Выжжено

– Рост цен на нефть – это конец глобализации! – заявила многочисленным камерам привлекательная, одетая в соответствии с ранними летними температурами пресс-спикер мероприятия. – Только дешёвая нефть допускала дешёвые перевозки, которые, в свою очередь, отнимали у региональных производителей географические преимущества перед большими концернами. Если яблоко, привезённое из-за моря, может стоить дешевле яблока, которое крестьянин снимает с дерева у своего порога, это разрушает локальные хозяйственные структуры и цементирует эксплуататорские отношения. В выигрыше при этом тот, у кого больше капитал, а остальные проигрывают.

Большинство съёмочных групп были довольны этим высказыванием и хорошими видами на вырез спикерши. Но один комментатор всё же спросил, а как же быть с медикаментами, удобрениями и тому подобным, ведь из-за дорогой нефти это тоже подорожает, а для развивающихся стран станет просто недоступным.

– Тут вы должны отдавать себе отчёт, кто за это в ответе. Ведь именно дешёвая нефть со всеми её продуктами привела к стремительному росту населения в тех регионах, где столетиями высокую рождаемость компенсировала высокая детская смертность. В последнее время люди там в принципе питались нефтью – в форме промышленно произведённых продуктов питания, главным образом из США. Которые были зачастую дешевле того, что производили местные крестьяне, так что они становились даже безработными. Другими словами, из-за дешёвой нефти и связанной с этим политики были привлечены огромные массы дешёвой рабочей силы, которым больше ничего не оставалось, как за минимальную плату работать на большие концерны. В итоге в этих странах ещё до «Peak Oil» стало хуже, чем раньше, но это вина тех, кто отвечал за такое развитие. И если теперь они, из-за дорожающей нефти, лишатся таких возможностей, это будет первый шаг к улучшению ситуации.

Пришло необычайно раннее, пылающее зноем лето, а с ним и известия о засухах, неурожае и голоде во многих странах у экватора. Пошли призывы к пожертвованиям, и эти пожертвования собрали такие суммы, которые вызывали удивление ввиду проблем у собственного порога.

Затем случился скандал: организация, оказывающая помощь, закупила на собранные деньги продовольствие для голодающих районов Судана, а эти продукты заплесневели в складских помещениях итальянских и испанских портов, потому что их не смогли увезти в затронутые бедствием районы. Вид раздутых мешков с зерном и мужчин, которые в респираторах рылись в почерневших коробках, вызвал шок.

Военные обещали транспорт, но потом отказали, объяснил руководитель организации, которого с трудом отыскала одна съёмочная группа. А у них самих якобы больше не осталось денег.

Несколько дней все новости вертелись вокруг этой темы. Вмешается ли теперь Европейский Союз и доставит ли продовольствие в голодающие районы? Комиссия отвечала уклончиво. Мол, это рассматривается, производятся проверки, соответствующий комитет вникает в состояние дел.

Потом голод в Африке разом исчез с экрана, и другая тема возобладала в ток-шоу и в заголовках газет: либерализация телевидения. Так больше не может продолжаться, заявила группа влиятельных политиков, чтобы телевидение и дальше было связано путами предписаний, программы должны свободно приспосабливаться к вкусам и запросам публики. Мол, ни в какой другой отрасли такой несвободы нет.

Как обычно, газета «Bild» выразила эту инициативу одной фразой: «Впредь порно-ТВ с двадцати трёх часов?»

По всей стране не обсуждалось больше ничего другого. Больше каналов или меньше? Отмена платы? Платное телевидение? Каналы с контролем доступа? Многие каналы бросились закупать фильмы индийского производства, бразильские и мексиканские сериалы, пока они ещё были по доступной цене. Дискуссии ещё продолжались, а некоторые каналы уже посмели вторгнуться в запретную доселе область, последовали жалобы, протестные акции озабоченных родителей.

Для известий о голоде в программах больше не находилось места.

