Водоворот

Ноулз подмигнул в ответ и вдруг толкнул его локтем, показывая на изрисованную телефонную будку в нескольких ярдах впереди.

Иэн кивнул. Пора приводить их план в действие. Он почувствовал, как заколотилось сердце. От того, что произойдет в следующие минуты, зависело слишком многое. Если им не удастся настроить Сибену против его хозяев, то придется отказаться от затеи накрыть Эрика Мюллера.

Иэн тронул Сибену за плечо.

— Остановись-ка здесь, Мэт. Мы с Сэмом можем пройти остаток пути пешком. Мы пойдем боковыми аллеями, чтобы не напороться на полицейских.

«Эскорт»подрулил к обочине и остановился. Иэн натянул свой любимый блейзер, в котором всегда ходил на съемку, а Сэм вытащил с заднего сиденья и из багажника свою аппаратуру. Потом Ноулз зачем-то еще раз залез в багажник, после чего захлопнул крышку.

Коротышка-оператор кивнул. Все готово.

Иэн нагнулся к боковому стеклу водителя.

— Не волнуйся, Мэт, и жди нас. Мы мигом.

Провожаемый удивленным взглядом шофера, он направился к телефонной будке, роясь в кармане как будто в поисках мелочи. За ним поспешил Ноулз с мини-камерой и микрофоном на плече.

Войдя в кабину, Иэн подождал, пока Сэм встанет сзади, так чтобы Сибене не было видно. Затем он снял трубку и быстро открутил крышку микрофона. Внутри свободно лежал небольшой металлический диск — обычный микрофонный диск, который переводит звуковые волны в электрические сигналы для передачи по телефонному кабелю. Вытряхнув этот диск на ладонь, он засунул его в карман пиджака.

— Давай быстрее, парень. Сколько мне еще тут торчать? — По шепоту Ноулза можно было догадаться, что он тоже нервничает.

— Почти готово.

Зажав трубку между ухом и плечом, Иэн сделал вид, что звонит, а сам тем временем достал из кармана другой микрофонный диск, как две капли воды похожий на тот, который он только что вынул. Но этот диск благодаря своей электросхеме мог выполнять еще одну, очень специфическую функцию: на короткие расстояния он работал как миниатюрный радиопередатчик. Теперь любой разговор с этого телефона мог быть принят радиоприемником и записан на магнитофон, спрятанный в багажнике «эскорта».

Вставив новый диск в трубку, Иэн закрутил крышку. Глаза ему заливал пот, он утерся рукой, а руку обтер о штанину. Готово.

Выйдя из телефонной будки, он помахал Мэтью Сибене, который сидел в машине, напряженно глядя в их сторону через лобовое стекло. После этого Иэн с Ноулзом быстрым шагом удалились по близлежащей аллее, старательно обходя кипы гниющего мусора, пока не потеряли машину из виду.

Аллея выходила на Кляйн-стрит возле небольшой и обветшалой голландской реформатской церкви. На ее бурых кирпичных стенах кто-то намалевал белой краской антиправительственные лозунги.

— Сюда. — Ноулз показал направо. — Здесь есть еще одна параллельная аллея, по ней мы можем вернуться назад.

Минутой позже Иэн и его оператор залегли около ночного клуба, в котором только что прошла полицейская облава и который был теперь оцеплен. С этого наблюдательного пункта за переполненным мусорным баком телефонная будка была как на ладони.

В будке стоял Мэтью Сибена, он с кем-то разговаривал и неистово жестикулировал, то и дело оборачиваясь, чтобы посмотреть, не идут ли они назад.

— Черт меня побери! Твой дурацкий план сработал! — Ноулз покачал головой. — Он клюнул. Ты просто гений!

— А ты в этом сомневался?

— Возвращается!

Иэн осторожно выглянул из-за укрытия. Телефонная будка была пуста. Их шофер, по всей видимости, был уже снова в машине, нервно ожидая их, чтобы, как обычно, встретить дружелюбно-угодливой улыбкой. Иэн готов был поклясться, что во многом его готовность помочь была вполне искренна.

Иэн глянул на Ноулза.

— Хорошо, дадим ему еще пару минут потомиться, а потом вернемся, делая недовольный вид, будто зря потратили полдня. Затем я притворюсь, что снова звоню, и опять поменяю микрофонные диски. Правильно?

