Страница 38 из 42
Вокруг лотка для промывки породы горками были свалены необработанные алмазы. Неслыханные сокровища!
– Вы не имеете права держать меня под арестом! – попытался было взбрыкнуть несколько пришедший в себя Ван дер Руфус.
– Мы вправе вас даже вздернуть! – возразил Альфонс Ничейный. – Вы хуже самого распоследнего портового грабителя. С того какой спрос: забитый, необразованный, прозябает в нищете…
– Далеко не каждый из них необразованный, – заметил я со свойственной мне излишней скромностью.
Члены экспедиции с протестами не возникали. Больные, изможденные, они сидели молча, с унылым видом.
Вкалывать в таких условиях – хуже каторги!
– Предлагаю вам по миллиону франков каждому, – хрипло проговорил голландец, – если…
– Здесь никакие деньги не помогут, – перебил его Ламетр. – Вы строили из себя щедрого мецената, одной рукой сыпали деньгами направо-налево, с готовностью подписывали чужие векселя, а другой – с такой же легкостью обманом отправляли людей на смерть, тысячами губили несчастных туземцев. Скажите, Ван дер Руфус, как я должен расквитаться с вами за то, что вы со мной сделали?
Наступила долгая, напряженная пауза.
– Мне кажется, – нарушил наконец молчание Альфонс Ничейный, – необходимо как можно скорее известить о случившемся французские власти.
– Верно. Члены экспедиции останутся здесь, – распорядился Ламетр. – Лишь кто-то один отправится с нами, остальные вместе с воинами фонги будут стеречь алмазы и пленников.
Прежде чем отправиться в путь, мы подвергли допросу «исполнительную комиссию». Эти выложили все, что знали. Белый господин (имелся в виду Ван дер Руфус) бывал здесь редко, всегда появлялся неожиданно – с неба – и садился на мертвый рукав реки, он широкий, словно озеро.
– Гидроплан! – воскликнул Альфонс Ничейный.
– Она пока здесь, эта чудо-машина? – поинтересовался Ламетр.
– Нет, господин. С ним прибыла еще красивая дама. Она тотчас же отправила нас на противоположный берег высматривать четверку белых. Велела схватить их и доставить сюда. Но нам удалось поймать только одного – тебя, господин. Остальные трое сами пришли.
– А где машина? Это главное!
– Какая машина, господин?
– Летающий дух, который гудит и рычит!
– Дама забрала его с собой в одно место, где потом семь дней будут ждать белого господина.
– А где ждут этого белого господина? – сдавленным от волнения голосом поинтересовался Альфонс Ничейный.
– В одном доме, на берегу моря.
– Значит, в миссии. Пошли!
В сопровождении десяти воинов фонги мы отправились в путь. К нам присоединился и геолог Фразер.
До дня условленной встречи оставалось еще трое суток. Господи, хоть бы успеть туда добраться и захватить графиню Ла Рошель! Однако надежды было мало.
4
Понадобилось целых четверо суток, чтобы добраться до поселения лесного туземного племени, где мы устраивали передышку на пути в Тамарагду и получили проводника. Мы расположились на отдых в одной из хижин, настроение было подавленное.
– Не стоит требовать от судьбы невозможного, – мудро заметил я. – Вот ведь и с картой нам повезло, можно сказать, в последний момент. Удача – дама капризная.
– Это верно, – согласился со мной Чурбан Хопкинс. – И все же лихорадка меня прихвати, ежели я не прихлопну этого негодяя, Турецкого Султана! – Он рассеянно принялся протирать монокль лорда Пивброка шелковым носовым платком Ван дер Руфуса.
– Что же тебе мешает? – поинтересовался Турецкий Султан, прислонясь к дверной притолоке. – Вот ой я, к твоим услугам!
Мы подскочили, как ужаленные.
– Ага, попался!
– Уж не воображаете ли вы, будто бы я от вас скрывался? – с вызовом спросил Султан, извлекая из-под полы большой кухонный нож.
Того гляди началась бы поножовщина, но Ламетр и Альфонс развели нас.
– Ребята! – взывал к нам капитан. – Пусть будет выслушана и другая сторона!
– Не слушать его, а башку на сторону свернуть, и все дела! – взъярился Хопкинс и выхватил из кармана длинный кривой нож, прихваченный на память у вождя фонги.
