Женские слабости

— Ты уверена в этом? — В нем опять вспыхнула ревность. — Какая неблагодарность!

Она резко выдохнула, заставив себя сдержаться и не повернуться к нему.

Только он сам повернулся к ней:

— Ладно, прости. Я не хотел этого говорить.

— Ты опять. Опять хочешь опустить меня как можно ниже.

— Или жду, когда ты меня опустишь, — пошутил он. — Что меня беспокоит, так это то, что я так мало о тебе знаю, Соня. Тебе придется принять наследство Маркуса. Ты не можешь отказаться от него. Никто не будет оспаривать твоего права. Это было желание Маркуса.

— А мое желание, чтобы он никогда этого не делал! Все возненавидят меня, — сказала она.

— Мне казалось, тебя не волнует, что там кто-то подумает…

— Наверное, я ошибалась. И вообще, я собираюсь встать.

После ощущения невероятного холода ее вдруг опять бросило в жар. Она знала, что это означает. Это был ответ на его близость. Так было всегда с того момента, как они встретились.

— К чему беспокоиться? — К нему вернулся юмор. — Мне нравится здесь. — Он вытянул руку и положил ей под голову. Он был так близко, что мог чувствовать присущий ей сладкий запах. — Что же мне делать с тобой, а, Соня?

— А что ты хочешь со мной делать? — В ее вопросе не было ничего провокационного.

Но это заставило его запаниковать.

— То, что я хотел сделать с тобой, как только тебя увидел, — сказал он, чувствуя, что больше уже не может притворяться.

— Дэвид, опомнись! Ты потерял своего любимого дядю. Я потеряла своего друга. Что, кстати, сказали твои родители?

— Они хотели бы с тобой встретиться.

Ее дыхание замерло.

— Хотят выяснить, что я собой представляю? Как я смогла заставить Маркуса влюбиться в себя? — Она была сейчас слишком расстроена, чтобы демонстрировать свое негодование.

— Что-то вроде того, — пробормотал он.

— Ты сказал им, что Маркус подарил мне обручальное кольцо?

— Я сказал, что ты пыталась его отдать мне.

— Значит, перед ними стоит серьезная задача, — заключила она. — Им просто необходимо узнать, кто такая Соня Эриксон.

— Я уже говорил, что если у тебя есть какая-то проблема, то лучше мне об этом сказать.

Ее взгляд уперся в потолок.

— Возможно, ты переоцениваешь свою важность в моей жизни, Дэвид. Я ведь теперь наследница, верно?

Он усмехнулся:

— Верно. Но неужели ты еще не поняла? Скоро все станет известно. Об этих миллионах, что оставил тебе Маркус, разговоры пойдут по всему городу. Твоя доля намного больше, чем получили другие. Люди начнут искать причину. Что заставило Маркуса оставить молодой женщине, которую он и знал-то всего ничего, маленькое состояние?

— Маленькое? — изумленно воскликнула она. — Двадцать миллионов — это маленькое?

— Ну, вряд ли его можно назвать большим.

Трудно было поверить, что он говорил серьезно. Тем не менее так оно и было. Между ними была вселенская разница. Она без сил села:

— Теперь я, наконец, вижу, кто ты на самом деле. Ты Дэвид Вэйнрайт — наследник огромного состояния.

— Ты только забываешь об ответственности, которая приходит вместе с капиталом, — устало заметил он. — Никто почему-то не говорит о ней. Мой отец всегда находился под огромным давлением. Теперь вот я. В будущем мне станет еще тяжелее. Вопрос не в том, чтобы иметь много денег. А в том, как сохранить их для будущих поколений. И я должен напомнить тебе, что моя семья через Фонд Вэйнрайтов делает немало хороших дел.

— Ладно, признаю свою ошибку. Но… все же это будет хорошей идеей, если ты сейчас уйдешь. Ничего, если я переберусь через тебя?

Он усмехнулся:

— Давай. Перебирайся.

— И переберусь! — Она начала медленно переносить через него свое тело.

Это было ошибкой.

Барьеры были сломаны. Сильное желание не позволило ему поступить по-другому. Несколько мгновений он держал Соню над собой, потом изменил позицию и оказался над ней, удерживая большую часть веса на руках.

