Тайна царя Иоанна

– Третий раз будет еще больнее, – сказал Кульбай. – А потом я прекращу это бесполезное занятие, и мы перейдем к другим более действенным методам.

– Я, правда не знаю, – сказал Кузнецов. – Мы только их вынимали из сундуков. А прятал наш главный. Можете спросить у любого.

– Радиомаяк включился, – доложил на мостик радист.

– Уточните курс по радиомаяку и идите с той же скоростью, – сказал неизвестный капитану.

И тот сделал соответствующие распоряжения.

Кульбай оглядел пленников.

– Ну, кто был главным?

– Его здесь нет, – неуверенно начали говорить все сразу.

– Как его звали?

– Мы не знаем, он представлялся нам Петей.

– Что это за Петя? – спросил Кульбай у Кузнецова.

– Он не Петя, он Патрик. Американец. Мы выполняли его заказ. С самого начала. Я вам могу все про него рассказать. Спрашивайте.

Кульбай задумался. Все это резко меняло дело. А вдруг это не правда? И этот умник просто умело тянет время. А что, он тонко рассчитал, что такие сведения заинтересуют Кульбая.

Пауза затягивалась.

– Сколько до цели?

– Пять миль.

– Они могут видеть наши огни?

– Уже да.

– Мы их видим?

– Да.

– Курс на них. Скорость та же.

И тут Кульбай снова неожиданно молча ударил Кузнецова.

Тот согнулся. Но это была ловкая имитация. Он внимательно следил за Кульбаем и заметил этот удар. Успел максимально напрячь пресс. И сохранил дыхание. Спасло его и то, что на этот раз Кульбай ударил неожиданно, но не холодно, а с видимым раздражением. Просто со злости врезал поддых.

Кузнецов имитировал глубокий нокдаун. И тут услышал.

– Генерал, по правому борту судно! Идет на нас полным ходом.

– До цели три с половиной мили. Они пытаются развернуться и уйти.

– Продолжать сближение.

– Я же говорил, что он американец, а вы не верили! – закричал Кузнецов, как будто только что отдышавшись.

– Развернуться и уходить полным ходом. Капитан, где капитан?!

– Вот он, – вытолкнул капитана спецназовец.

– Каков ваш максимальный ход?

– Двадцать узлов.

– Механик, где механик?!

Корабль между тем разворачивался к востоку и прибавлял ход.

– Вот он!

В середину зала вытолкнули механика.

– Или ваша посудина разовьет достаточный ход, или тебя пристрелят немедленно! В машинное отделение. Быстро!

Механик в сопровождении одного из спецназовцев вышел за дверь. И тут машина вдруг стала.

– Я же говорил, что он где-то спрятался! – заорал Кузнецов.

– Молчи, скотина!

Он получил оглушительный удар от стоявшего сбоку командира спецназа. Удар тоже явно не рассчитанный на то, чтобы послать его в нокаут. Если бы это было так, то он бы сейчас валялся на полу. Спецназовец ударил его, чтобы просто согнать злость. Хотя в ушах все равно зашумело. Спецназовец ведь только и занимался тем, что оттачивал свои удары. Ничего другого в жизни он делать не умел.

– Они стали. Потушили огни. До цели полторы мили.

– Продолжать сближение. Включить прожектор. Включить сирену. Штурмовые группы на выход.

На фрегат помимо таинственного представителя НАТО погрузилась перед выходом и группа неизвестного спецназа.

Яркий свет мощного прожектора залил помещение. Этот свет был везде. И в этом освещении лица всех присутствующих казались бледно-голубыми.

Завыла сирена.

И одновременно в баре как будто хлопнула открываемая бутылка шампанского. Звука никто на фоне внезапно начавшегося рева сирены не услышал.

Но Кузнецов увидел вдруг, как Кульбай медленно оседает на пол.

– Генерал! – крикнул спецназовец сбоку от Кузнецова. И ствол автомата перестал упираться ему в бок. Конвоир сделал шаг в направлении Кульбая.

Кузнецов отчетливо увидел их взаимное расположение, ствол автомата, торчащий в сторону от себя. Движение спецназовца и его ближайшее продолжение. Было ясно, что несколько секунд он не будет у того под прицелом.

И тогда он изо всех сил с разворота ударил спецназовца снизу в подбородок слева.

