Выжжено

Насчёт торжества Маркус не соврал, хоть это и не было полной правдой: уикенд у Эми-Ли и правда никогда не проходил как минимум без двух вечеринок. А Маркусу не хотелось оставаться на выходные без Эми-Ли, потому что после недели, проведённой под палящим солнцем Аравии, гормоны в его теле просто кипели.

Так впоследствии и повелось: по пятницам после обеда он садился в самолёт, который летел в США, а по воскресеньям последним рейсом возвращался в Дахран – разумеется, всё за счёт «ARAMCO».

В первый раз Эми-Ли приехала за ним в арендованном безразмерном лимузине из тех, в которых пассажирский салон целиком отделён от водителя непрозрачной стенкой. Как только они покинули территорию аэропорта Кеннеди, Маркус немедленно закрыл эту переборку и без лишних слов стал раздевать Эми-Ли.

С тех пор она встречала его таким же образом, и первый секс уикенда регулярно происходил у них по дороге в город.

В квартире Эми-Ли они принимали душ и готовились к вечеру, что в большинстве случаев тоже не обходилось без секса; затем они ехали на первую вечеринку: на вернисаж в Гринвич-Виллидж, в известный клуб, на ужин с безумно важными людьми. При этом Эми-Ли всегда была в ударе. Ей доставляло удовольствие быть в центре внимания, она искрилась энергией и пребывала в хорошем настроении, а то и в состоянии буйного веселья. Маркусу нужно было немало постараться, чтобы составить ей достойную партию, и скоро он понял, какое это действенное вспомогательное средство – кокаин – для того чтобы быть в блестящей форме и оставаться коммуникабельным. Видимо, такая же незаменимая субстанция, как и нефть. Только белая. Чёрное и белое, они неразделимы, это ясно. Его первоначальные опасения теперь казались ему чем-то вроде страхов девственницы, а всё, что об этом обычно пишут, – как опасен кокс и как его употребление приводит к привыканию и к зависимости, – казалось ему чепухой. Можно превосходно держать всё под контролем; вообще никаких проблем.

Когда в пятницу вечером – как правило, это означало в субботу утром – они с Эми-Ли возвращались домой, они всё ещё были на взводе, так что о сне нечего было и думать. Для этого в их телах сидело ещё слишком много оргазмов, которые необходимо было выпустить на волю.

Для сна почти не оставалось времени. В субботу утром они, как правило, устраивали шопинг, днём открывали для себя какой-то новый ресторан, а вечер проходил точно так же, как вечер пятницы. По воскресеньям, после долгого-долгого завтрака в постели и прощального секса, которого должно было хватить про запас на всю неделю, он снова отправлялся в аэропорт, и как только самолёт взлетал, Маркус засыпал с чувством, что всё удалось – именно так, как ему хотелось. Он вёл именно такую энергетическуюжизнь, о какой ему всегда мечталось, жизнь, каждая минута которой наполнена волнующей деятельностью и в которой совсем нет однообразия и скуки.

Правда, он пока не представлял себе, какой напряжённой будет эта жизнь.

В один из таких субботних вечеров из-за сгоревшего, как потом оказалось, распределительного устройства и, как следствие, каскада перегрузок остальных систем, в Нью-Йорке отключилось электричество. Эми-Ли и Маркус как раз собирались на вечеринку по случаю открытия нового клуба (только приглашённые гости), как вдруг разом стемнело: свет выключился не только в квартире, но и на улице, всюду. Город погрузился в Ничто.

Они зажгли свечи и принесли из ванной радио, которое работало на батарейках. Местная радиостанция передавала предупреждение полиции о том, чтобы люди по возможности оставались дома; метро тоже не работало, равно как и все светофоры. Заправочные станции не действовали, все туннели были перекрыты, поскольку в них не работала вентиляция. Звонить по телефону тоже было нельзя из-за перегруженной сети, мобильная связь вырубилась. Ремонтные работы, как передали по радио, уже начались, но пока нельзя сказать, как долго они продлятся.