Всё хуже обстояли дела с почтой. Письмо от Маркуса шло целых шесть недель. Но хорошее письмо, с фотографиями. Особенно позабавили Доротею даты на фотоснимках: вот свадьба, а вот – на следующий день – дитя. Не слишком ли быстро? Впрочем, Маркус всегда старался всех опередить.

Эта Эми-Ли была мила, если судить по фото. Азиатские черты лица, ясно, но как-то они подходили друг другу, решила Доротея. Она была довольна, что брат к чему-то наконец пришёл. Она ему тоже напишет. Или позвонит, это будет быстрее. На вложенной карточке, правда, значился электронный адрес, но Интернет сейчас работал ненадёжно. Вернер уже рассказывал, что на фирме для отправки важных документов они снова извлекли на свет божий факсовые аппараты.

Но самым восхитительным было, конечно, фото маленькой Джой Кэролайн. Что за прелестное дитя! Доротея прикрепила фотографию у кассы, чтобы можно было целый день поглядывать, а когда кто-нибудь спрашивал, кто это, она отвечала:

– Моя племянница. В Америке.

Как это звучало!

Дела в магазине шли всё лучше. Доротея приняла ещё двух женщин, чтобы держать его открытым целый день и чтобы не запыхаться в часы наибольшей нагрузки – да, уже были и такие часы! Вторую кассу, подержанную, она недорого купила через Интернет, когда он ещё работал так, что на него можно было положиться.

И теперь она задумала очередной проект. Она заметила, что этой весной многие вскопали часть своих декоративных садиков, чтоб посадить там овощи и салат. С этим наблюдением совпало сообщение в газете, что строительные и садовые рынки бойко торгуют садовым оборудованием, семенами и рассадой, строительными комплектами для теплиц.

Она поговорила с деревенскими владельцами садов и огородов о том, не смогут ли они продавать часть урожая магазину. При этом она узнала, что многие не очень-то справлялись с огородом. Салат пожирали улитки, морковь росла кривая, петрушка погибала, редька деревенела. Это навело её на мысль организовать курсы.

Для этого ей, конечно, пришлось найти человека, который не только разбирался бы в выращивании овощей и фруктов, но умел бы и передать свои знания. Большинство крестьян, которых она знала, для этого не годились: все они были ворчунами, у которых не хватило бы терпения возиться с непутёвыми горожанами.

Она как раз заворачивала одной покупательнице – пожилой даме, которая приходила каждый день, но подкупала гомеопатические дозы – три морковки и салатный огурец, когда зазвонил телефон. Обычно в таких ситуациях она не подходила, и включался автоответчик, но поскольку сейчас она как раз ждала звонка от молодого агронома Тома Ханнена, которого ей порекомендовали и который писал статью об экологическом земледелии, она сказала покупательнице:

– Извините, я должна подойти.

Пожилая дама кивнула.

– Идите-идите. А я пока подумаю, не взять ли мне ещё и помидор.

Это был не Том Ханнен, это была Габи.

– Ты уже слышала?

– Что? – спросила Доротея.

– Значит, ты ещё не знаешь. У меня в магазине только что одна покупательница сказала, что «Fixkauf» в конце месяца закрывается!

– Не может быть, – сказала Доротея.

– Я позвонила в ратушу Дуффендорфа и спросила, и знаешь, что они мне сказали? Что «EuroCenti» тоже закрываются. С первого числа следующего месяца вся тамошняя торговая зона вымирает. – Она засмеялась. – Доро, мы их пережили!

– Боже мой, – пролепетала Доротея. Ей было не до смеха. Люди же сметут её будочку.

Не говоря уже о том, что во всей округе в радиусе тридцати километров больше не было ни одной бензоколонки.

С каждой неделей становилось легче. Ощущение чрезвычайной ситуации ослабевало, усталость проходила, и когда его дочка, скосив глаза, улыбалась ему, Маркус был счастливейшим человеком на свете.

Это чувство, правда, отступало, когда он приходил в кабинет. Чаще всего он просто сидел там, вновь и вновь просматривая те же чертежи, эскизы и расчёты, и счастливым его назвать было нельзя.