Этот удар их тренер, человек, погибший, защищая незнакомую женщину от насильников, называл «ударом Королева». Вот так с разворота распрямляя спину, вкладывая в удар всю силу корпуса, одновременно распрямляемого и разворачиваемого.

Спасибо тебе, Александр Иванович! Тебя этот удар не спас, но может он спасет меня. Казалось, небо услышало Кузнецова, и к месту помянутый тренер ободряюще улыбнулся ему с высоты. Как улыбался он, ободряя его в перерывах между раундами в самых трудных боях.

Кузнецову казалось, что распрямляясь, он вообще переломится назад, столько не просто силы, но какой-то затаенной страсти, было в этом движении.

Его кулак взмыл вверх мощно и быстро, как тяжелая ракета после старта.

Голова спецназовца резко дернулась вверх. Он не ожидал такого. Но нокаутирующим может быть только удар, который противник не ожидает. А он и был таковым.

Тренированный громила без звука рухнул на пол.

Между тем хлопки пробок от шампанского не прекращались. И если бы находящиеся в баре могли слышать, что творится на палубе, то услышали бы их и там.

В баре повалился еще один из захватчиков. Остальные на мгновение растерялись, благо было от чего. Командовать было некому. Генерал и их непосредственный командир лежали на полу. Чужой, гораздо больший корабль, заливал их светом и глушил сиреной. И очевидно готов был взять на абордаж.

Тем не менее, они бы, разумеется, блокировали Кузнецова, а то и пристрелили бы его, если бы не дальнейшие события.

Ибо их растерянностью первым воспользовался Виталий. Он резко и неожиданно сбил с ног ближайшего к себе конвоира.

А Кузнецов довольно быстро поднял автомат нокаутированного им.

Но главную угрозу для захватчиков представляла Тамара. Она еще раньше, сразу подняла автомат первого из срезанных неизвестным стрелком конвоира, упавшего рядом с ней, и дала очередь по цепочке стерегущих пленников спецназовцев.

Эта очередь как будто разбудила остальных захватчиков. Они вскинули оружие готовые стрелять. Причем все поворачивались в сторону Тамары.

Дальше Кузнецов видел все как замедленной съемке. Вот Тамара водит автоматом и еще один из захватчиков падает. Но видно, что она не успеет положить их всех. И хотя бы один оставшийся в живых расстреляет ее в упор. А Кузнецов хочет спасти ее и тоже пытается начать стрелять. То же делает и Виталий. Но они все равно не успевают. Захватчики быстрее их. И сейчас еще один падает не от пуль Виталия и Кузнецова, а от пуль того, кто палит в них откуда-то из-за барной стойки из оружия с глушителем. А действия Тамары, Виталия и Кузнецова просто отвлекли их от этого стрелка. Да и то, на время.

Но Тамара! Именно она привлекает их сейчас больше всего.

В порыве какой-то фанатичной ненависти, а может быть и скрытого, подсознательно садизма, спецназовцы поворачивают уже стреляющие автоматы в ее сторону.

И тут следует очередь из широкого окна танцзала. Появившийся там Патрик успевает срезать тех, кого не успевают достать Виталий и Святослав.

– Уходим! – раздается резкий крик с палубы. Десантные моторки отваливают от их корабля, быстро, но почти бесшумно, однако прожектор фрегата не дает им уйти в ночь. Раздается рокот скорострелки. И Кузнецов не видит, но воочию представляет, как разлетается в клочья упругая резина лодок и упругая плоть сидящих в них.

Что-то зашевелилось внизу у его ног. Нокаутированный командир спецназа мотал головой и пытался встать на четвереньки. Святослав увидел вдруг его кисти. Огромные, сильные, страшные. И что есть силы не ударил, а как бы даже вдавил каблук в пол. Раздался хруст костей. Эта горилла больше никого не ударит.

Никому не упрет в бок свой дурацкий автомат. И нога опускается вновь.

Никогда ни за грязные деньги, ни по преступному приказу не согласиться убивать людей, которых не знает. И снова каблук в пол.

Продажные тупые скоты! Это вам за Белый дом. Это вам за наши разогнанные демонстрации. За Женю Гребнева, за Леву Нечипуренко, за Юру Половцева!