Десант из будущего

Алексей Замковой

Десант из будущего

Проснувшись, я сразу заметил что-то не то. Где я? Почему я лежу не в собственной постели, а на какой-то лавочке в парке? Вроде вчера не пил… Тем более, я вообще пью редко и меру стараюсь соблюдать. Да никогда такого не было, чтоб я мало того, что вырубился, так еще и на лавочке! Посмотрел на часы. Странно, стоят… Стрелки застыли на двенадцати часах. Это в полночь или в полдень? Судя по тому, что светло, скорее полдень. Но если часы остановились ночью…

Огляделся вокруг — местность незнакомая. Лавочка вот, какая-то странная. Рядом, такого же странного вида, урна. Вытащил сигарету, закурил. Тут я заметил лежащую под лавкой смятую газету. В глаза сразу бросилось название «Правда» и дата — 19 июня 1941 года. Это что за антиквариат? Современная перепечатка старой газеты? Я поднял газету и пробежал глазами. Да, содержание статей как раз соответствует дате.

— Гражданин, ваши документы!

Я поднял голову и застыл. Передо мной стоял человек, одетый в какую-то допотопную странную форму. Видя мою растерянность, повторил:

— Предъявите документы!

— Какие документы? — растерянно произнес я. — Вы вообще кто?

— Гражданин, пройдемте в отделение!

— Да вы что себе вообще позволяете? — заорал я. — Я сейчас милицию позову!

В ответ человек достал из кармана свисток и оглушительно засвистел. Тут же, непонятно откуда, материализовались еще двое, одетые в такую же форму.

— Отказывается предъявлять документы, — пояснил первый. — В отделение пройти отказался.

— Та-а-ак… — протянул один из вновь прибывших и кивнул первому. — Обыскать!

Тот нагнулся ко мне, но я начал сопротивляться. Тогда меня подняли и, скрутив за спину руки, все же принялись обшаривать карманы.

— А что это у вас, гражданин, на паспорте за орел такой нарисован? Царский? — спросил человек, доставший из моего кармана паспорт.

— Какой царский? Российский! Я гражданин России! Я буду жаловаться в прокуратуру!

— И папиросы у него какие-то не наши, — добавил второй, вертя в руках пачку «Marlboro».

— Товарищ сержант, — перебил его один из солдат, больно ткнувший под ребра винтовочным стволом, — ведь явный шпиён! Смотрите, одет как!

Что значит, «как одет»? Нормальная одежда… Джинсы, куртка, кроссовки… Может, это какое-то шоу со скрытой камерой? Ну не могут же меня в двадцать первом веке посреди города пристрелить какие-то сумасшедшие, напялившие непонятную униформу! Или это бандиты? Одетые в одинаковую форму? Вряд ли. Наверное, все-таки шоу. Я немного расслабился.

— Ладно, давайте признавайтесь, где у вас камера? Только руки зачем крутить? Больно же!

— Камера, говоришь? — прищурился первый. — Ну пошли. Будет тебе камера!

— Да хватит вам, ребята! — я попытался отступить в сторону, но мне этого не позволили. — Эй! Вы уже переигрываете!

— Странный он какой-то. Может, блаженный?

— Ладно, — подумав, принял решение тот, который подошел ко мне первым, — давайте отведем его, куда следует. Пусть там разбираются.

Несмотря на громкие протесты, ругань и призывы к милиции, меня под руки потащили по улице. Тащили меня недолго. Я даже не успел нормально осмотреться. Буквально через квартал меня втащили в какое-то здание, у дверей которого стоял еще какой-то человек в такой же форме, как у напавших на меня, и, предварительно отобрав все вещи, бросили в темную камеру.

Камера оказалась пустой. Я обошел ее и, не найдя ничего, что могло бы пролить свет на мое положение, принялся колотить в дверь. Но единственным ответом на все мои угрозы, ругань и требование начальства, стало обещание выбить мне зубы, если я не заткнусь. Я сел на пол, по привычке пошарил в кармане, но вспомнил, что сигареты у меня тоже отобрали. Что вообще здесь творится? Что это за сумасшедшие меня захватили? Может, я попал в заложники? Вопросы вихрем крутились в голове, но ни одного ответа за ними не последовало. Мне б добраться хоть на минуту к телефону! Уж позвонил бы я кое-кому из своих знакомых, мало здесь не показалось бы никому! Но мобилу тоже отобрали, а на шершавых стенах камеры ничего похожего на телефонный аппарат не наблюдалось. Я снова заколотил в дверь.

