Пятьдесят на пятьдесят

Я же тем временем усомнился, что погибла именно эта лошадь, если тут были замешаны шарики от пинг-понга. Определенный интерес представляла и сумма, на которую был застрахован Крикет Хиероу. Я подозревал, что на целое состояние.

В шесть утра теплым январским днем мы с Софи благополучно приземлились на другом полушарии, в Сиднее. Здесь лето было в самом разгаре, солнце еще только начало вставать над горизонтом, но с каждой минутой становилось все жарче. Мы подъезжали с севера, и перед нами открылся восхитительный вид на город, все еще погруженный в темноту, мост в гавани Сиднея походил на ленту, протянутую над морем и подсвеченную снизу мерцающими бликами воды.

Я страшно волновался.

Мне всегда хотелось побывать в Австралии, еще до того, как узнал, что мой отец жил там. Для меня эта страна была символом завоевания человеком самых отдаленных уголков планеты, хотя, уверен, аборигены смотрели на это несколько иначе.

В самолете на всем пути из Англии я читал путеводители и ко времени приземления в Сиднее стал почти что экспертом по всему австралийскому.

Впервые европейцы увидели Австралию лишь в 1606 году, до этого они не подозревали о существовании континента. В те времена Шекспир писал и ставил свои пьесы в Лондоне, а Христофор Колумб вот уже более ста лет знал о существовании Америки. Первые поселенцы и заключенные прибыли и начали строить колонию в Ботани-Бей почти два столетия спустя, лет через двадцать после того, как Соединенные Штаты провозгласили свою независимость от Британии.

По европейским стандартам Австралия большая, но малонаселенная страна. По площади она почти в два раза превышает территорию Евросоюза, а населения здесь меньше раз в двадцать. Если бы поровну распределить все имеющиеся земли, то на каждом квадратном километре жили бы всего семь австралийцев, в то время как в Англии на равной площади размещаются более тысячи человек.

Но если верить всем этим путеводителям, заселена Австралия неравномерно, девять человек из десяти проживают на побережье, в больших городах. А большую часть территории в центре занимают необитаемые пустыни с весьма оригинальными названиями, как то: Большая Песчаная Пустыня и Маленькая Песчаная Пустыня. Но имеются здесь и тропические дождевые леса, занимают вполне приличную территорию в штате Квинсленд, что на северо-востоке.

Вообще я был поражен разнообразием географических поясов в отдельно взятой стране. Хотя чему тут удивляться? Ведь Австралия раскинулась почти от экватора на севере, а до Антарктиды на юге, можно сказать, рукой подать. А в поперечнике с запада на восток такое же расстояние, как от Нью-Йорка до Лос-Анджелеса.

Как же я буду искать сестер в такой огромной стране?

Мы с Софи планировали провести первые несколько дней в Сиднее, немного акклиматизироваться, свыкнуться с разницей во времени. И заняться тем, чем занимаются обычно туристы.

Благодаря «Тони Бейтмен» мы остановились в роскошном пятизвездочном отеле с видом на оживленную гавань. Я сидел в номере у окна и, точно завороженный, наблюдал за тем, как снуют взад-вперед желтые и зеленые паромы, как танцуют на мелкой волне яхты под парусами, но Софи стремилась обойти все достопримечательности, увидеть все собственными глазами.

Первым делом мы поднялись по ступеням знаменитого здания Сиднейской оперы, полюбовались ее оригинальной крышей в виде полураскрытых раковин. Затем отправились в Ботанический сад, вволю полюбовались разными удивительными растениями, даже посидели в кресле миссис Макквайер — сиденье его было вырезано в скале заключенными в 1816 году. С этого места открывался потрясающий вид на Сиднейскую гавань. Как гласит легенда, миссис Макквайер, жена губернатора, просиживала здесь часами, мечтая оказаться на борту одного из кораблей, отплывающих в Англию, на ее родину.

Через три дня всей этой туристической беготни с рассвета до заката, включающей подъем на знаменитый мост над гаванью, мы с Софи окончательно вымотались, ноги гудели, в голове все смешалось, и мы были благодарны судьбе за короткую передышку — часовой перелет в Мельбурн.

Еще перед отъездом из Англии я через Интернет нанял частного детектива, который бы помог в поисках сестер. Он и встретил нас в аэропорту Мельбурна.

