Страница 20 из 44
В отличие от своих подельщиков, босс был невысок ростом. Он также был одет в скафандр, но тот (опять же в отличие от скафандров Ральфа и Свена) сидел идеально, как сшитый на заказ смокинг. Невесомость не причиняла ему неудобств, он двигался свободно и грациозно. Его лицо — изящное, с тонкими чертами, было лицом ученого или поэта. Подбородок гладко выбрит, кожа имела смуглый оттенок, как у колумбийца или алжирца. Глаза его тоже оказались непохожими на глаза прочих пиратов — они были полны жизни; становилось ясно, что наш гость привык к длительной и напряженной умственной работе, что он умеет мгновенно оценивать ситуацию и принимать нестандартные решения. Перед нами предстал человек, который знает, чего он хочет, знает, как этого добиться, и учитывает каждую мелочь, каждую деталь, заставляя их работать на себя. Словом, могло быть и хуже, да некуда...
Капитан пиратов повернулся к нашему капитану:
— Командир Морияма, если не ошибаюсь?
Его английский, как и следовало ожидать, был безукоризненным, но мне удалось уловить легкий французский акцент. Наверное, все-таки алжирец.
— Мне очень жаль, что я вынужден воспользоваться вашей станцией для осуществления своих
собственных планов, но, поверьте, иного пути у меня не было,— продолжал захватчик.
— Я не нуждаюсь в ваших извинениях,— отрезал Морияма.— Кто вы такой и чего вы хотите?
— Меня зовут Халид,— ответил тот, не изменившись в лице.— А чего я хочу? Разве не мечтает каждый образованный человек побывать на вашей знаменитой станции? Но, не скрою, у меня есть еще один, более корыстный интерес.
— Не понимаю ваших намеков! Говорите прямо! — потребовал Морияма.
— И у вас не возникает никаких предположений?
— Нет.
— Тогда попробую вам помочь. Как насчет... денег?
— Денег?
Халид лучезарно улыбнулся.
— Ах, командир, вы произносите это слово так, как будто речь идет о чем-то грязном! А ведь для большинства людей деньги являются альфой и омегой их жизни. Эти люди надрываются на работе, чтобы добыть немного денег и не умереть от голода.
Он говорил небрежно, словно светский человек, рассуждающий о последних течениях абстрактного искусства. И вдруг фальшивая улыбка исчезла с его лица, а в голосе послышалась сталь:
— Для вас это все пустые слова, не так ли, командир? Вы нашли свой улей с медом и попали в золотой миллиард. Вам кажется, что деньги уже не имеют для вас значения. Но попытайтесь просто так, ради любопытства прикинуть, сколько может стоить ваша станция. Двадцать миллиардов долларов? Или двадцать пять? Извините, что я не перевожу все цены в йены — я, видите ли, несколько старомоден. Я никак не могу привыкнуть к новому мировому порядку, а ваши денежные единицы кажутся мне несколько неудобными, слишком мелкими, вроде итальянских лир. Для высоких цен нужны крупные денежные единицы, не так ли? Так что я, с вашего позволения, останусь верен старым добрым долларам. Итак, я продолжаю. Сколько ваше правительство платит ежегодно за вашу прогулку к звездам? Три миллиарда долларов? Четыре? Это значит, пятьдесят тысяч долларов за каждый час вашего пребывания на орбите. Даже ваш сон стоит около полумиллиона,— дьявольская улыбка вновь искривила его губы.— Я надеюсь, эти маленькие финансовые игры убедят вас, что наши требования вполне обоснованны. Мы претендуем на часть вашего богатства.
— Вы не получите ничего,— уверенно ответил Морияма.
Халид расхохотался.
— Что может сделать ваше начальство? Пошлет шаттл, набитый солдатами? Оно никогда этого не сделает. Не потому, что ваше начальство так уж Дорожит вашими жизнями. Вы сами знаете, что список молодых, талантливых и амбициозных аспирантов, мечтающих занять ваши места на орбите, так велик, что им можно было бы обмотать весь земной шар по экватору. Нет, я беру в заложники саму станцию. Впрочем, мне хватит и пары модулей. Стоимость оборудования, собранного в них, значительно выше, чем размеры выкупа, который я потребую. Морияма покачал головой:
— Мое правительство вообще не будет посылать шаттл. Вы будете крутиться вокруг Земли, пока не умрете от голода.
