Страница 17 из 43
– Товарищи летчики. Наш полк включен в состав шестидесятой истребительной авиадивизии. Командует дивизией полковник Татанашвили. Задача дивизии – прикрытие городов Барановичи и Минск, а также войск и дорог в этом районе от немецких налетов. Наш полк в первую очередь прикрывает Барановичи. От каждой эскадрильи выделяется дежурное звено в готовности номер один. График дежурства – по восемь часов. Первым заступает звено младшего лейтенанта Козлова. Следующее…
Повезло, черт побери. Хорошо хоть – дали позавтракать. Надеюсь, в обед не забудут подменить. А то ведь могут и не покормить. Война ведь, местная авиабаза в полном раскардаше чувств и что-то еле шевелится. Ладно, пойдем сидеть в кабине.
Сижу, наблюдаю и слушаю рацию. Похоже, заводчане и наши маркони постарались, переговоры КП слышны без малейших помех. Пока все тихо, но судя по переговорам, где-то западнее идет воздушный бой. Интересно, кто там с немцами столкнулся? На минуту отрываюсь от прослушивания, наблюдая, как улетают 'сухие'. И тут же взлетает красная ракета. Неужто немцев упустили? Машина – стартер быстро раскручивает движок моего ястребка и я выруливаю на старт. Выруливаю, а зенитки уже грохочут и впереди на поле вырастает цепочка разрывов. Над нашими самолетами мелькает пара 'мессершмиттов'. Промахнулись, суки! Теперь держитесь, сволочи. Делаю резкий боевой разворот, набирая высоту. Вячик, не теряясь, тянется за мной. На земле что-то горит. Кого-то подожгли? Ну, держитесь!
Увлекшиеся 'мессеры', забыв о нас, пытаются подавить зенитки, выдавшиеся себя выстрелами. Захожу сзади, похоже, немец меня не замечает. Перебрасываю гашетку в боевое положение, короткое касание… в сторону худой, вытянутой 'тушки' немецкого истребителя тянется быстро исчезающая в воздухе полоска трассеров. Мгновенно вместо грозной машины врага в воздухе появляется огненный шар. Его напарник испуганно дергается и пикированием уходит на малую высоту, сворачивая на запад. Слишком большая скорость у него, не догнать. Вспомнив, что налетчиков было восемь, а я перестал наблюдать за воздухом, быстро осматриваюсь. Вячик успокаивающе покачивает крыльями. Пара Бережного возвращается с запада, а противника в воздухе нет. 'Пятый, шшш… Меняещщ…торым. Приемшш'. Ага, это КП. Переключаю на передачу и сообщаю: – Принял. Пятый, шестой, седьмой, восьмой – на посадку.
Делаем круг, в это время нам на смену поднимается звено Воинова. Сажусь.
Пока заруливаю на стоянку, к ней успевают подойти комэска, комполка и незнакомый мне молодой, кавказского вида и темперамента, военный. Выбираюсь из кабины, сбрасываю парашют технику. Ничего себе, целый полковник. Наверное, комдив? Вытягиваюсь и докладываю:
– Товарищ полковник, докладывает командир звена младший лейтенант Козлов! Докладываю – во время проведенного звеном воздушного боя сбит один истребитель противника, остальные сбежали!
– Маладец, товарищ младший лейтэнант! От лица командования объявляю вам благодарност!
– Служу трудовому народу!
Все же нам повезло, что аэродром прикрывали зенитки. Пусть всего четыре и не слишком мощные, но немцев они отвлекли. Но как же они резко стрекача задали, стоило первого завалить.
Интересно, а как там мои? Надеюсь, наш городок не бомбят…
'Свершилось! Первый солдат вермахта вступил на землю Крепости!
Приветствуя освободителей Восточной Европы, гремит транслируемый из смонтированной на грузовом 'Опеле-Блитц' громкоговорящей установки бравурный марш…
Немцы, они такие… обожают бравурные марши…
Первый немецкий солдат, а это оказывается отважный военный корреспондент, спрыгивает со штурмовой лодки… И тут же, поскользнувшись, падает…[…]
Наступает зловещая тишина, которая только подчеркивается треском разгорающихся пожаров[…]
Хабеданк хочет встать, скользит и снова падает… Как раз вовремя! Потому что в этот самый момент.
Три станковых и шесть ручных… косоприцельным, убийственно-точным огнем!