— Лачлан Харрис? — спросил я молодого человека, который стоял у отсека выдачи багажа с табличкой. На ней крупными буквами было выведено: «ТЭЛБОТ».

— Он самый, — ответил он. — Только называйте меня просто Лачи. — Детектив был невысокого роста, лет тридцати, бронзовое от загара лицо, светлые волосы торчат смешными короткими хвостиками.

— Нед Тэлбот, — сказал я, пожимая ему руку. — А это моя жена Софи.

— Здрасте, — ответил он в типично австралийской манере. И ей тоже пожал руку. — Рад познакомиться.

— Новости есть? — с надеждой спросил я. Я специально не звонил ему из Сиднея, хотя временами с трудом сдерживал нетерпение.

— Да, — ответил он. — У меня для вас хорошие новости. Но давайте сперва выедем из аэропорта. Отвезу вас посмотреть дом отца.

С этими словами он подхватил наши чемоданы и направился к выходу. Мы двинулись за ним. Я был разочарован отсутствием объяснений.

— Всему свое время, — заметил он, когда мы оказались в машине и выехали с территории аэропорта.

— И все же в чем заключаются эти ваши новости? — спросил я.

— Я нашел обеих дочерей мистера Алана Грейди, — ответил он.

— Моих сестер! — радостно воскликнул я, точно ребенок, предвкушающий гору подарков рождественским утром.

— Да, — кивнул он. — Как вы утверждаете, ваших сестер. — И продолжать не стал.

— И что же? — спросил я. — Когда с ними можно встретиться?

— А вот тут небольшая проблема.

— Какая еще проблема?

— Они не поверили, что вы их брат.

— Что? — воскликнул я. Прежде такая мысль мне и в голову не приходила. — Почему нет?

— Говорят, у них есть документальное подтверждение тому, что отец их, Алан Чарльз Грейди, родился в Мельбурне в марте 1948-го. Я проверил записи в магистратуре штата Виктория, — ответил Лачи. — И действительно, Алан Чарльз Грейди родился в Королевском госпитале Мельбурна 15 марта 1948 года. У меня имеется копия свидетельства о рождении. — Он достал из кармана пиджака сложенный пополам листок бумаги, протянул мне.

Мистер Джон Смит, кем бы он там ни был на самом деле, сказал мне в машине, когда мы находились недалеко от Стратфорда, что свидетельство о рождении моего отца, Алана Грейди, подлинное, но я тогда ему не поверил.

— Должно быть, подделка, — сказал я. — Или же отец украл документы и назвался этим именем после смерти настоящего Алана Грейди.

— Я смотрел в отделе регистрации смертей, — сказал Лачи. — Никакого Алана Чарльза Грейди с этой датой рождения в списке не числится.

— Возможно, тот человек умер где-то в другом месте, необязательно в Австралии, — заметил я. — Может, на корабле, где плавал отец.

Я еще раз взглянул на свидетельство о рождении. Там значились и имена родителей Алана Грейди, были указаны их адреса и род занятий.

— А что с родителями? — спросил я.

— Оба умерли, — ответил Лачи. — Я проверял. Умерли, заболев свиным гриппом во время эпидемии в Мельбурне в 1976-м. К тому времени были уже далеко не молоды, за семьдесят. Сын был поздним ребенком.

— А другие дети у них были? — спросил я.

— Не нашел.

— Так что же мне теперь делать? — растерянно спросил я.

— Я не говорил, что дочери Грейди отказываются встретиться с вами, — сказал он. — Просто не желают признавать вас за брата.

— О, ну тогда еще не все потеряно, — заметил я. — Постараюсь их убедить.

Лачи Харрис довез нас с Софи до Макферсон-стрит в Карлтон-Норт и затормозил у дома под номером 312.

Вдоль улицы тянулись террасами ряды одноэтажных жилых домов, все с верандами, изящными витыми решетками и перилами из сварного железа.

— Викторианские, — заметил Лачи. — Викторианские в смысле эпохи возникновения, а не по названию штата. — Он усмехнулся собственной шутке. — Такой тип строений называют у нас «домами бума», поскольку построены они были в девятнадцатом веке, самый разгар активного заселения этой территории. После золотой лихорадки 1850-х.