Но капитан вовремя перехватил его руку.
– Audiatur et altera pars! – повторил он свои слова на латыни, и на Хопкинса это явно произвело впечатление.
– Должно быть, вы правы… – пробормотал он. – Только ведь у меня ранение в голову, – напомнил Хопкинс, ощупывая свой затылок.
– Выкладывай, Турок, – вмешался Альфонс Ничейный. – Обещаем спокойно выслушать тебя. Ну, а если твое объяснение покажется нам неубедительным, вздернем тебя, да и вся недолга.
Турок незамедлительно толкнул Ничейного в грудь и снова схватился за кухонный нож.
– Ох, испугал! Какие тут все силачи подобрались, и каждый норовит из себя вожака строить! И ты, Альфонс, туда же?
Ламетру едва удалось утихомирить Турецкого Султана, которому не терпелось схватиться с нашей троицей.
– Уймитесь вы, право! – вмешался Матеас.
– И ты решил в силачи записаться?
Думаете, мне слабо одному против вас всех? – Трое изо всех сил удерживали его, а он все знай сыпал угрозами.
– Языком болтать не велика премудрость. Посмотрим, что вы запоете, ежели вас перышком пощекотать!
Мы даже готовы были торжественно просить у Султана прощения, когда он наконец уселся и закурил.
– Я действительно сбегал от вас и скрывался, – все еще тяжело отдуваясь, начал он, – но вовсе не со страху. Просто я… это… в инкогните был… Под чужим именем, стало быть, таился.
– Ты давай ближе к делу, – примирительным тоном напомнил ему я.
– Тогда подкиньте сигарет. Да побольше! – огрызнулся он. – Сами видели, последнюю только что выкурил.
Хопкинс презрительно швырнул ему пачку русских папирос – бывшую собственность горного инженера Мусовского.
– Начну с того момента, – обратился ко мне Султан, – когда вы с Хопкинсом заявились на корабль, а я сидел, замотанный в скатерть.
– Да, с этого все и началось, – кивнул Хопкинс и нервно передвинул в уголок рта изжеванную сигару.
– А ты, Хопкинс, не лезь поперек батьки, – одернул его Султан и с возмутительной наглостью добавил: – Выше голову!
Хопкинс прикрыл глаза веками, но ничего не ответил.
– Сидел это я, посиживал, – продолжил Турецкий Султан, попыхивая папиросой, – как вдруг заявился какой-то молодой человек. Где, спрашивает, хозяин баржи. В Гибралтар, говорю, уехал, а я тут груз стерегу. Ему бы, говорит молодчик, надо на пару деньков пристроить здесь один сундук. Можно, отвечаю, но не за здорово живешь. Он без звука согласился и посулил мне аж пятьсот франков. Я, само собой, не протестовал. Через час притащили сундук и в трюме его пристроили, а мне задаток вручили, двести пятьдесят франков. Под вечер забрел ко мне приятель, и мы давай в карты резаться. Я продулся подчистую, а потом мы с ним упились вусмерть. На другой день, когда я очухался, выяснилось, что даже одежку мою сперли. Тогда-то и пришлось замотаться скатертью и ждать владельца сундука. Явится же он за своим сокровищем, а заодно и денежки мои принесет. Только хозяин-то не явился. Тогда я спустился в трюм, взломал сундук, а там… жмурик какой-то и ничего больше.
– Как он выглядел? – поинтересовался капитан.
– Низенький, толстый, с лысиной, нос довольно широкий, слегка вздернутый.
– Капитан Мандлер, – пробормотал Ламетр.
– Посреди лба дырка от пули. Смекнул я, что ежели застукают меня в обществе жмурика, то мне несдобровать. Но без штанов-то куда податься? Положение отчаянное! Сижу и жду, может, забредет какой олух ненароком, я и позаимствую у него одежку. И впрямь появился, да не один, а двое: Хопкинс и Оковалок. Потом Хопкинс согласился меня выручить, в его одежке я и сметался. Но недалеко ушагал, как заприметил хозяина сундука. Сидит, на террасе кафе с дамочкой посиживает. С графиней.
– Кто же был этот человек?
– Морской офицер по имени Хиггинс.
– Хиггинс? – в изумлении прошептал Ламетр.