Дэвид перемещал свое тело с ловкостью гимнаста, касаясь легкими поцелуями ее лица, подбородка, шеи. Потом он вернулся назад, чтобы обвести кончиком языка контур ее губ.

У нее закружилась голова. Она хотела притянуть его к себе. Стоны, что она слышала, были ее стонами. Ее спина прогнулась, отрываясь от пола, томительная тяжесть между ног перешла в боль.

— Ты такая… красивая, — пробормотал он.

Он знал, что она его хочет. А она знала о его чувстве вины. И разделяла ее. Их дорогой добрый Маркус отравил всю надежду, что между ними могло быть что-то серьезное.

— Как мне перестать целовать тебя? — пробормотал он где-то возле ее горла. — Есть какой-нибудь способ?

— Ты должен дать мне встать. — Она чувствовала жар во всем теле и все же нашла в себе силы выдержать холодный тон.

— Я не пущу тебя.

— Даже если я захочу быть свободной?

Его ответ попал прямо в точку:

— Ты перестала быть свободной с того момента, как наши глаза встретились. Твоя воля сдалась перед твоим желанием, — продекламировал он с шутливой торжественностью.

Она рассмеялась:

— Как и твоя. Хотя я думала, да ты и сам говорил, что являюсь экспертом по части скрытности.

— Скоро мы решим этот вопрос. Сколько еще мужчин целовали тебя?

— Мой отец. Но он давно умер… — призналась она едва слышным шепотом.

Соня никогда раньше не говорила о своем отце.

— Ты мне расскажешь о нем? — Он откатился на пол и оперся о локоть, ожидая ее ответа.

Только она не ответила.

— Дай мне встать, Дэвид, — приказала она.

— Слушаюсь, моя леди. — Он поднялся и помог встать Соне. Но не отпустил ее. Он чувствовал ее дрожь. — Почему бы тебе не прилечь на диван? Я тебя не побеспокою. Я посижу здесь. — Он подтянул к себе кресло. — Ты должна мне рассказать, Соня.

— Любовь — странная вещь, — сказала Соня, садясь не на диван, а в кресло. — С одной стороны, это восторг. С другой — реальная угроза, что в любой момент у тебя ее могут отнять. Для меня любовь — это потеря. Я не говорю о романтической любви. Я защитила себя от нее. Думаю, это разумно. Я не открываюсь перед тобой или перед другими, потому что трудно кому-то довериться…

— Соня, мои родители хотят встретиться с тобой, — сказал Дэвид. — Они могут задать тебе несколько вопросов. Маркус был братом моего отца. Они были очень близки… Моя мать тоже любила его. И его жену. Маркус попросил тебя выйти за него замуж. Он подарил тебе обручальное кольцо. И они… знают об этом.

Ее глаза потемнели.

— Но я пыталась отдать его тебе.

— А кстати, где оно? — вдруг спросил он. — Ценные вещи должны храниться в надежном месте.

На нее словно что-то накатило.

— А хочешь увидеть то, что в сотни раз лучше твоего бесценного кольца?

— Ну, покажи мне… — протянул Дэвид, недоумевая, что бы это значило.

— Наберись терпения. — Она вскочила на ноги и выбежала в коридор.

Через несколько мгновений Соня вернулась, держа в руках какой-то прямоугольный предмет. «Книжка, — подумал он, — или старые фотографии в этой необычной, покрытой кожей коробочке, темно-зеленой, с золотой отделкой?»

Соня села рядом.

— Можешь открыть. — Она осторожно, даже с каким-то благоговением протянула ему коробочку.

Коробочка была очень тяжелой для ее размеров и, казалось, имела почти осязаемую ауру.

— Соня! — На мгновение Дэвид опустил коробочку и посмотрел на нее. В ее глазах стояли слезы. — Что это?

— Открой ее!

— Это… что-то вроде реликвии? — спросил он.

— Открывай. — Ее рука повелительно сжала его руку.

Для нее это было словно пытка.

— Соня, я сделаю все, что смогу, чтобы помочь тебе. У тебя неприятности?

— Дэвид, я ее не украла, — твердо сказала она.

Он с облегчением вздохнул:

— Слава богу!

Две стороны коробочки открывались словно триптих. Очень осторожно он открыл сначала одну сторону. Потом другую.

Дэвид рос окруженный красивыми вещами. Тем не менее ему не удалось сдержать восторженного возгласа: