Признаки жизни

На маленьком мониторе детали были плохо видны, но самое главное сталкер заметил.

Съемку, видимо, вел сам Опер — неровная картинка плясала перед глазами, небо и земля то и дело менялись местами. В сплошном дыму ничего не было видно, динамик хрипел, смешав череду выстрелов и криков в единое звуковое месиво. Затем изображение замерло, перекрывшись наполовину. — Опер выронил камеру в грязь.

— Смотри, смотри, — проговорил Грач. — Сейчас самое интересное будет.

Изображение не менялось добрую пару минут. Затем послышались шаги, кто-то поднял камеру, небрежно протер объектив, и весь кадр заполнило лицо Самопала. Оно не проявляло никаких признаков ошеломления.

— Всем привет, — невнятно сказал Самопал. Прокашлявшись, он заговорил отчетливее. Его речь Шептун запомнил от первого до последнего слова: — Ну, вы все поняли, я надеюсь. Этого следовало ожидать. Я предупреждал, что вам лучше вместе не собираться — плохие дяди найдут и закопают. Так оно и получилось, и теперь вы уже ничего сделать не сможете.

Самопал откинул волосы от лица, криво усмехнулся. Шептун заметил кровь у него на лбу.

— Вы все были наивные, как стадо кроликов. Грач, если ты меня слышишь, знай: твоему клану долго не продержаться. Выставляй любую оборону, какую хочешь, это уже ничего не изменит. «Набат» будет уничтожен. Мои новые друзья поставили свои условия, и я согласился их выполнять. Не для того я пришел в Зону, чтобы жить, как дикарь. С тех пор многое изменилось, и вы представить не можете, какие дела тут сейчас происходят. Теперь вам уже поздно открывать глаза, так что мы их всем закроем. Я и моя новая компания. Любите жизнь, пока разрешают.

Экран ноутбука заволокло черным прямоугольником.

Шептун в задумчивости потер подбородок.

— Больше ничего? — спросил он.

— Почти ничего, — угрюмо ответил Грач. — Опер сказал, что Самопал передал ему еще информацию в устном порядке.

— О чем?

— О том, что нас уничтожат «Лезвия».

— А это еще кто?

— Понятия не имею, — буркнул Грач. Помолчав немного, он добавил: — Что скажешь о видео?

— Негусто, но кое-что из ролика я понял, — покивал Шептун. — Например, что Самопал речи не приготовил. Он подбирал слова на ходу.

— Да, мне тоже так показалось, — согласился начальник. — Но это ни о чем не говорит. Конечно, он решил оставить для нас послание, только когда увидел, что может это сделать. Что еще?

— Многовато дыма.

— В этой истории?

— Нет, тут как раз все понятно. В кадре было много дыма. От пороха столько не бывает.

— Молодец, — похвалил Грач. — Это дымовые шашки. Засада была обустроена с умом. Кем бы ни были эти «Лезвия», у них в ходу не только серьезные стволы, но и тактическая снаряга. Может, есть и спецоборудование.

— Барьер? — не поверил Шептун. — На караван напали вояки?

— В том-то и дело, что не вояки! Зачем им нападать, если караван и так шел к ним? Воякам, чтобы нас разгрохать, достаточно выслать один вертолет. Нет, это не они.

— Но кто тогда? — не выдержал Шептун, заерзав на табуретке. — Кому мы понадобились?

— Здесь как раз все просто. «Набат» по определению конкурирует с любой другой группировкой, которая надумает промышлять в Зоне хоть чем-нибудь.

— Кроме нас, тут нет никаких группировок.

— Но сталкеры-то есть! Кто помешает им собраться и объявить нам войну?

Шептун хотел снова возразить, но вовремя замолчал. Он лишь смотрел на видеокамеру, как будто та могла открыть новые секреты.

— Слишком мало информации, Грач, — подвел он итог. — Правда, оставлять дело без расследования тоже нельзя.

— Я рад, что ты это понимаешь, — вздохнул шеф. — Послушай, Шептун. Тут вопрос не о выживании. Если что, всегда можно распустить клан, пойти к воякам на поклон, пусть отпустят домой или хотя бы заберут в лабораторию, как крыс. Будь речь только о сохранении шкуры, проблем бы никаких не было. Однако мы не для того собираемся у костра каждый вечер. Это вопрос принципа, понимаешь? Война идеологий.

