Мертвая хватка

— А ты не считаешь, что этим и объясняется поведение Адама?

— Самоубийством Спенсера?

— Да.

— До какой-то степени конечно. Но к тому времени он уже изменился. Это просто ускорило процесс…

— Но, может, если дать ему больше свободы…

— Нет, — сказала, как отрезала, Тиа. — Возможно, именно этой трагедией и объясняется поведение Адама, но от этого опасность не меньше. Скорее, напротив, гораздо больше.

Майк задумался.

— Мы должны сказать ему, — произнес он, помолчав.

— Что?

— Сказать Адаму, что следим за его жизнью в непрерывном режиме.

— Какой смысл? — Тиа поморщилась.

— Пусть знает, что за ним наблюдают.

— Как садится коп тебе на «хвост» проследить, чтобы ты не превышал скорость? Нет, это совсем другое.

— То же самое.

— Он все равно будет заниматься тем же, чем обычно. Заходить к другу, в интернет-кафе и так далее.

— И что с того? Пусть знает, что мы следим. К тому же Адам доверяет самые сокровенные мысли компьютеру.

Тиа приблизилась еще на шаг, прикоснулась ладонью к его груди. Даже теперь, после стольких лет совместной жизни, подобное прикосновение его возбуждало.

— Он в опасности, Майк, — тихо проговорила она. — Неужели не замечаешь? Твой сын в опасности. Может, он пьет, балуется таблетками, или еще бог знает что. И не надо зарывать голову в песок.

— Никуда я ее не зарываю.

В голосе ее звучала мольба:

— Ты ищешь самый легкий путь. Надеешься, Адам просто перерастет это?

— Я о другом говорил. Ты только вдумайся. Это новые технологии. Он доверяет им свои тайные мысли и чувства. Вот ты хотела бы, чтобы твои родители узнали о тебе все это?

— Мы живем в ином мире, — покачала головой Тиа.

— Уверена?

— Но я не понимаю, чем тут можно навредить! Мы его родители. Мы хотим ему счастья.

Теперь Майк покачал головой.

— Человеку не обязательно знать все самые сокровенные мысли другого человека, — заметил он. — Каждый имеет право на личную жизнь.

— Ты хочешь сказать, на секреты?

— Да.

— То есть, считаешь, у каждого имеются секреты? И это нормально?

— Конечно.

Она как-то странно посмотрела на него, и взгляд этот не понравился Майку.

— А у тебя есть секреты? — спросила Тиа.

— Я не о том.

— У тебя есть секреты от меня? — продолжала настаивать она.

— Нет. Но мне не хочется знать каждую твою мысль.

— И мне не хочется, чтобы ты знал мои.

Они умолкли одновременно, словно сговорившись. Тиа отошла от него.

— Но если это вопрос выбора, защитить сына или дать ему полное право на личную жизнь, — прервала молчание Тиа, — я выбираю первое.

Дискуссия — Майк не решился называть это спором — длилась уже месяц.

Майк пытался сблизиться с сыном. Приглашал Адама в торговые центры, на выставки, даже на концерты. Адам отказывался. Приходил домой поздно и плевать хотел на все эти курфьюз. [4]Перестал обедать дома. Отметки становились все хуже. Однажды им удалось уговорить его сходить к психотерапевту. Тот приписывал такое состояние депрессии. Сказал, что может выписать лекарства, но прежде ему надо еще раз встретиться с Адамом. Тот категорически отказался.

А когда они стали настаивать, убеждать, что визит к врачу необходим, Адам убежал из дома на целых два дня. На звонки на мобильный не отвечал. Майк и Тиа сходили с ума. Позже выяснилось, что прятался он в доме друга.

— Мы его теряем! — повторила Тиа.

Майк промолчал.

— В конце концов, Майк, мы его опекуны, на нас ответственность. Сейчас дети с нами, но пройдет какое-то время, и они заживут своей жизнью. Я просто хочу, чтобы Адам был жив и невредим, до тех пор пока настанет пора покинуть родительский дом. А там сам пусть решает, как жить.

Майк кивнул.

— Что ж, ладно.

— Ты уверен? — спросила она.

— Нет.

— Я тоже нет. Но Спенсер Хилл из головы не выходит.

Он снова ответил кивком.

— Майк?

Он поднял на жену глаза. Та криво улыбнулась. Впервые он увидел такую ее улыбочку холодным осенним днем в Дартмуте. Она навеки угнездилась в его памяти и сердце.

