Страница 12 из 14
— Все, идем дальше. — Терехин поднялся. — Алфедов, ты впереди.
Следующая наша остановка случилась уже под вечер. Мы оказались перед полого спускавшимся вниз склоном. Алфедов ждал нас сидя на старом пне, при этом он не забывал оглядываться по сторонам.
— Товарищ младший политрук, — сказал он когда мы остановились. — Там, метров через двести, дорога. А если направо отсюда пойти — там полянка будет. На ней наши лежат. Расчет минометный…
Терехин кивнул.
— Показывай, где та поляна.
На поляну мы вышли буквально через пару минут. Тут действительно был бой. Почти посередине поляны валялись два разбитых миномета, 82 мм, и пустые лотки из-под мин. Рядом, в основном с противоположной от дороги стороны, лежали тела расчета. Трупный запах уже ощущался довольно сильно. Похоже, кто-то оставил здесь заслон что б держать дорогу. Минометчики явно были не одни — ближе к дороге должна быть основная позиция, а эти ее прикрывали. Немцы, скорее всего обошли позицию с фланга — через лес — и минометчики оказались зажаты между дорогой, на которой тоже кто-то был, с одной стороны, и немцами в лесу — с другой. Мы стояли и смотрели на результаты разыгравшейся здесь трагедии.
— Осмотреть тела. Боеприпасы и, если найдете, гранаты — собрать. — скомандовал Терехин.
Бойцы разошлись в стороны, осматривая погибших. Я постоял немного и, попросив Олю оставаться с политруком, тоже вышел на полянку. При виде минометов у меня возникла идея. Даже не знаю почему, но очень вдруг захотелось нагадить немцам. Сильно нагадить. И за тех ребят у ггрузовика, у которых я раздобыл одежду, и за деда на хуторе, и за майора, за этих, когда-то живых и радующихся жизни, ребят, тела которых сейчас разбросаны на лесной поляне, где скорее всего и останутся на долгие десятилетия, если не навсегда… За Олю… Хотелось мстить. Мстить жестоко. Что б за каждую пролитую каплю советской крови где-то в Германии взвыла вдова или мать. Что б больше никто и никогда…
Я подошел к разбитым минометам и осмотрел землю вокруг. Среди валяющегося на земле я и нашел то что искал — несколько неиспользованных 'летучек'. Осколочные шестиперки. 'Летучка', она же — минометная мина, довольно частая находка на местах боев. Чаще всего, конечно, попадаются уже стрелянные, неразорвавшиеся. Но можно найти и те, которые не успели выстрелить. Поэтому как обращаться с этим добром я хорошо знал. Положил рядом сидор, карабин, присел на корточки и осмотрел внимательно взрыватели (это оказались знакомые М1), взял одну мину и снял колпачок взрывателя. 'Папироска' не торчит, красной полоски не видно. Хорошо — значит не на взводе. Закрыл колпачок обратно и осмотрел еще одну — тоже не на взводе.
— Михалыч, — крикнул я обыскивающему убитых сержанту, который был ближе всех ко мне. — Если у кого-то ключ найдешь — такую хреновину с двумя рожками — дай мне. Подошел Терехин.
— Вы что делаете, боец Найденов?
— Товарищ младший политрук, разрешите взять пару мин. — и, решив позволить себе не по уставу. — Я знаю как с ними обращаться. Думаю ими дорогу можно заминировать. Политрук был удивлен:
— Знаете как обращаться? Вы минометчик? Я лишь пожал плечами:
— Не помню я, товарищ младший политрук… Увидел мины и понял, что знаю… Политрук подумал и кивнул:
— Только без самодеятельности. Без команды никаких действий.
— Есть! Разрешите продолжить? Терехин кивнул и отошел. Тут как раз подошел Лешка с искомым ключиком. Я взял его и принялся осторожно выкручивать взрыватель из первой мины. Хорошо идет! А там, в будущем, оно настолько приржавело все, что фиг выкрутишь. Сняв первый взрыватель я положил его на землю, мину бросил в сторону сидора, и взялся за следующую. Больше двух решил с собой не брать. Это же не патроны — каждая прилично весит. Мины и, отдельно, взрыватели отправились в сидор. Прикинул на плечо — тяжеловато — сидор потяжелел на шесть килограмм. Но терпимо. Главное, что б не порвался. Остальные как раз закончили осмотр погибших. Нашли чуть больше тридцати патронов к 'трешке', гранату РГД-33 без осколочной рубашки, три фляги и саперную лопатку, которую я тут же забрал себе. Патроны распределили между собой Лешка, Михалыч и Алфедов. Гранату отдали Гринченко. Попытались, было, уговорить его оставить пулемет и взять один из карабинов, валявшихся на поляне, но тот отказывался внимать любым доводам и лишь крепче прижимал к себе ДП. Наверно действительно грозен был взводный, раз Саша до сих пор боялся 'прое…ть' пулемет. Не помог даже приказ Терехина. В конце концов все махнули рукой на упрямого пулеметчика и, в ожидании дальнейших распоряжений, воззрились на политрука.
