Секреты обольщения

Предстоящая встреча с поверенным расстроила ее. Роуз пригласила Алексию на прогулку, отчасти чтобы хоть на несколько часов отсрочить эту встречу.

– Ты пробыла на севере дольше, чем я ожидала, – сказала кузина. – Я боялась, что миссис Воун подумает, что я решила не устраивать этот обед или не приглашу ее. Весьма досадное недоразумение. И как семья твоего мужа?

– Очень хорошо. Они мне понравились, Алексия. Честные и добрые люди. Мне хотелось бы думать, что теперь и они обо мне лучшего мнения.

– Никто из тех, кто знает тебя, не подумает о тебе плохо. Вот почему нам так удаются наши планы. Это и иное объяснение скандального аукциона, о котором все еще шепчутся. Та самая интерпретация, в которой ты предстаешь невинной девой, а Норбери – отъявленным негодяем. И признаюсь, что я не сочла нужным никого разубеждать на этот счет.

– Но обычно люди склонны предполагать худшее и не ломать голову, чтобы найти извинение женщине, оказавшейся в центре такого скандала.

– Свет знает виконта, и его не любят. Он не слишком приятный человек, и уже много лет ходят слухи о его проделках. А ты, в свою очередь, всегда вела безупречную жизнь. Уж одну ошибку можно простить. А поведение Норбери по отношению к тебе было настолько порочным, что он заслужил такое истолкование своих действий.

Они вошли в парк. Публики в нем было мало. Тут и там можно было видеть редких прогуливающихся.

– Я очень ценю все, что ты для меня делаешь, Алексия. И все же мне хотелось бы, чтобы Кайл тоже мог присутствовать на этом вечере. Он говорит, что тебе не следует вести войну на двух фронтах сразу. А я считаю странным то, что миссис Воун и ее муж готовы закрыть глаза на то, что меня называют шлюхой, но не могут примириться с тем, что мой муж родился в поселке углекопов.

– То, что тебя раздражает эта несправедливость, говорит в пользу вашего брака. Это знак того, что ваша взаимная привязанность растет.

Роуз сомневалась, чтобы Алексия догадывалась хотя бы о половине того, что происходит между ней и Кайлом. Ей хотелось рассказать кузине о человеке, за которого она вышла замуж. Она подыскивала слова, чтобы описать, насколько защищенной, и живой, и не нуждающейся в опасениях она чувствует себя в его объятиях. Но самое меньшее, что она хотела бы сказать, это то, что ей плевать на свет и что она готова отказаться от приемов, из которых намеренно исключают ее мужа.

Алексия нарушила молчание первой:

– Теперь что касается Айрин. У меня есть насчет нее предложение. Весьма ошеломляющее.

Упоминание об Айрин заставило Роуз забыть о словах, уже висевших у нее на языке. Эта война велась скорее ради Айрин, чем ради нее. И даже в этот брак она вступила главным образом из-за сестры.

– Думаю, еще слишком мало времени прошло, чтобы Айрин могла найти мужа в этом сезоне, – сказала Роуз. – И ты, пожалуй, сверхоптимистична, если считаешь иначе.

– Выслушай меня, прежде чем высказывать свое мнение. Я прекрасно осведомлена, что твой скандал не мог не отразиться на нашей девочке. – Алексия положила руку на свой живот. – Я упомянула об этом потому, что мы с Хейденом две недели назад обедали в доме его брата. Хейден сочувствует положению Айрин, но занял несокрушимо твердую позицию в отношении моего участия в устройстве ее судьбы. Он считает, что я беру на себя больше, чем позволяет мое положение.

– Твой муж прав. Самый веский аргумент – твоя беременность. А Айрин может подождать еще годик.

– Похоже, таково общее мнение, и после этого обеда я и сама заколебалась. Представь же мое изумление, когда несколько дней назад ко мне приехала Генриетта и предложила устроить в апреле бал, с тем чтобы на нем появилась Айрин.

– Генриетта? Ты меня удивляешь.

– Я и сама удивлена. А она удивляет меня с каждым днем все больше. Если любовная интрига может так изменить женщину, то я молю Бога, чтобы все светские гарпии нашли себе любовников до начала сезона.

– И возможно, устройство подобных отношений должно стать нашей стратегией. Счастье в этой области жизни может изменить взгляд на многие вещи.

