Солнечная станция

С другой стороны, пути назад не было, я глубоко вздохнул, обхватил канат руками и ногами на манер Спайдермена и повис над бездной. Робот почувствовал мое движение и отозвался сочувственным «Пинг!» Минутку! Этот робот создавался для того, чтобы передвигаться по поверхности станции. Вот и предоставим работу специалистам.

— Номер Четыре! — позвал я.

— Пинг-пинг!

Стараясь не смотреть вниз, я дополз до Спайдермена и распластался на его спине, ухватившись за манипуляторы.

— Номер Четыре! Иди к лаборатории микрогравитации!

— Пинг! — отозвался он после непродолжительного молчания.

Он меня не понял. Почему? В моем положении трудно следить за безупречностью стиля. Я все же взглянул вниз — на умопомрачительную синеву Тихого океана, затем поспешно перевел взгляд на капсулу. Наверняка все члены экипажа смотрят сейчас в технические люки на меня и Спайдермена. У них кончается кислород, а мы тут валяем дурака. Здорово, нечего сказать! Ну, что я опять сделал не так?

Стоп! А ведь я действительно валяю дурака. Откуда и зачем роботу знать, в каком модуле расположена лаборатория микрогравитации? Неоткуда и незачем. У него другие ориентиры.

— Номер Четыре! — начал я снова.— Иди к техническому шлюзу!

— Пинг-пинг!

Ура! Это сработало! Ноги Спайдермена с непередаваемым изяществом начали перебирать канат. Словно я был балериной или фигуристкой, которую бережно нес в поддержке могучий партнер. Вот мы с ним уже у главного шлюза.

— Номер четыре! Двигайся тихо!

— Пинг-пинг!

Тихо или громко — я все равно ничего не мог слышать. В вакууме звук не распространяется. Мне оставалось лишь надеяться на добросовестность неведомых программистов. Но Спайдермен крался, как кошка, каждое его движение было точным и полным грации. Я доверился ему — выбора у меня не было.

Только сейчас ясмог по-настоящему оценить размеры станции. Изнутри она казалась маленькой — особенно по сравнению с бесконечным полем солнечных панелей. Однако снаружи и сама станция выглядела весьма внушительно. Возможно, дело в том, что стенки модулей делаются очень толстыми — для защиты от метеорных дождей. Под брюхом Спайдермена проплывали щербинки и крошечные кратеры — следы попадания микрометеоритов. Я вспомнил свою первую ночь на станции — когда вкрадчивый шорох этих песчинок, стучавших в стенки модуля, долго не давал мне уснуть, наполняя мою душу самыми мрачными предчувствиями. Наутро я узнал, что большинство метеоритов настолько малы, что их нельзя разглядеть невооруженным взглядом. Но они летят со скоростью пули, а потому могут оставлять весьма заметные отметины на поверхности станции.

Мы миновали так называемый флагшток — конструкцию у основания башни, которая предназначалась для того, чтобы поднимать флаги иностранных государств, присылавших своих космонавтов на станцию. Центральный модуль станции Ниппон считался международной территорией, но на моей памяти флаг джихада был первым иностранным знаменем, поднятым на этом флагштоке.

Лаборатория микрогравитации помещалась сразу за жилым модулем. Рядом с техническим шлюзом находилась так называемая несущая ферма — ажурная платформа, оснащенная выдвижными дистанционно управляемыми манипуляторами. Она служила для пристыковки и разгрузки шаттлов, на ней также можно было проводить опыты по исследованию вакуума или солнечного излучения. Здесь же рядом со шлюзом, располагались люки технического осмотра — чтобы ученые могли следить за ходом экспериментов или за стыковкой шаттла, не выходя в открытый космос.

Спайдермен взобрался на ферму и замер у самого шлюза. «Пинг!» — гордо воскликнул он. Пока я перебирался со спины верного робота на поверхность фермы, мне казалось, что вся банда Халида прильнула к люкам и с кровожадными улыбками наблюдает за мной.