— Я люблю тебя, — сказала Тиа.

— Я тоже тебя люблю.

Они согласились шпионить за старшим своим ребенком.

Глава 3

Поначалу никаких представляющих опасность или странных посланий в электронной почте не было. Но все резко изменилось в понедельник, через три недели.

В маленьком офисе Тиа ожил селектор внутренней связи. Резкий нахальный голос произнес:

— Ко мне в кабинет, живо!

Это была Эстер Кримштейн, большой босс в ее юридической конторе. Эстер всегда вызывала ее сама, не доверяла помощникам и секретарям. Тиа немного пугалась и входила к начальнице с виноватым видом, точно должна была неким магическим образом предвидеть этот вызов и материализоваться в ее кабинете тотчас же, без вызова по селектору.

На работу в юридическую фирму «Бёртон и Кримштейн» Тиа поступила полгода назад. Бёртон давным-давно скончался, и теперь здесь всем заправляла Эстер Кримштейн, знаменитый и грозный адвокат. Она приобрела международную известность как эксперт по уголовным делам и даже вела на телевидении в живом эфире реалити-шоу «Кримштейн и криминал».

Эстер Кримштейн рявкнула в динамик — голос у нее всегда был рявкающий:

— Тиа!

— Уже иду.

Она швырнула флешку с отчетом о наблюдении за сыном в верхний ящик стола и зашагала по коридору мимо ряда застекленных офисов с одной стороны — там сотрудники рангом повыше могли наслаждаться солнечным светом — и крохотных душных каморок по другую сторону. У «Бёртон и Кримштейн» всегда существовала жесткая система кастовости. Были и старшие партнеры по бизнесу, но Эстер Кримштейн никогда бы не допустила, чтобы их имена украсили табличку на дверях ее кабинета.

Тиа дошла до угла — там находилось просторное офисное помещение. Секретарша Эстер кивнула ей, не поднимая головы. Дверь в кабинет начальницы была распахнута настежь, как всегда. Тиа остановилась и постучала в стенку рядом с дверью.

Эстер расхаживала по кабинету. Ростом она не вышла, но назвать ее маленькой никому бы и в голову не пришло. Компактная, плотная, в каждом движении сквозят сила и опасность.

«Она не идет, — подумала Тиа, — а крадется по кабинету, словно тигрица. Выпускает пар, упивается властью».

— Нужно, чтобы ты взяла показания под присягой в Бостоне, в эту пятницу, — без всяких преамбул объявила Эстер.

Тиа шагнула в комнату. Волосы у Эстер вились агрессивными и мелкими светлыми кудряшками. Прическа небрежная, и в то же время эта женщина производила впечатление полной собранности. Есть люди, неизбежно приковывающие к себе внимание, — это в полной мере относилось к Эстер. Казалось, она вот-вот подойдет к тебе, ухватит за лацканы пиджака, встряхнет и заставит смотреть прямо в глаза.

— Конечно, без проблем, — отозвалась Тиа. — По какому делу?

— Бека.

Тиа знала о нем.

— Вот файл. Захвати с собой эксперта по компьютерам. Ну, этого типа с ужасной осанкой и кошмарными татуировками.

— Бретта, — подсказала Тиа.

— Да, его. Пусть просмотрит персональный компьютер того парня. — Эстер протянула ей папку и снова зашагала по комнате.

Тиа взглянула на файлы.

— Это тот свидетель из бара?

— Именно. Показания будет давать в пятницу. Потом вернешься домой и все как следует изучишь.

— Ладно, без проблем.

Эстер остановилась.

— Тиа?..

Тиа перелистывала документы в папке. Старалась думать о деле, о Беке и его показаниях, о том, что выпала возможность съездить в Бостон. Но чертов «шпионский» отчет не давал покоя. Она посмотрела на начальницу.

— О чем задумалась? — спросила Эстер.

— Да об этих показаниях.

Эстер нахмурилась.

— Хорошо. Поскольку парень этот — лживый мешок ослиного дерьма, иначе не назовешь. Поняла?

— «Мешок ослиного дерьма», — повторила Тиа.

4

От couvre-feu — сигнал к затемнению, комендантский час (фр.).Имеется в виду закон, принятый в целом ряде западных стран, запрещающий несовершеннолетним находиться на улице позже определенного времени.