— Понимаю. — Шептун медленно закрыл крышку ноутбука и обнаружил, что не знает, куда девать руки. Гибель каравана сильно ударила по самолюбию. Сталкер бы и не подумал, что участь караванщиков-добровольцев так сильно его заденет.

— Когда гибнут наши, мне всегда больно, — голос шефа звучал спокойно, но было понятно, ценой каких усилий ему это удается. — Если аномалия сжирает, то это горько, однако естественно. Это как замерзнуть в экспедиции на Северный полюс. Мы знали, куда шли. А кто не знал, тот быстро научился. Мы все и так учимся каждый день, и никто из нас пока что не вник полностью в полученный опыт. Однако удар от руки человека — это то, к чему клан не готов. Шептун, если мы не предотвратим угрозу, то «Набат» погибнет. Это очень важно.

Сталкер молчал. Он уже видел, куда клонит начальник.

— Шептун, — проговорил Грач. — Я даю тебе задание… нет, я прошу тебя. Расследуй это дело. Ступай в Зону и найди Самопала. Когда найдешь, не убивай его, а приведи сюда. Здесь мы всем кланом будем его судить. Честно и без эмоций. Я не говорю, что он однозначно заслуживает смерти за предательство. Я хочу выслушать его позицию, потому что я не понял ее из той записи на видео. Быть может, он прав, а все мы действительно ошибаемся, только в это я уже не верю. Шептун, очень тебя прошу. Это надо сделать. Иначе мы не сохраним клан.

— Я понял, — тихо сказал Шептун. — Но почему ты решил, что я гожусь для такой работы?

Начальник медленно положил руки на стол. Они едва дрожали.

— Потому что я знаю, что ты для нее годишься, — ответил он. — С тех пор, как ты присоединился к нам, ты никуда не влезал, ни с кем не конфликтовал, а, напротив, всегда был рад помочь другому. Ты знаешь южные районы, умеешь заводить контакты с людьми. Я мог послать на дело Сандору, но знаю, чем бы закончилось дело. Он бы вернулся самое позднее к закату и разнылся, что за пределами базы жизни нет. Я могу отправить Крауффа, который, стоит ему выйти за порог, тут же даст выход своей ненависти, станет фигачиться с первым встречным и не вернется вообще. Могу поручить расследование Дефу, он прошатается пару дней, попадет под чужое влияние и уверует, что мы все делаем неправильно. Нет, дружище, я не могу так испытывать ни себя, ни других людей. Шептун, ты именно тот, кто способен привыкнуть ко всему и остаться самим собой. Недаром для Маркуса ты самый близкий человек.

Сталкер поднялся и хлопнул начальника по плечу.

— Все тут, Грач, ясно, — сказал он. — И я согласен.

— Спасибо, старичок. — Грач вытер вспотевшее лицо платком и тоже поднялся. — Вечером на сборе я расскажу всем, что случилось. Поэтому тебе нужно выходить до заката.

— Я выйду через час, — решил Шептун. — Заодно подготовлюсь и подумаю, с чего начать.

— Тогда задержись еще на минутку. Покажу тебе кое-что.

И начальник снял с пояса здоровую связку ключей.

Глава 4

Ключ

«Набат» не был подвержен влиянию разных слухов. Имея более чем достаточные, вполне практичные связи с Барьером, клан мог себе позволить воспринимать Зону как материальный объект, в котором рано или поздно все будет изучено вдоль и поперек. Никакой мистики «набатовцы» не допускали, а потому и не верили в легенды. Почти не верили. Как это часто и происходит, вполне заурядные вещи становятся легендарными.

В данном случае это были ключи Грача.

Шептун и сам не раз ввязывался в демагогию о том, зачем начальнику связка ключей. В Зоне нет замков. Все запертые объекты, от заброшенной кладовки с ржавыми велосипедными запчастями до крупного НИИ «Агропром», были давно вскрыты и разграблены либо освоены. Могли существовать особо засекреченные точки, но откуда у Грача ключи от них? Да и зачем ему в таком случае хранить все это у себя?

Сталкеры приводили множество теорий, и ни одна из них не могла объяснить, откуда у шефа такая прорва отмычек. Ну, один ключ, ну, два — все можно как-то обосновать. Но целая связка? Разноплановых ключей, разной формы, размера. Куда применить все это добро?