Лязг 'Дегтяревых', солидное рокотание 'максимов'…
Особенно зверствует старший сержант Минин – чемпион округа по ручному пулемету…
Автоматические винтовки Симонова – короткими очередями – так-так-так… так-так-так…
Туддух! Туддух! Это солидно бьют токаревские самозарядки…
Бах! Бах! Бах! Это не торопясь, на выбор, как на стадионе, работают лучшие стрелки пограничного округа из своих любовно пристрелянных, призовых винтовок…
Хабеданк, над головой которого проносится смертельный свинцовый град, шепчет в отчаянии:
– Этого не может быть! Этого просто не может быть! У каждого русского в руках по ручному пулемету! […]
– В связи с утратой мостов на Буге считаю штурм крепости Брест-Литовск совершенно излишним, поскольку наведению переправ здесь (показывает на карте) и особенно вот здесь она нам не помешает, – командир дивизии генерал-лейтенант Фриц Шлипер был по-военному точен и сух. – Полагаю крепость обойти с севера и юга, блокировать ее небольшими силами и предоставить решение этого нудного дела авиации и осадной артиллерии…
– Герр генерал, я не могу в это поверить. Вы что, предлагаете мне оставить у себя на заднице этот большевистский чирей? – Командующий 2-й танковой группой Гудериан был настроен очень язвительно[…]'.
Белоусов В. И. 'Триумф и трагедия Брестской крепости'. Роман-хроника.Гл. 1. 'Горсть песка'. М, 1984 г.
'… Для усиления обороны… дивизии мною принято решение придать ей 21 корпусной артполк. В настоящее время он начал выдвижение из… в…'
Переговоры по БОДО между командованием СК и А. 22 июня 1941 г.
22 июня 1941 г. Украина. Юго-Западный фронт.
Поднимая пыль, спешит к фронту колонна. Покрытые пылью лица людей, стекла машин и тракторов, сама техника, чехлы, надетые на прицепленные к тягачам орудия. Пыль и изнуряющая жара сейчас остаются главными противниками совершающих марш артиллеристов. 'Пыль, пыль, пыль от шагающих сапог. Отпуска нет на войне' – Киплинг, пусть он и певец английского милитаризма, смог описать войну правдиво и точно. Жара и пыль, а еще – дорога ведущая от мирного, обжитого за годы службы, военного городка в душную неизвестность. Пусть городок уже бомбили, а сейчас не видно ни одного вражеского самолета, он все равно оставался символом мирной жизни. Дорога же, несмотря на самый мирный вид и отсутствие бомбежек, вела на войну. Хорошо, что хотя бы самолетов немецких нет, пусть и непонятно почему. Или упустили выход полка, или просто нет сил для удара.
А колонна все спешит, спешит с невиданной для мирного времени скоростью, вдвое превышающей скорость обычного пешехода. Это очень много для изношенных, выработавших до половины ресурса тракторов и частенько то один, то другой вдруг замирают, и матерящие механики-водители лезут в нутро, гремя ключами. Слава Богу, пока не одной серьезной поломки не было и колонна, практически не останавливаясь, двигается дальше.
– Сергей Михайлович, – комиссар полка, только что вернувшийся из передовой батареи, запыленный и даже как будто усохший от жары, морщась на солнце, смотрит на комполка с непонятным выражением на лице, – надо уменьшить маршевую скорость и дать водителям хотя бы полчаса отдыха.
– Тогда мы не успеем в назначенное время.
– Но при продолжении марша таким темпом мы в лучшем случае приведем половину техники и личного состава.
– Хорошо, Андрей Николаевич. Привал двадцать минут и продолжаем движение в прежнем темпе!
Машины застывали одна за другой, к текущему неподалеку ручью сразу же выстроилась очередь солдат с флягами и ведрами. Короткий отдых и машины одна за другой начинают движение.
Наконец, прибыв на указанное место, не дожидаясь дополнительных указаний, батареи начинают разворачиваться. С извечными русскими словами, сопровождающими любую тяжелую работу, громоздкие семитонные орудия отцепляются от тракторов, разворачиваются. Раздвигаются станины, забиваются сошники, выкладываются на специально расстеленный брезент первые снаряды и гильзы, сгружаемые с полуторок. Но… работа прерывается, едва начавшись. Приехавший со стороны грохочущего в отдалении фронта конный посыльный отдает встретившему его командиру пакет. Вскрыв конверт, комполка, выразив свое отношение ко всему происходящему на армейском диалекте русского языка, приказал срочно сворачиваться и готовиться к новому маршу.