Страница 9 из 70
Михаил задумчиво закусил губу: была во всем этом какая-то совсем нехорошая тайна. И гостя из прошлого следовало поскорее отсюда отправить, иначе он может и о Маше рассказать, и о Ратникове, о том, что те приветили его, как родные. А кто-то — Кумовкин? — сделал бы из всего этого выводы.
Таким образом, даже в целях личной безопасности, от парня следовало как можно скорее избавиться, отправить прочь, вернуть в то время. Ну в самом деле — не убивать же! Хотя, конечно, искать Олексу никто бы не стал… кроме тех, конечно, кто в него стрелял, кто ловил… зачем-то…
Итак, нужен был браслетик! Нужен, как хлеб, как соль, как вода и воздух. Ратников первым делом позвонил Максиму Гордееву — тот был в лагере, где-то на юге… И конечно же ничем помочь не мог — браслетов у него не было, о чем Михаил и так знал. Просто вот позвонил, на всякий случай. А Макс, между прочим, не на шутку встревожился:
— А что? Что такое? Зачем вам, дядя Миша, браслет? Случилось что?
— Да нет, Максик, — Ратников покривил душой. — Так просто… думаю, чтоб никто вдруг в прошлое случайно не провалился… мало ли.
— А ведь могут, — без раздумий отозвался Максим. — Раз я эти нашел, так и кто другой вот так же мог бы. Эх… был бы в деревне — поспрошал бы, может, и нашли бы кого, а то вот получится так же, как тогда с Леркой… графиня, блин… дама Элеонора!
Да, конечно, браслетики на Танаевом озере мог и кроме Макса кто-нибудь найти. Надел на руку — носить… или подарил кому — вещица изящная, только, если, не дай боже, сломается… Интересно, больше в поселке никаких загадочных исчезновений не было? Да нет, не было. Если что случилось, Миша бы знал — тут деревня, новости да слухи быстро расходятся.
Так что приходилось что-то придумать, нужно было что-то придумать — как искать-то? Хотя, признаться, надежда была слабая… однако все же лучше, чем никакой. Олексу, само собой, оставили на усадьбе, но рано или поздно все равно по поселку поползли бы слухи о ратниковском госте… Ну, на худой конец можно будет обозвать Олексу каким-нибудь дальним родственником, даже приезд натурально обставить — привезти в Псков или Великие Луки, посадить на рейсовый автобус, а потом, обогнав его, встретить в поселке, на остановке, у всех на виду — обнять, облобызать, проронить скупую слезу — типа, мол, брат с севера приехал. Или племянник. Можно. И нужно. Не бросать же парня! Но лучше, конечно, отправить.
Браслетик нужен, браслетик… Если таковой, конечно, имеется. Но Макс сказал — там целая россыпь этих браслетов валялась, в траве, у Танаева озера, — мог, мог кто-то и кроме него подобрать, ведь мог же! Может, девчонки какие за грибами-ягодами ходили, или ребята — на рыбалку, в ночное…
Клуб!!! Вот то место, где надо искать! Самому с Машей и заявиться на танцы, только не в простой выходной, а в какой-нибудь праздник, какой тут ближайший-то? О! День молодежи! Как раз подойдет. Что они с Марьюшкой — не молодежь, что ли?
Вот такую идею Ратников супруге своей и высказал:
— Машенька, душа моя, а давай-ка на выходных в церковь съездим!
Маша обрадовалась:
— Ну наконец-то решился! И правду сказать, а то живем, как нехристи. Олексу тоже возьмем…
— Нет, нет, — Михаил замахал руками. — Олекса путь пока на усадьбе безвылазно посидит. Его ж ищут! Забыла? А ты, в магазине когда, примечай — может, браслетик желтенький у кого на запястье заметишь?
— Да примечаю я, — серьезно кивнула Марьюшка. — Помню про браслетики. Но — нет, ни у кого покуда не видела.
— Ну, тогда после церкви в клуб заглянем, на танцы. Ты, душа моя, небось, давно уже не плясала?
Супружница расхохоталась:
— А ты, так можно подумать, плясал? Последний раз, помнится, в прошлую осень, когда Василий-боярин приезжал.
— Да уж, — Михаил мечтательно прикрыл глаза. — Ничего не скажешь — зажгли тогда с Гансом! Но ты не думай, в этот раз мы так не будем — аккуратненько попляшем, спокойно…
— В тот раз тоже спокойно все начиналось. А потом Митенька, человек служилый, приехал, сказал, что вы едва полклуба не разнесли! Помнишь?
