Страница 16 из 42
– Капитан Мандлер?
– Так точно… вроде бы он самый.
– У вас ведь ранение в голову?
– Так точно.
– Помните, при каких обстоятельствах вы получили ранение?
– Нет, не помню…
– Однако же знаете, что вы капитан Мандлер?
– Знать-то знаю, но не сказать, чтобы был уверен на все сто процентов. – «Капитан» опять коснулся раненой головы.
– Вам знаком обвиняемый?
«Мандлер» перевел взгляд на капитана Ламетра.
– Убей, не помню!
– Ну, хоть что-то вы помните?
Свидетель усиленно трет лоб.
– Припоминаю лесную поляну… Кто-то хватает меня за руку, угрожает… А дальше все как в тумане…
Капитан Ламетр в изумлении поднимается с места.
– Обвиняемый, сядьте!
По залу проносится сдержанный шум. Все чувствуют, что происходит нечто из ряда вон выходящее.
– Напрягите память! Кто был с вами на той поляне? Всплывает перед вами лицо того человека?
– Не успеет всплыть, как тут же уплывает.
– И все же попытайтесь сконцентрировать внимание!
– Чего, говорите, я должен сделать?
– Сконцентрируйте внимание!
Свидетель судорожно сглатывает.
– Вы уж не взыщите, но… с дыркой в башке…
И тут неожиданно встает прокурор, который только что шептался с каким-то человеком.
– Мне сообщили, что ночью произошло прелюбопытное событие. Полиция – по анонимному звонку – задержала некоего субъекта, на допросе которого я настаиваю. Речь идет о Федоре Квасиче, бывшем судовом враче. Ввиду совершения противоправных действий он был навсегда отстранен от врачебной практики.
– Пригласите его, пусть даст показания! – распорядился председательствующий. – А вы, господин Мандлер, извольте занять место на скамье свидетелей.
В сопровождении полицейского в зал заседаний быстро входит доктор Квасич – рослый, седой человек с сонным взглядом – широко известный авторитет в уголовном мире.
– Ваше имя?
– Квасич, Федор.
– Дата, место рождения?
– 1886-й, Рига.
После того как все данные были занесены в протокол, председательствующий обратился к полицейскому:
– По какой причине задержан этот человек?
– На рассвете в дежурную часть позвонил неизвестный и сообщил, что истинный виновник в деле Ламетра – Федор Квасич, субъект, полиции хорошо известный… Звонивший, естественно, не назвал себя, сказал лишь, что Квасич его облапошил, а теперь, мол, пусть получает поделом. Как правило, мы проверяем подобные заявления, поскольку таким образом не раз удавалось раскрыть безнадежные преступления. Квасич подрабатывает игрой на рояле в дешевых увеселительных заведениях и фигурирует в нашей картотеке как сбытчик наркотиков, заядлый рецидивист. Вот мы и сочли за благо взять его под стражу. К тому же удалось выяснить, что во время совершения преступления в Сенегале Квасича в Оране не было.
– Где вы находились в означенный момент?
– В Гамбии.
– Откуда вы знаете, когда именно было совершено преступление? – тотчас обрушился на него председательствующий, – ведь день и час тщательно скрывались следствием и огласке в печати не предавались.
– Я… не знаю, – замялся арестованный, – но… слышал…
– От кого?
– Не помню…
– Какой смысл отпираться? Ведь уже к завтрашнему дню мы получим ответ из Гамбии и будем знать, находились ли вы там!
– Я был там… проездом.
– Откуда и куда?
Молчание.
– Доводилось вам бывать в Фонги?
– Да… я бывал в тех краях.
«Капитан Мандлер» встал со скамьи для свидетелей и приблизился к допрашиваемому, глядя на него во все глаза и в растерянности потирая лоб.
Тут и Квасич заметил его и испуганно попятился.
– Вы знаете этого человека? – вцепился в него председательствующий, должным образом оценив разыгравшуюся сцену.
Дальнейший ход событий газеты описывали следующим образом:
«…Квасич в ужасе пятился, а капитан Мандлер, не скрывая удивления, подступал к нему. В зале воцарилась гробовая тишина, наэлектризованная напряжением, и лишь обвиняемый Ламетр вел себя странно: без конца вскакивал, словно желая что-то сказать, и от волнения не находил себе места. Всем было ясно, что в деле намечается роковой поворот…»
– Он вам кого-то напоминает? – допытывался председательствующий у «капитана».