Алексия удивленно подняла бровь:

– И каково теперь твое отношение ко многим вещам в жизни, Розалин? Ты предложила эту прогулку по парку, несмотря на холод, пасмурное небо и эти нависшие над головой облака. Возможно, ты не заметила, какая сегодня погода, и, невзирая на холод, видишь прекрасный ясный день?

Роуз почувствовала, что лицо ее вспыхнуло. Алексия рассмеялась, склонилась к кузине и поцеловала в щеку.

– Поскольку я уговорила тебя вступить в этот брак, я испытываю облегчение оттого, что хотя бы какая-то его сторона оказалась удачной.

Кайл всегда был чутким и внимательным любовником, понимающим, что их брак принесет им обоим удовлетворение. А теперь, после той ночи в Тислоу, время, проводимое вместе в супружеской постели, стало для Роуз самым лучшим. И некоторым образом оно стало единственным, когда она чувствовала себя с мужем вполне естественно и легко и не сомневалась в том, что все делает правильно.

Этого было достаточно. Слова, которые он шептал ей на ухо, ощущение его дыхания на волосах и даже то, как он обращался с ее телом и требовал от нее полной отдачи, – обо всем этом она не спрашивала и ни на что больше не претендовала. Одного наслаждения было достаточно, чтобы оправдать их брак, но обжигающий след, который Кайл оставлял в ее душе, еще больше привязывал ее к нему, и после каждой проведенной с ним ночи Роуз еще больше принадлежала ему, чем себе.

В тот день, когда она приняла его предложение, Кайл сравнил плотские утехи с хорошей трапезой. В последнее время эта «трапеза» удавалась им на славу. И успех следовало приписать его стараниям. Он разнообразил еженощное меню все новыми восторгами.

Так почему же в этом браке по расчету с каждым днем Роуз ощущала себя все менее расчетливой? Возможно, Кайл сказал бы, что она повторяет свою ошибку в приятии наслаждения, какую совершала в его отсутствие, смешивая физическую сторону любви с эмоциональной. Новое знание друг друга, приходившее вслед за этими изысканиями, становилось неизбежным. Вероятно, мужчины точно так же реагировали и на чувственные удовольствия в борделях.

И все-таки связывавшие их узы кое-что усложняли. Как, например, ее предстоящую встречу с поверенным.

– Алексия, было ли когда-нибудь, чтобы ты обманывала Хейдена? Чтобы ты его ослушалась?

Алексия, обдумывая вопрос кузины, продолжала идти.

– Раз или два. Я убеждала себя, что это не так, но, конечно, только этим я и могла оправдать себя. – Она улыбнулась собственным воспоминаниям. – Он поймал меня на самом страшном обмане. Сомневаюсь, что совершу новую попытку в этом роде. Или что мне это потребуется.

– Ты испытывала чувство вины?

– Было такое. Но есть вещи, которые мужьям знать не обязательно. Я совершила несколько грехов умолчания, если поставить на весы абсолютную честность, потому что в то время для меня этот вопрос был очень важен, а он бы меня не понял. – Она размышляла над ответом. – Но теперь бы понял. Правда, достижение такого взаимопонимания в браке требует времени даже при самых благоприятных обстоятельствах, а у нас этого не было.

Такой взвешенный обдуманный ответ был типичен для Алексии, если возникал любой сложный и не слишком деликатный вопрос. Роуз догадывалась о том, о чем умолчала ее кузина. Этот важный для них обеих обман касался Роуз, Айрин и Тима, а также решения Алексии любой ценой сохранить и защитить семью, которую ненавидел ее муж.

– Почему ты спрашиваешь, Роуз? В силу обстоятельств я осталась одна, когда мне пришлось делать выбор, но ты не одинока.

Роуз обдумывала, стоит ли посвящать Алексию в свои сложности. Кузина проявит скромность и не расскажет Хейдену об их разговоре, если Роуз попросит ее молчать. И все же Алексия не согласилась бы с ней в вопросе, что Тим нуждается в помощи. Она занимала твердую позицию и возражала против поездки Роуз к нему.

Для Алексии Тим был все равно что мертв. Она первая и из первых рук узнала о нем все худшее. Она была свидетельницей бегства Тима и видела, как он предоставил Хейдену рисковать собственным состоянием ради спасения остатков семьи и репутации Лонгуортов. И Алексия, вероятно, долгое время знала, сколько денег было украдено. Алексия никогда не прощала ни малейшего обмана, чему Розалин и была свидетельницей теперь. И уж никак не ради благополучия Тима. И было бы несправедливо снова отягощать ее грязными последствиями скверного поведения Лонгуортов.