— Алфедов, дорогу осматривали?
— Да, товарищ младший политрук. — 'смирно' Алфедов явно вставать не собирался. — Видны следы транспорта — на дороге глубокие колеи. Метров через триста, на юго-восток отсюда, выходит из леса. Дальше идет через поля. На дороге никого не заметил. Просто поразительно. Несколько коротких, будто рубленных, предложений, произнесенных с вечно недовольной миной, быстро и четко нарисовали полную картину. Я б так не смог. Терехин задумался. Если дорога выходит из леса юго-восточнее, значит в восточном направлении, куда мы стремимся, лес заканчивается и придется идти по открытой местности. Хреново.
— Товарищ младший политрук, — после небольшой паузы Алфедов продолжил. — Если пройти на юг, там лес снова изгибается на восток. Я из подлеска посмотрел. — Идем до края леса, по изгибу на юг пока не сможем продолжать движение на восток. — после секундного размышления загнул Терехин. — Алфедов…
— Товарищ младший политрук, — мне так не терпелось воплотить свою идею в жизнь, что я осмелился перебить Терехина. — разрешите обратиться! Недоуменный взгляд и кивок.
— Разрешите заминировать дорогу. Неизвестно когда и как еще на дорогу выйдем, а далеко тащить мины… Терехин снова задумался.
— Немцы после взрыва могут начать прочесывать лес… — мысли вслух? У Терехина? Наверно я его сильно озадачил. И фашистов укусить хочется ничуть не меньше чем мне, и рисковать страшновато.
— Немцы могут появится когда мы уже далеко уйдем. И от дороги мы уходим — врядли они будут лес южнее прочесывать. Желание насолить фашистам, похоже, победило. Терехин кивнул.
— Старший сержант Белынский, пойдете с Найденовым. Когда закончите, идите по краю леса. Будем ждать вас на изгибе.
— Спасибо товарищ младший политрук! Я отошел к Оле.
— Иди с товарищем политруком. Я скоро вас догоню.
Оля только кивнула. Видно было, что не хотела расставаться, но — молодец, никаких истерик, никаких 'я с тобой'. Наша колонна разделилась. Терехин, Алфедов, Гримченко и Лешка пошли в лес, а мы с Михалычем отправились к дороге.
Минировать решили на самом въезде в лес. Место выбирал я, исходя из того, что в этом случае хотя бы с одной стороны дорога просматривается достаточно далеко — незамечеными со стороны полей к нам не подойдут. А со стороны леса… Я надеялся, что если кто-то будет ехать, мы услышим раньше чем проезжающие нас увидят. Минут пять мы просто лежали в густом кустарнике у дороги и напряженно вслушивались в звуки леса — не раздастся ли шум моторов. Все было тихо. Мы осторожно выползли из кустов и подошли к дороге. Ей явно пользовались. Две глубокие колеи указывали на то, что здесь проходили целые колонны техники. Колеи — это хорошо. Если будут ехать — колеса будут в колеях. Там и поставим мины.
Я взялся за лопату. Михалыч сидел чуть в стороне и поглядывал то на поля, то в лес. Он должен был подать мне знак если что-то увидит или услышит. Руки все еще болели после утреннего копания штык-ножом, но назвался груздем… Вначале я выкопал яму в ближней колее. Земля была твердая, укатанная колесами, и поддавалась неохотно. Но вскоре яма приобрела достаточную глубину (специально мерил извлеченной из сидора миной). Немного подумал, вопросительно взглянул на Михалыча — тот кивнул, что все в порядке. Отошел метров на пять и вырыл еще одну такую же ямку — уже в другой колее. Теперь снарядим мины. Никогда раньше таким не занимался. И сильно дал бы по рукам тому, кто делал бы то, что сейчас собирался сделать я. Очень сильно. А сейчас… Во мне все еще кипели отголоски той злости. Да и Терехину я сам предложил… Не давать же задний ход! Кто меня за язык того, на поляне, тянул…