– Да… Только не знаю, кого… Вроде бы я где-то его видел.
– Бывали вы этим летом в Сенегале? – обратился председательствующий к Квасичу. – Оттуда недалеко до Гамбии.
– Возможно… Всего не упомнишь.
– Это Фолтер! – воскликнул вдруг «капитан». – Фолтер… – повторил он уже не таким уверенным тоном.
Председательствующий торопливо перелистал материалы дела.
– Вот один из протоколов:
«В первом радиосообщении экспедиции, принятом прежним радистом (еще до убийства оного), содержится упоминание о некоем Фолтере, который по поручению вождя туземцев Мимбини отправился навстречу белым. Сам Фолтер утверждает, что он англичанин, среди туземцев фонги находится в качестве наблюдателя и состоит с вождем в дружеских отношениях». Этот факт был подтвержден: и капитаном Ламетром.
Обвиняемый поднялся со скамьи подсудимых и неуверенно заговорил:
– Да, но… по-моему, здесь что-то не… – Выражение лица его было странным.
– Так звучал текст сообщения? – спросил председательствующий, энергично постукивая ручкой по столу.
– Так. И меня попросили проверить данные.
– Вы проверили?
– Нет. В день прибытия в Оран я был арестован.
– Можете сесть.
– Но позвольте…
– Вам слова не давали! – И, обращаясь к свидетелю: – Что вы на это скажете?
– Скажу, что я выдавал себя за Фолтера… А признаться побоялся… как бы не попасть под подозрение…
– Вы были наблюдателем от англичан?
– Нет.
– Однако же отправились навстречу экспедиции?
– Да.
– И присоединились к экспедиции?
– Мимбини послал меня… Мы с ним занимались торговлишкой…
– Ах, какая жалость, что память отшибло! – в сердцах воскликнул «капитан». – Фолтер, Фолтер… Вроде бы мы стояли вместе с ним где-то… Пальмы… рядом палатка и какие-то провода…
– Знаете ли вы господина капитана? – задал вопрос председатель.
– Знаю…
– Находились вы вместе с ним где-то на лесной поляне?
– Да… Господин капитан по-доброму относился ко мне… Я пел ему английские боевые песни и шлягеры…
– Ваше настоящее имя?
– Квасич.
Дрожа от волнения, «капитан Мандлер» выступил вперед. Все сидели, затаив дыхание. Напряжение в зале достигло предела. Лишь обвиняемый вел себя беспокойно, так что председательствующий даже вынужден был призвать его к порядку.
– Чего только я не пел!.. – бессвязно лепетал Квасич. – Даже вот эту песенку: «Беби, беби, ай лав ю»…
И тут свершился драматический поворот!
– Мерзавец! – вскричал «капитан» и набросился на свидетеля. Одной рукой схватил его за горло, другой врезал в лицо с такой силой, что у Квасича кости захрустели.
Четверым стражам порядка едва удалось сдержать разбушевавшегося «капитана». Шум, суматоха поднялись несусветные. Председательствующий стучал по столу, надрывался, пытаясь утихомирить публику. Однако перекрыть шум удалось лишь адвокату:
– Обращаюсь к председателю с просьбой не прерывать заседание! К свидетелю вернулась память!
Наступила тишина, и адвокат продолжил:
– Человек после тяжелого ранения, судя по всему, вспомнил происшедшее. Необходимо воспользоваться случаем!
– Постарайтесь держать себя в руках! – доброжелательно обратился председатель к «Мандлеру». – Вам удалось что-то вспомнить?
– Да-да! – взволнованно отозвался тот. – Радиопередатчик находился в моей палатке. Этот человек горланил свои песни, когда в палатку зашел… мой друг… как его?…
– Пивброк, – подсказал председательствующий.
– Верно! Пивброк! – обрадовался «капитан». – И попросил передать сообщение на крейсер. Положение было аховое – мы заблудились в джунглях…
– А вы что ответили?
– Выше голову, рано унывать!.. А потом, когда Пивброк ушел и мы остались вдвоем, я… занялся передатчиком, а этот… тип… ударил меня по голове… – От возбуждения голос его прерывался, он судорожно хватал воздух.