— Я требую дать мне позвонить! Я имею право на адвоката!

В ответ только приглушенное ржание с обратной стороны двери. Сколько прошло времени, я не знаю. Часы отобрали, да они и не работали. Первоначальное возбуждение схлынуло, и минуты тянулись вечностью.

В конце концов заскрежетал дверной засов, и на пороге появился человек. Тоже в униформе, но на этот раз в другой. В фуражке с васильковым околышем. Что-то мне эта фуражка смутно напомнила. Что-то виденное в фильмах. И цвет я почему-то сразу определил, как «васильковый»… «НКВД!» — всплыло в памяти. Что за маскарад?

— Встать! — скомандовал вошедший.

Я повиновался. А что еще оставалось?

— Я хочу позвонить… — начал было я, но договорить мне не дали.

— На выход!

Меня вывели из здания. По дороге взгляд то и дело цеплялся за людей в форме. Из-за одних дверей, мимо которых меня провели, я услышал давно забытый треск пишущей машинки. Возле выхода ждала машина. Какой-то допотопный автомобиль черного цвета, каких я не застал даже в детстве. Меня усадили на заднее сиденье так, что я оказался зажатым между двумя «энкавэдистами», и машина покатила по городу. Окошки были занавешены шторками, поэтому взгляду открывался только небольшой кусок дороги, просматривавшейся через ветровое стекло. Ехали мы минут двадцать. Мои попутчики упорно молчали, отказываясь отвечать на вопросы. Даже на ругань и угрозы не последовало никакой реакции. Только сидели по бокам, будто каменные, да водитель спокойно крутил свою баранку.

Пока ехали, я успел поразмыслить над сложившимся положением. Газета за 1941 год… Схватившие меня люди в странной форме, судя по поведению, явно милиционеры… Допотопный автомобиль, люди с фуражками НКВД рядом… все действуют свободно и спокойно. Значит, вряд ли бандиты. Ведут себя так, будто имеют на это полное право. Еще я подумал, что нигде не заметил ни одного рекламного плаката, ни одной вывески казино или хотя бы какого-то бара. Это в нашем-то времени! Похоже, я действительно проснулся не только в другом месте, но и в другой эпохе. Я был в 1941 году!

Машина, въехав в какие-то ворота, остановилась, и мне предложили выйти. Я оказался в каком-то огороженном высоким забором дворе. Впрочем, осмотреться мне не дали и сразу повели в здание. Мы долго шли по лабиринту коридоров, от которых веяло… не знаю даже, как сказать. «Солидностью», что ли? Все здесь имело строгий и официальный вид, навевавший мысли о высоких кабинетах. Часто встречались посты, на которых у моих сопровождающих молча проверяли документы и пропускали дальше. В конце концов меня завели в кабинет.

— Товарищ майор, задержанный доставлен!

Кабинет был просторным, со стенами, отделанными деревянными панелями, и тяжелыми шторами, закрывавшими окно. Слева от окна стоял массивный письменный стол, так и кричавший о солидности места, в котором я оказался. За столом сидел среднего возраста мужчина, одетый в такую же в форму, как и на моих конвоирах. Когда мы вошли, он повернул голову в сторону двери и сквозь круглые стекла очков внимательно окинул меня взглядом. Я сначала подумал, что доставили меня к самому Берии. Он, вроде, тоже очки носил. Но Берия вряд ли был майором.

— Свободны! — кинул сидевший моим сопровождающим и, когда те покинули кабинет, продолжил внимательно меня изучать.

— Товарищ майор, — набравшись храбрости, сказал я, — у меня есть очень важные сведения. Мне необходимо связаться с товарищем Сталиным.

Майор продолжал молчать.

— Ну, или хотя бы с товарищем Берией… — добавил я каким-то жалобным голосом.

Майор молчал. Я тоже не знал, что дальше сказать. В конце концов, он махнул рукой в сторону приставного стульчика возле стола.