Секреты обольщения

Погода будто насмехалась над трагическими событиями, происходившими внутри здания. Не по сезону теплая, она создавала предчувствие скорой смены времени года. Прохладный ветерок приносил ароматы и ощущение обновления, дразнившие кожу.

– Думаю, выступление лорда Хейдена займет по меньшей мере час.

Кайл резко обернулся. За его спиной стояла Роуз.

– Я тоже так думаю. Похоже, он помнит все эти записи наизусть.

– Алексия говорит, что он никогда не забывает цифр. Но полагаю, едва ли человек может забыть цифры, если выплатил сто тысяч фунтов.

Роуз снова казалась спокойной. Успокоившейся. Более спокойной, чем в последние несколько дней. Ожидание скверных вестей было во многих случаях хуже, чем то, что происходило в действительности.

– Ты знала, Роуз? Знала, что твой старший брат был причастен к этому плану?

Она кивнула.

– Не знала подробностей, кто у кого что взял. Алексия открыла мне правду прошлым летом, после побега Тима. Лорд Хейден устроил все так, чтобы удалось расплатиться с пострадавшими, и только потом стало известно, что на самом деле краж было больше. Я была уничтожена, когда узнала, что они оба были преступниками, и не думала, что мне станет легче, если буду винить их обоих.

– Я испытываю облегчение, оттого что лорд Хейден разделил их преступления, а не приписал все одному.

Ее губы изогнулись в невеселой улыбке. Глаза оставались печальными, но были ясными как хрусталь. Она смотрела на него так, будто читала мысли. Потом обняла, нежно поцеловала и выпустила из объятий.

– Благодарю тебя, Кайл, за выступление. Тим не заслуживает такого внимания, какое ты проявил, чтобы смягчить его участь насколько возможно. Боюсь, что он не поймет, как непросто тебе было проявить к нему доброту. Он слишком легкомыслен, чтобы понять, какая сила требуется для того, чтобы показать милосердие к человеку, достойному петли.

– Я сделал это не ради него, Розалин.

– Нет, ты сделал это, щадя меня. Чтобы защитить меня. Чтобы показать свое уважение ко мне. Я это понимаю и всегда буду тебе благодарна. – Она бросила взгляд на здание суда и выпрямилась. – Я должна вернуться в зал, чтобы присутствовать при окончании процесса. Не хочу, чтобы в это время он был там один.

– Конечно.

Она ушла. Кайл не спеша прошелся вдоль фасада здания, стараясь оттянуть собственное возвращение. Он знал, что ему следует вернуться, когда огласят приговор. И тоже не хотел оставлять Роуз в этот момент одну.

На улице возникла небольшая суматоха. Бежали мальчишки с только что отпечатанными газетами, выкрикивая новости. Большей частью это касалось открытий, сделанных на процессе Лонгуорта. Один из мальчишек, правда, выкрикивал другую новость.

Кайл подошел к малому и купил листок. Там было очень краткое сообщение, обведенное черной рамкой.

Граф Коттингтон скончался.

Роуз шла рядом с лордом Хейденом, стараясь сдерживать позывы к рвоте от тюремных запахов. Она несла корзинку с самым необходимым, что могло понадобиться Тимоти, и несколько небольших презентов, представлявших предметы роскоши. Последнего он не заслуживал, но она помнила, как в прошлом году Алексия старалась прислать ей нечто удручающе практичное.

Алексия не приехала с ними из-за своего положения. Лорд Хейден и Айрин запретил появляться здесь. Теперь Роуз поняла почему. Ньюгейт был ужасным местом. Они шли мимо камер, в которых были заключены мужчины и женщины вместе, и вещи, которые они проделывали, не предназначались для взоров девушки.

Тим был заключен в маленькой камере в обществе всего лишь пяти товарищей по несчастью. Эта привилегия – находиться в относительном уединении – тоже была делом рук лорда Хейдена. Роуз надеялась, что он выложил свои деньги за одного из Лонгуортов в последний раз.

Тюремщик сделал знак другим заключенным отойти подальше, чтобы Роуз не пришлось терпеть их близкое соседство.

Когда они остались с Тимом, он наконец посмотрел на них. Улыбка его была печальной и вымученной.

– Приятно тебя видеть, Роуз. Ты проявила доброту, явившись на процесс.

– Ты мой брат, Тимоти. Айрин шлет тебе свою любовь, и Алексия тоже. У Алексии скоро будет ребенок, потому она не смогла прийти вместе со мной. Я писала тебе об этих приятных новостях, но сомневаюсь, чтобы ты получил мое письмо.

– Как Айрин?

– Очень хорошо. Она живет с Алексией и лордом Хейденом. Удалось оградить ее от… ну, от всего этого.

– Вижу, муж не пришел с тобой.

– Он уехал на север на похороны графа Коттингтона. Но не думаю, что он пришел бы, даже если бы был здесь.

Губы Тима дрогнули при упоминании о графе.

– Значит, теперь графом становится Норбери. Хорошо, что приговор зачитали до того, как стало широко известно об этой перемене в его положении. Иначе болтаться бы мне на виселице. Норбери хотел, чтобы я умер и замолчал, чтобы я никогда не смог заговорить, и теперь я могу рассмеяться ему в лицо, потому что он проиграл. Впрочем, то, что мне предстоит, не лучше смерти.

– Не будь глупцом, – оборвал его лорд Хейден. – Четырнадцать лет в ссылке – это не повешение. Ты остаешься в живых. Когда-нибудь выйдешь на свободу. Ты молод, сможешь начать все заново. Должен благодарить Бога за то, что судья проявил к тебе милосердие.

– Какое, к черту, милосердие! Я все равно умру, только буду умирать медленно. Там они обращаются с узниками как с рабами. Я ведь всего-то одолжил немного денег. И собирался их возвратить, и вернул бы, если бы ты не заставил меня признаться в этом. Ты мог бы сказать на суде, что все это сделал Бен. Они бы тебе поверили.

Напряжение лорда Хейдена было настолько заметно, что Роуз подумала, что сейчас он ударит Тима.

– Если не считать, что не все это было его рук делом. Сказать так было бы ложью.

Лицо Тима исказилось от гнева:

– Ты рад, что так случилось. Рад, что они нашли меня. Рад, что Бен умер. Я знаю, что ты такое.

Роуз подошла ближе к брату и попыталась его успокоить.

– Ты говоришь вздор. Лорд Хейден помог тебе. Он помогал всем нам. И если бы не деньги, которые он выплатил прошлым летом, это наше прощание и в самом деле было бы окончательным.

Глаза Тима заволокли слезы, но злоба его не улеглась. Роуз посмотрела на лорда Хейдена:

– Не могла бы я остаться с ним наедине? Хотя бы на полчаса, не больше?

Казалось, это предложение понравилось лорду Хейдену.

– Я подожду за дверью. Если тюремщик станет проявлять нетерпение, я сумею с ним справиться.

Она поставила корзинку на маленький, грубо сколоченный столик, единственную мебель в камере.

– Я принесла тебе кое-какие вещи, которые пригодятся в дороге и, возможно, позже тоже. У тебя сохранилась одежда, которую ты носил в Италии?

Тим кивнул и стал наблюдать за сестрой, как она выкладывает свои маленькие подарки. Розалин приготовила ему практичные вещи, которые каждый принимает как должное, такие как ножницы и булавки. Но к ним она добавила жестянку с чаем, немного сладостей и мешочек с шиллингами. А также бумагу и перья, чтобы он писал ей, если сможет.

– Бренди нет? – спросил Тим.

– Никаких спиртных напитков, Тимоти. Тебе следует забыть о них навсегда.

Он покачал головой и сделал недовольную гримасу.

– Тим, что ты имел в виду, когда заговорил о Норбери? Ты сказал, что он хотел бы, чтобы ты умер и никогда не посмел заговорить.

Он почесал голову, потом сделал жест рукой, как бы отметая вопрос.

– Ничего. Это не важно. Я все равно что умер.

– Возможно, и не важно, но я хочу знать.

Он подошел к ней и потыкал пальцем в ее подношения.

– Примерно четыре года назад мы как-то вместе проводили время в одной компании. Познакомились мы за игрой, а позже он решил включить меня в свой круг, и иногда приглашал развлечься. – Тим открыл жестянку с чаем и понюхал. – У него есть поместье в Кенте, недалеко от отцовского. Там бывают приемы.

– Я имею представление об этих приемах. Ты их посещал?

Тим вспыхнул.