Страница 3 из 46
2
На утренней поверке троих солдат недосчитались.
Лейтенант тотчас же установил, что ночью были похищены три верблюда. Организованный побег! Выяснить имена дезертиров также не составило труда. Верблюжьи следы ясней ясного указали направление поиска: к югу, западу и на север.
– Ну и хитрые канальи! – возмущался лейтенант. – Вычислили, что мы сможем отрядить только две группы преследования. Как же нам поступить? – обратился он к сержанту.
– Очень просто, господин лейтенант. Тот, что отправился на север, либо повернет обратно, либо пропадет там с концами.
– Значит, отрядим по одной группе на юг и на запад, больше людей из наших ресурсов не собрать. Тот отряд, что возвратится раньше, отправится на розыски третьего беглеца.
– Слушаюсь, господин лейтенант!
…Назавтра к полудню преследователи настигли Тора. Сперва американец решил под прикрытием песчаной дюны встретить приближающийся отряд сопротивлением, но затем отказался от своего намерения. Стоит ему сделать хотя бы один выстрел, и на пощаду рассчитывать нечего. Тор сдался без боя.
К вечеру вторая группа добралась до Франсуа Барре. Француз валялся без памяти: его бурдюк прохудился, и вода вытекла. Похоже было, что беглец не дотянет до утра. Пришлось везти его в крепость на носилках, прикрепленных к спинам двух верблюдов.
Теперь уже выделили тридцать человек, которые спешно помчались на север, вдогонку третьему дезертиру. У этого, правда, вышло двое суток форы, но скрыться в сахарской пустыне у него шансов не было. Следы его верблюда четко отпечатались на песке.
На следующий день цепочка следов по-прежнему тянулась перед преследователями, уходя вдаль, но Питмена не было видно.
– Еще полсуток он, пожалуй, продержится без воды. Ведь верблюду больше двух бурдюков не поднять.
– Черт бы его побрал, этого окаянного шотландца! – Сила и выносливость Питмена были всем известны.
Воздух прогрелся, должно быть, градусов до пятидесяти, над пустыней реяла удушливая дымка пыли. Достаточно малейшего дуновения ветерка, чтобы скрыть следы преследуемого. Однако удача, похоже, отвернулась от Питмена.
– Экий мерзавец! – пыхтел сержант, отдуваясь. – Ведь знает, что ему не уйти, а все-таки заставляет нас играть в догонялки. Ну, погоди ужо, схвачу – все кости переломаю!
Верблюжьи следы петляли меж песчаных дюн, скрываясь вдали, небо приобрело сероватый оттенок, а солнце на этом фоне наливалось кровавым багрянцем.
– Вон он!
Один из легионеров указал в ту сторону, где виднелось движущееся пятно, в котором угадывалась фигура всадника верхом на верблюде.
– Вперед!
Отряд изо всех сил рванул к цели. Сержант разделил боевые силы надвое – чтобы окружить Питмена, который спешил укрыться в дюнах. Но теперь ему не уйти!
Однако там, где скрылся беглец, легионеров поджидал сущий ад: залпы, один за другим, боевой клич, вырвавшийся из сотен глоток…
Сражение окончилось, не успев начаться.
Выскочившие из-за песчаных холмов бедуины в два счета прикончили горстку солдат, уцелевших от обстрела.
Шейх Измин вложил кинжал в ножны.
– Аллах велик и милостив. Целый отряд презренных собак отправился в геенну огненную.
– Шейх! – выступил Питмен из рядов воинов. – Ты велел передать мне, что в награду за двадцать пять ружей доставишь меня к железной дороге на севере. Перед тобой валяется на песке три десятка ружей и куча всякого добра, какое было при себе у легионеров.
Прищурясь, шейх разглядывал предателя.
Момент был опасный, и Питмен прекрасно понимал это. Слово главаря бандитов – это вам не Священное Писание.
– Шейх! – добавил он, понижая голос. – В Легионе узнают, что мне удалось освободиться, и тогда другие дезертиры тоже станут помогать тебе, поняв, что на твое слово можно положиться.
Шейх уразумел свою выгоду. Понятие «реклама» ему было неизвестно, однако важность передаваемой из уст в уста молвы представлялась бесспорной.
