которую перед ним положил Геворг.
– СМУ-131… – оживился капитан, быстро пробегая глазами машинописный текст.
– Ваше задание, уважаемый, выполнено.
– Выходит, Зиселевича везли в "Волге"…
– Ты еще сомневаешься? Отпечатки протекторов – раз… – Арутюнян принялся загибать пальцы. – Импортное масло, обнаруженное на штанине Зиселевича и в полиэтиленовой канистре, которая до сих пор лежит в багажнике, по составу идентично – два; химические составы проб грунта, которые я взял у водохранилища, и земли на капоте "Волги" одинаковые – три. Мало?
– А следы пальцев?
– Только Сванадзе.
– Неужто он?
– Не знаю. Я тебе принес его величество факт. Давай, соображай. Возможно, кто-то другой, но тогда он был в перчатках.
– У Гиви есть личная "Волга". Служебной он пользуется редко. Водит ее сам – в целях экономии фонда заработной платы по управлению он отказался от шофера.
– Похвально… – иронично произнес Геворг.
– Ну-ка, погоди… – Нестеренко снял трубку телефона и набрал номер…
Пока он разговаривал, Арутюнян заварил чай.
– Дубль-два… – хмурясь, Владимир положил трубку на рычаг.
– Не понял…
– На работе его нет. Секретарша говорит, что болен. Позвонил домой, жена отвечает – в командировке. Каково? Исчезновение второе – сначала тот мазурик, теперь Сванадзе.
– Испугался, – уверенно заявил Геворг, разливая по стаканам чай.
– Что-то уж больно все просто получается… – задумчиво проговорил Нестеренко. – Вышли на след – почуял опасность, скрылся. Остановка за малым – отыскать. А что прикажете делать с Барсуком? Что, Сванадзе и Леху Баса убил? Весьма сомнительно. Убежден – Гиви на такое не способен. Не тот тип. Или я уже совсем перестал в людях разбираться.
– Пей – остынет… – Геворг подал Володе стакан с чаем. – А я ухожу, дабы не мешать тебе пересматривать свои убеждения. Дерзай…
Остаток дня Нестеренко потратил на поиски Сванадзе. Не верить в то, что начальник СМУ каким-то образом причастен к убийству, капитан не мог – факты упрямая вещь. Их нужно или подтвердить, или опровергнуть. А это можно сделать, лишь повидав Сванадзе.
Невольно капитан вспомнил свою первую встречу и беседу с ним. Еще раз перебрал в памяти подробности того разговора. В результате он все больше и больше убеждался, что Сванадзе не разыгрывал тогда испуг. Он и впрямь был ошеломлен известием о смерти Зиселевича. Чем объяснить его состояние в тот момент? Впечатлительностью? Состраданием? Сердобольностью?
Напротив. Из бесед с подчиненными выяснилось, что начальник СМУ подобными качествами не страдал. Более того, он был крут, груб, скор на жесткие меры, но не только к нерадивым работникам, а и к тем, кто осмеливался критиковать существующие порядки в управлении.
Тогда почему все-таки Сванадзе так поразило сообщение о гибели Зиселевича? И почему он так настойчиво пытался узнать ее подробности? На эти вопросы ответа у капитана не было…
Поиски Сванадзе оказались тщетными. Нестеренко решил съездить в поликлинику, где лечился пропавший.
21
В регистратуре амбулаторной карточки Сванадзе не оказалось. Она находилась у врача Давильниковой.
Когда Нестеренко зашел в ее кабинет, там сидел щуплый мужчина с сединой на висках, одетый в хлопчатобумажный рабочий костюм, слегко припорошенный мелкими опилками. Его бледное подвижное лицо было усталым.
– …Понимаете, вот здесь болит, под лопаткой, – пациент с усилием, морщась, поднял руку с короткими крепкими пальцами, показал.
– Я вам повторяю – вы совершенно здоровы. – Давильникова, пышная женщина с рыжими кудряшками на голове, что-то быстро писала. – Анализы у вас хорошие, температуры нет, кардиограмма… в норме. Больничный выдать вам не могу, – сказала она, не отрываясь от бумаги.
– Но… Я на этой неделе прихожу к вам второй раз…
– Вот вам рецепты, – перебила рабочего врач.
– Не нужны они мне… – С этими словами мужчина поднялся, судорожно комкая в руках кепку. – Пил – не помогает… Я бы к вам не пришел, да перед бригадой стыдно. Какой из меня сейчас работник? Руку поднять не могу, по гвоздю не попадаю. А… – махнул он кепкой и направился к двери. – Да что я вам рассказываю… Вы честное слово на веру не принимаете.
– Тут я с вами согласна. – Давильникова обернулась и посмотрела на пациента холодно, со злой иронией. – Особенно если кое-кто, – проговорила она с нажимом, – пытается честным словом прикрыть обыкновенную симуляцию.
– Это… я? Симулянт? – Мужчина, который уже был у двери, резко шагнул назад. – Да как вы можете… Как вам не стыдно… Я двадцать девять лет проработал плотником. Честно проработал! За это время я… только раз был на больничном. А вы… Эх! Он хотел еще что-то сказать, но сдержался, вышел.
– Фамилия? – как ни в чем не бывало спросила Давильникова у капитана.
– Нестеренко, – ответил он, присаживаясь.
– Вашей карточки у меня нет, – врач пухлыми пальцами, унизанными золотыми перстнями, перебирала бумаги на столе. – Пройдите в регистратуру.
– А я к вам не на прием. Побеседовать. Прошу… – капитан показал удостоверение.
– Это срочно? – ничуть не удивившись, ровным, бесстрастным голосом спросила Давильникова, глядя на старшего оперуполномоченного, как на пустое место.
– Очень.
– Ну что же… Только, надеюсь, вы понимаете, что меня ждут больные…
– Понимаю, но я вас долго не задержу.
– Что вас интересует?
– Амбулаторная карточка начальника СМУ-131 Сванадзе.
Что-то неуловимое промелькнуло в темных неподвижных глазах Давильниковой, какая-то острая холодная искорка. Но только на миг.
– Сванадзе? В регистратуре…
– Нет, у вас. Я уже там был.
– Но мне лучше знать, где она может находиться.
– А вы поищите, – Нестеренко смотрел ей прямо в глаза, спокойно и выжидающе.
Врач нехотя открыла ящик стола, достала оттуда амбулаторную карточку и положила перед Нестеренко.
В это время входная дверь стремительно распахнулась, и в кабинет вошел высокий мужчина в белом халате. Судя по всему, это был главврач поликлиники.
– Инна Николаевна! – негодующе произнес он, не обращая внимания на Нестеренко. – Плотник Васильков у вас был на приеме?
– Да-а… – протянула Давильникова. – Он что, вам нажаловался? Но… Я не могу выдать больничный. Он здоров. Анализы его в норме.
– Вы… Вы знаете, что это за человек? Орденоносец, бригадир передовой бригады…
– Для меня, Виктор Алексеевич, все пациенты одинаковы, если человек болен… – Давильникова не договорила, ее перебил главврач.
– А я вам хочу сообщить, коллега, что Васильков болен. Он после беседы с вами едва сумел переступить порог моего кабинета, как тут же упал. Тяжелейший сердечный приступ. Ваш поступок несовместим с высоким званием врача…