Ладно, есть только один способ это узнать. Я напомнил себе, что отступать мне некуда, и взялся за штурвал наружного люка шлюза. Он легко поддался, я забрался внутрь, закрыл внешний люк и вскоре услышал, как работает воздушный насос. Значит, в шлюзе уже есть воздух. В техническом шлюзе довольно часто оказывались грузы, которым могла повредить резкая декомпрессия,— например, высокоточные приборы. Поэтому пришлось ждать довольно долго, пока автоматы не уравняли давление. Одна из ламп, освещавших шлюз, была неисправна и мерцала так, что у меня зарябило в глазах. Отлично! Если бандиты действительно ждут у двери, им предстоит встреча с безоружным и полуослепшим мстителем. Так, кто там говорил, что скучно знать все наперед?

Наконец открылась крышка внутреннего люка, и я увидел коридор лабораторного модуля — темный и пустой. Я снял шлем и прислушался — ни единого шороха. Никого и ничего. Переборка, отделявшая модуль от осевого тоннеля, опущена. Итак, мне удалось проникнуть на борт, и никто этого не заметил. Отлично! Если бы еще найти какое-нибудь оружие!

Глава 29

Когда внутренняя дверь шлюза закрылась за моей спиной, я отстегнул шлем и скинул ранец системы жизнеобеспечения.

В модуле по-прежнему было тихо. Шелестел кондиционер, бормотали насосы, можно даже было расслышать, как басовито поют несущие конструкции станции, отзываясь на вибрацию работающих механизмов. Казалось, станция вымерла.

Скорее всего, Халид и его подручные засели на мостике. Если они включили систему контроля, то бесчисленные немигающие глаза мониторов подстерегают меня за каждым углом, а высокочувствительные датчики ловят каждый мой вдох. Тогда у меня нет шансов.

Но если их единственная цель — овладеть управлением энергетическим лучом до того, как станция пройдет над Меккой, то, возможно, они не вспомнят о системе контроля. Будем надеяться на это.

Я хотел уже положить шлем на полку, и тут мне пришла в голову одна идея. Может быть, я смогу разом покончить со всеми пиратами. Халид уже сделал одну ошибку — и вот я на станции. Если он сделал еще одну — я одержу победу, даже не входя вконтакт с противником. Я снова надел шлем и направился к переборке. Она послушно поднялась, и я замер — звук открывающейся переборки трудно перепутать с обычным шумом,— что если пираты услышали его и насторожились?

Затаив дыхание, я осторожно выглянул в осевой тоннель. Никого и ничего. Я оттолкнулся от пола и полетел к переборке, закрывающей вход в биологическую лабораторию. Вновь характерный шорох — и вот я уже нырнул в спасительную темноту.

Переборка опустилась за моей спиной, и я зашарил по стене в поисках выключателя. И вдруг я замер. Что-то холодное коснулось моей шеи — сквозь узкую щель между непристегнутым шлемом и воротом скафандра. Что-то холодное, маленькое и круглое — очень похожее на дуло револьвера.

Сердце едва не выскочило из моей груди, а в голове застряла одна-единственная мысль: «Как, черт возьми, этот убийца сумел так точно прицелиться в такой кромешной тьме!» Возможно, с этой мыслью я и уйду в вечность.

Секунды, бесконечные, тягучие секунды между жизнью и смертью. Сколько их уже прошло, а я все еще жив...

Дуло револьвера слегка рыскало, словно убийца выбирал, какой именно позвонок или сосудистый пучок стоит прострелить. Может, он раздумывает — стрелять или подождать?

— Послушайте, возможно, мы сможем договориться...— осторожно начал я.

Тишина. Дуло револьвера по-прежнему елозило по моему позвоночнику.

— Пожалуйста... Я не вооружен... Вам нечего бояться.... Пожалуйста, не стреляйте...

То ли тот, кто стоял за моей спиной, онемел от изумления, то ли он боялся выдать себя, но я снова не получил ответа. Я не слышал даже его дыхания сколько ни напрягал слух. Однако дуло револьвера медленно скользнуло по моему уху, потом по щеке. Что это означает? Согласие на переговоры?

— Если вы не против, я включу свет? Никакого ответа. Стиснув зубы, я как мог медленно и осторожно повернул выключатель.

И увидел в нескольких сантиметрах над собой чью-то бледную, обнаженную ступню. В изумлении я поднял голову.

Это была Оба. Вернее, то, что Ральф от нее оставил. Мертвое обезображенное тело висело посреди кабины. В темноте я налетел на него и принял за дуло револьвера большой палец ее правой ноги.