– Да будет так, как я обещал. Мои люди проводят тебя, неверный, ты получишь столько еды и питья, сколько нужно.
Час спустя отряд бедуинов из восьми человек вместе с Питменом взял курс на север.
3
Шотландцу было ясно: эта поддержка отнюдь не гарантирует успех его предприятия – разве что избавляет от угрозы гибели на данный момент.
– Какой отсюда самый ближний оазис у железной дороги? – поинтересовался он у араба, ехавшего на верблюде рядом с ним.
– Окбур.
– Это далеко отсюда?
– Два дня езды, если не устраивать долгий привал. Но ведь верблюды очень устали!
– Долгий привал – еще чего выдумал! Даже короткой передышки и то не будет. Вперед!
– Падаю перед тобою ниц, господин. Сам ты белолицый, а сила у тебя, как у бедуина.
Вечером все же пришлось устроить короткий привал, а затем, не щадя животных, отряд упорно продвигался к цели, пока наконец на второй день вдали не показалось темное пятно – словно брошенная на песок тряпка.
– Вон он, Окбур.
– Дал бы мне кто-нибудь из вас бурнус. По-моему, я основательно поджарился на солнце, глядишь, за местного сойду.
– Среди берберов, которые живут в горах, немало светлокожих. Они не темнее тебя, господин мой… А вот тебе бурнус.
– Сходил бы кто-нибудь из вас на разведку в оазис.
– Хорошо, господин, я схожу. А вы покамест располагайтесь тут.
Над пустыней во всей своей красе распростерлось синее тропическое небо. Бедуины приготовили на раскаленных камнях какую-то нехитрую еду. Питмен тоже подкрепился, после чего путники, завернувшись в покрывала, улеглись. Питмену было ясно, что о побеге его уже сообщили по радио. Но места, где нет гарнизона, для него не опасны. С одним жандармом из арабов он и сам управится, без посторонней помощи.
Прогретый за день мелкий песок отдал все свое тепло, и пустыню окутал пронизывающий холод. К рассвету барханы покрылись инеем, можно было подумать, будто бы выпал снег. Уже заалела заря, когда посланец вернулся.
– Ну что там?
– На целый оазис всего два солдата. С этими в случае чего ты и сам справишься.
– А у железной дороги?
– Будку охраняет только один сторож – европеец, он пьет не просыхая. Вождю арабского племени я сказал, что ты друг шейха Измина. На этих арабов можно положиться. Руми они ненавидят, и сюда еще не дотянулись кровожадные лапы Легиона. Так что они будут на твоей стороне.
– Спасибо.
Первые лучи солнца засверкали на крупицах тающего инея, когда Питмен подошел к выкрашенному красной краской стволу пальмы, к которому была прикреплена табличка с надписью:
4
Возле сторожевой будки все было тихо. У железнодорожного полотна паслись козы. Питмен отворил дверь и вошел. За столом сидел какой-то оборванец. Лицо его напоминало высушенную голову аризонца: южноамериканские индейцы столь искусно обрабатывали их, что голова взрослого человека сжималась до размеров кулака, сохраняя при этом индивидуальные черты лица.
– Доброе утро! – поздоровался дезертир.
– К черту церемонии! – отозвалась живая мумия, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся железнодорожником. – Чего надо-то?
– Я сопровождал караван. Теперь он отправился в Тимбукту, а мне хотелось бы попасть в Марракеш.
– Дурацкая идея. Что бы вам тоже не прогуляться с ними в Тимбукту?… Черт, куда подевалась моя бутылка?
После недолгих поисков бутылка со спиртным обнаружилась.
– Когда пойдет поезд? – вопросил Питмен, начиная терять терпение.
Железнодорожник затолкал в рот громадный кусок рыбы и, покуда справлялся с ней, знай себе пожимал плечами в ответ.
– Бред какой-то! Вы что, не знаете, когда отходит поезд?!
– Нет. Знаю только, когда он сюда прибудет.
– И когда же?
– А кто его разберет!..
– Когда поезд был здесь в последний раз?
– Да сегодня, с утречка… Но он уже отбыл.