— Так это мы на радостях, — Ратников скромно потупился и перевел разговор на другое: — Эх, Машуля, ты хоть танцевать-то умеешь?
— А будто нет?! — девушка даже обиделась, сверкнула зелеными своими глазищами. — Бывало с девчонками такой пляс заведем! Хоть и челядинками были, а все ж веселились, когда могли. Без веселия-то совсем смерть!
Вот тут Михаил с женой был полностью согласен. Подмигнул, кивнул одобрительно:
— Молодец! Верно мыслишь. Ну, что, давай-ка попробуем, попляшем?
Кинул в магнитолу компакт-диск со старыми танцевальными записями: «Е-type», «Асе Of Васе», «Yaki Da» — нового-то все равно ничего такого не знал.
— Эх, милая, а ну-ка, зажжем!
— Ой, — Марьюшка вдруг застеснялась. — Да и не умею я так…
— А я, что ль, умею? — обхватив жену, Ратников закружил ее до смеху, поцеловал, поставил на пол. — Тут и уметь-то ничего не надо — знай с ноги на ногу переступай да руками этак помахивая… оп, оп… вообще мало кто, Машенька, у нас танцевать умеет. Это все на чертовом Западе самбу да румбу танцуют, сальсу всякую. А у нас… У нас редко кто так умеет, потому и стесняются все — выпьют, свет погасят. Чтоб значит, не так позорно пляски их выглядели… Ну, давай-ка… вот этак вот ногою притопни…
— Вот-вот, молодец, получается!
— Ой!!!
С увесистой палкой в руках в дом вдруг ворвался Олекса:
— Держись, боярин! Где тут враги? Ничего, отобьемся!
Ратников выключил музыку:
— Ты чего, парень? На солнышке перегрелся? Не видишь — пляшем мы!
— А-а-а-а! — явно смутившись, парнишка уселся на лавку и поставил дубину в угол. — А я слышу — будто бы орет кто-то, кого-то бьют…
— Это музыка такая, Олекса, Маша уселась рядом, успокаивающе погладила парнишку по руке. — Как у нас, в Новгородчине, — калиновый перепляс или ящерины песни, помнишь ведь?
Марьюшка поднялась, начала притопывать, прихлопывать, запела:
Ухватила Олексу за руку:
— А ну-ка повеселись с нами!
— Ой, боярыня… стыдно мне… Да и с чего веселиться-то? Неужто сегодня праздник какой?
— А у нас каждый день — праздник! — Миша уже подскочил с наливкой, налил по стопкам:
— А ну-ка… За здоровьишко! Оп! Хорошо пошла… Еще по одной?
— Ой, хватит, хватит…
— Ну, давай, Олекса, покажи хваленый ваш калиновый перепляс!
После третьей стопки уговаривать парня уже не пришлось. Пригладив волосы — экий гарный хлопец! — Олекса прихлопнул, притопнул и принялся выделывать такие коленца, что всякие там репперы-брейкеры обзавидовались бы, ежели б увидали.
Марьюшка тоже пустилась в перепляс, а Ратников захлопал в ладоши.
— Оп, оп, оп!
А потом врубил музыку… ремикс «Бони-М».
— А ну, давайте-ка… Санни… Ай лав юу-у-у…
Наплясавшись, утомились, подхватив раскрасневшуюся супружницу, Михаил повалился на тахту, Олекса же, тяжело дыша, уселся на лавку…
— Здравствуйте! Вот не знал, что у вас тут дискотека.
В дверях стоял Артем — яркий, словно солнечный лучик, в желтой футболке и темно-голубых шортах. Стоял и щурился — бьющее в распахнутое окно солнце попадало ему прямо в глаза:
— Иду… слышу — музыка.
— А, Тема! — Маша вскочила на ноги. — Это они меня плясать учили… Садись с нами обедать.
— Так рано еще… — мальчишка похлопал ресницами. — Ты ж, Маша, сказала — за черникой сегодня пойдем.
— Пойдем, а как же?! Я ж обещала, помню…
— Привет, Артем, — Ратников поздоровался с гостем за руку и кивнул на Олексу. — Знакомься… Двоюродный племянник с Севера приехал. Он там в оленеводческом техникуме учится.