Было очевидно, что без электричества не состоится и вечеринка, и они остались дома. Стояла душная летняя ночь, и, разумеется, кондиционеры тоже не работали. Скоро в квартире стало невыносимо жарко. Они сидели в темноте голые на кровати и просто разговаривали, рассказывали друг другу о своём детстве. Какие-то истории они уже поведали друг другу раньше, какие-то нет. Они ждали, когда лампы и приборы снова включатся, а потом забыли ждать и просто предались течению времени. Всё остановилось. Мир, казалось, перестал вращаться. Казалось, всё теперь так и пребудет вовеки. Во тьме.

Среди ночи стало прохладнее, и они нашли друг друга. То была молчаливая, медлительная и беззаветная встреча, совсем не такая, как все предыдущие – жаркие, дикие состязания в силе оргазма, поединки возбуждения и встречи на высшем уровне похоти. Они забыли про всё, это были просто нагие мужчина и женщина, которые делали то, для чего были созданы Творцом.

Потом молчание, влажная рука на влажной коже, полусон. Эми-Ли шепнула в тишину:

– Никогда бы не подумала, что могу так влюбиться. Нет, это больше, чем влюблённость… мне даже страшно…

И в этот момент зажёгся свет. Но вместо того, чтобы разрушить волшебство мгновения, он его только усилил: в спальне была включена лишь маленькая лампа, которая не ослепила их. Они посмотрели друг другу в глаза, и это было так, будто в этот момент каждый из них смог заглянуть другому в самую душу, до самого дна. Они не в состоянии были что-либо сказать, да это и не требовалось. Маркус с ошеломляющей уверенностью понял, что они предназначены друг для друга, и эта мысль совсем не показалась ему смешной.

Кейт вёл машину по дороге, которая становилась всё уже, и рассказывал про свой летний домик: когда и как он его купил, и что свозили сюда контрабандой из Канады он и его друзья, но у Маркуса в какой-то момент просто закрылись глаза.

Он очнулся оттого, что вдруг стало тихо. Свет фар выхватывал из темноты маленький дощатый домик.

– Ты в порядке? – спросил Кейт. Мотор, остывая, потрескивал.

– Да, – ответил Маркус. – Да. Я в порядке.

– Выглядишь ты не самым лучшим образом.

– Ничего. Я должен.

– Что уж такое ты должен?

Маркус посмотрел на домик. У крыльца громоздились мусорные мешки, под навесом от дождя стояли два газовых баллона с бутаном, а рядом с ними – вторая машина, накрытая брезентом.

– Если бы я знал… Может быть, спасти мир…

Глава 26

Что это было?

Он сидел на кровати, в простыне, влажной от пота. Открытое окно, мягко колышутся шторы, бесцветные, призрачные, вот дохнуло ночной прохладой… И звёзды на небосводе блещут, как алмазы в сокровищнице из «Тысячи и одной ночи». Достаточно было один раз увидеть этот небосвод, чтобы понять, почему первыми астрономами были арабы.

Вот, опять. Пронзительный дребезжащий звук. Откуда он доносится? Маркус повернулся. Почему-то от изголовья кровати.

Телефон! Какой-то чокнутый дизайнер решил так упрятать его в основание лампы на ночном столике, что Маркус до сего момента его даже ни разу не заметил. Телефон прозвенел ещё раз, прежде чем Маркус разобрался, как выудить трубку из держателя.

– Алло?

Это был Ванг. Одному небу известно, где и как китаец раздобыл этот номер телефона.

– Вспоминаете ли вы хоть иногда о нашей договорённости, Марк? – Голос отца Эми-Ли звучал раздражающе бодро и энергично. Ведь у него в Америке до глубокой ночи было ещё далеко.

– Что? – хрипло переспросил Маркус. – Да, конечно.

– Да? Тогда почему же я ничего от вас не слышу? Ни слова! Проходят недели, а вы продолжаете делать вид, будто нашего разговора вовсе не было.

Марк помотал головой, пытаясь стряхнуть с себя сонливость.

– Нет-нет. Я помню. Просто это требует времени. Не так всё просто.

– Могу ли я вам верить, Марк? Скажите мне правду. Знаете, ведь я недоверчивый человек. Я говорю себе: ведь вы и так спите с моей дочерью – вдруг вы решили, что с вас довольно и этого? Вот я и решил позвонить вам.