Оператор кивнул.

— Тихо. — Он присел на корточках за мусорным баком. — А когда мы обрадуем нашего приятеля добытой записью?

Иэн присел рядом с ним и наморщил лоб.

— Сегодня же — в студии. У меня есть кое-какой отснятый материал, который я хочу сначала показать Мэту — чтобы настроить его на нужный лад — ты меня понимаешь.

Ноулз вдруг ухмыльнулся и что-то пробормотал себе под нос. Всех слов Иэн не уловил, он разобрал только «сукин сын ты эдакий».

Мэтью Сибена неловко сидел на складном металлическом стуле, напряженно вглядываясь в экран. Сцены стрельбы по мирной демонстрации, перешедшей в кровавые столкновения. Южноафриканские полицейские, хлещущие плетками направо и налево, надрывающиеся от лая полицейские собаки. Отрывки из брызжущих ненавистью речей Карла Форстера. Вид черно-красных знамен со свастикой и горланящих песни коричневорубашечников. Кадры сменяли друг друга с молниеносной быстротой.

Пленка заканчивалась незамысловатым кадром, на котором чернокожая девочка-подросток в панике бежит от полиции, а по лицу ее с рассеченного лба течет кровь. Камера резко приблизилась, сфокусировавшись на ее искаженном болью лице, и замерла. Изображение застыло на месте — пока Иэн не поднялся и не выключил видеомагнитофон.

Резко обернувшись, он внимательно посмотрел на заплаканное лицо Сибены.

— Жуть, правда, Мэт?

Юноша покашлял и вытер слезы, отводя глаза в сторону.

— Это ужасно, meneer.Жаль, что такое творится.

— Жаль? — удивленно переспросил Иэн. Он нажал обратную перемотку и сделал вид, что следит за счетчиком. На самом деле он смотрел на отражение Сибены на темном экране. — Скажи, Мэт, ты никогда не участвовал в АНК или других антиправительственных группировках?

Молодой человек понуро покачал головой.

— Я никогда не интересовался политикой. — От волнения голос его дрогнул. — Вы должны меня понять, meneer.Жизнь в тауншипе так тяжела, невыносимо тяжела. Невозможно найти работу, чтобы заработать на кусок хлеба.

Он посмотрел на свои руки.

— У меня никогда не было времени бороться за свободу. И мне за это стыдно.

На какое-то мгновение Иэн почувствовал искушение выложить все прямо сейчас. Ему было противно. Так наседать на Сибену — все равно что дразнить затравленного ребенка. Как белый и представитель американского среднего класса, Иэн знал, что он никогда не испытывал и десятой доли тех унижений, какие выпадают на долю черных здесь, в ЮАР.

Решимости ему придал вид магнитофона, лежащего рядом с видео. От человека в любых условиях можно требовать сохранения хоть чего-то человеческого — например, честности, верности друзьям. Пора было напомнить об этом Мэтью Сибене.

Он прокашлялся.

— Мэт?

Сибена поднял глаза.

— У меня тут есть одна запись. Я хочу, чтобы ты ее послушал. Идет?

Чернокожий юноша неуверенно кивнул, как бы недоумевая, что еще такого удумал этот американец.

Нажав на магнитофоне клавишу воспроизведения, Иэн отступил назад и стал наблюдать за изумленным лицом Сибены.

Через несколько секунд, шум на пленке сменился длинными гудками — звуками набираемого шестизначного номера. Телефон прозвонил дважды, потом кто-то снял трубку. Резкий, лающий голос произнес:

— Станция перехвата. Кто говорит?

— Сибена, номер четыре-восемь-пять.

При этих словах кровь отхлынула у юноши от лица.

— Докладывай, каффир.

— Американские репортеры находятся возле госпиталя «Хиллброу», на углу улиц Кавель и Каптайн. Они приехали проверить слухи о готовящейся здесь незаконной демонстрации.

Пауза. Затем снова голос на том конце провода:

— У нас нет сообщений на этот счет. Если подобная акция действительно состоится и американцы заснимут что-нибудь интересное, сообщишь нам. Смотри, не подведи! Ты помнишь, что поставлено на карту, каффир?

Голос Сибены на пленке упал до сдавленного шепота.

— Так точно, baas.

— Посмотрим.

Послышались короткие гудки.