— Оно пошлет все, что я скажу,— будьте уверены,— отмахнулся Халид.— Только вообразите себе — чистое золото. Тридцать тонн золота. Один миллиард долларов в золотых слитках. Ну разве не прелесть?
— И что вы будете делать здесь, наверху, с вашим миллиардом долларов?
— Разумеется, мы вернемся на Землю. Вы хорошо знаете, командир Морияма, что спасательный корабль может приземлиться в любой точке земной поверхности, если его ведет опытный пилот. А я потребую самого опытного. Если позволите, я не буду сообщать вам место, которое я запланировал для посадки. Пусть это будет моим секретом. Вы догадываетесь, что множество государств с удовольствием примут человека с миллиардом долларов в кармане и не станут спрашивать, где он раздобыл этот миллиард.— Тут Халид снова лучезарно улыбнулся.— Особенно, если эти государства получат в безвозмездное пользование новенький шаттл.
Морияма не нашел, что ответить. Мы все молчали. План Халида бы безумным, но был ли сам Халид достаточно безумен, чтобы не понимать этого? Или он умолчал о своих истинных намерениях?
Сейчас, однако, нужно было сделать вид, что мы ему верим. В глазах Халида разгорался огонь, он щелкнул пальцами, подзывая своих подчиненных. — Заприте этих людей,— распорядился он.— Женщин и корейца в одном жилом модуле, всех остальных — во втором.
Глава 18
Переборка жилого модуля поднялась, пропуская наших конвоиров обратно в осевой тоннель, и с лязганьем опустилась за их спинами. Мы услышали клацанье дверного запора и вновь наступила тишина.
— Черт побери, что они там делают?! — взорвался Танака.
Сейчас, когда мы остались без свидетелей и прямой угрозы для жизни не было, он наконец решился дать волю своему гневу.
— Они нас заперли,— как мог спокойно ответил я.
— Заперли нас? Как это им удалось? Это невозможно! Это блеф! — Танака подошел к переборке, достаточно близко для того, чтобы сенсор зарегистрировал его присутствие и передал сигнал на подъемный механизм.
Но ничего не произошло. От растерянности и обиды Танака изо всех сил стукнул кулаком по переборке, и она ответила глухим грохотом, будто инженер бил в треснувший гонг.
— Оставьте это, Танака,— устало сказал Мори-яма, присаживаясь на один из тренажеров.— Оставьте, в этом нет никакого смысла.
— Как им это удалось? — повторил Танака.— Я не понимаю — почему переборка больше не открывается?
— На каждой переборке есть предохранительный клапан, открыть или закрыть который можно с помощью отвертки,— отозвался я.— Если клапан ввинчен в гнездо, он надежно блокирует переборку.
Танака недоверчиво посмотрел на меня: — Почему я впервые слышу об этом?
— Это имело значение только во время строительства станции, когда модули пристыковывали друг к другу. После этого клапаны сняли и больше не вспоминали о них.
— Эти клапаны накладываются на дверь со стороны осевого тоннеля? — Совершенно верно.
— И мы не можем открыть их изнутри?
— Нет. Танака скрипнул зубами, но ничего не сказал.
Теперь мы слышали только собственное дыхание, шорох нашей одежды, да еле различимый скрип сидения под Мориямой. Я пытался представить себе, что сейчас могут делать пираты. Наверняка они уже установили передатчик, и Халид сейчас пробует связаться с Танегасимой, чтобы предъявить им свой ультиматум.
— Они хорошо подготовлены,— спокойно заметил Морияма.— Они знают станцию лучше, чем мы сами.
Танака снова подлетел к переборке и оттолкнулся от нее, как будто надеялся, что она сменила гнев на милость. Казалось, он готов был лопнуть от досады. Мне даже стало его жаль — ему, как и всем нам, хотелось крепко выругаться, стукнуть своего обидчика, но он вынужден был проглотить свой гнев и держать себя в руках. А поскольку он и так жил в постоянном внутреннем напряжении, то вынужденное спокойствие давалось ему труднее, чем остальным.