Зловещее наследство

Арчери посмотрел на часы. Почти десять.

— Тогда тебе лучше идти. Где он живет?

— Видишь? Вот если бы я был на твоем месте, то это разузнал бы первым делом. Он живет в Форби-Холл. Предполагаю, что он воображает себя лордом, владельцем поместья. — Он посмотрел на отца и быстро сказал: — Хорошо бы, если бы у меня была машина.

— Полагаю, да. Что ты собираешься сказать ему? Он может выставить тебя вон.

— Не думаю, — задумчиво сказал Чарльз. — Я кое-что разузнал о нем: он до безумия чувствителен к гласности. Всегда очень заботится об имидже. — Он поколебался, потом добавил уверенно: — Я скажу ему, что был главным в «Санди планет» и что мы делаем серию о биржевых магнатах. Неплохо, как думаешь? Предполагается, что он очень приветлив с прессой.

— А когда окажется, что это неправда?

Чарльз торопливо сказал:

— Конец — всему делу венец. Я думаю, что мог бы представить начало его жизни как полосу упорных неудач: отец умер, бабушка убита, никаких перспектив — такие вот дела. А посмотри на него сейчас. Никогда не знаешь, что выйдет.

— Пойдем возьмем машину.

Было, как всегда, жарко, только еще более душно. Легкая дымка закрыла солнце. На Чарльзе была белая с открытым воротом рубашка и довольно узкие брюки. Арчери подумал, что сын похож на дуэлянта времен Регентства.

— Форби, кстати, всего милях в четырех отсюда, — сказал он. — Не хочешь посмотреть его окрестности?

Они прошли но Хай-стрит и мосту через Кингсбрук. Арчери был горд тем, что рядом с ним сын. Он знал об их большом сходстве, но ни на минуту не обманывался, что их можно принять за братьев.

— Ты не помнишь, Чарльз, откуда это?

Иди, пастушок, к вечному покою;

Твоя история поведана.

Агнец Божий собирает

Пастухов к своему стаду.

Чарльз пожал плечами:

— Звучит знакомо, но не могу определить откуда. Где ты это видел?

— На церковном кладбище в Форби.

— Ты меня действительно в могилу сведешь, отец. Я думал, ты хочешь помочь мне и Тэсс, а все, что ты делал, — это возился с кладбищами.

Арчери с трудом сдержался. Если Чарльз собирается все взять в свои руки, то, кажется, нет причин не вернуться немедленно в Трингфорд. Удивительно, но перспектива возвращения в приходский дом показалась ему унылой. Вдруг он остановился и толкнул сына локтем.

— Что случилось?

— Та женщина возле лавки мясника, в плаще — это миссис Крайлинг, о которой я тебе говорил. Мне бы лучше не встречаться с ней лицом к лицу.

Но было слишком поздно. Та уже увидела их и в развевающемся плаще ринулась к ним.

— Мистер Арчери! Дорогой мой друг! — Она взяла его за обе руки, будто собиралась стать его партнером в туре шотландской кадрили. — Какой приятный сюрприз! Я только сегодня утром говорила дочери, что надеюсь еще раз встретить дорогого для меня человека и постараться поблагодарить его за заботу обо мне в моем несчастье.

Это было что-то новенькое. Миссис Крайлинг напоминала величественную престарелую даму на званой вечеринке в саду. Плащ был знакомый, но платье, надетое под ним, обычное хлопковое, простое и безвкусное, кое-где спереди забрызганное соусом. Она широко улыбалась спокойной и доброй улыбкой.

— Это мой сын Чарльз, — пробормотал Арчери. — Чарльз, это миссис Крайлинг.

К его удивлению, Чарльз взял протянутую не слишком чистую руку и слегка поклонился.

— Как поживаете? — Поверх ее головы он послал отцу сердитый взгляд. — Я много о вас слышал.

— Хорошее, надеюсь. — Если ей и приходило в голову, что Арчери ничего хорошего о ней не сказал, то она не подавала виду. Миссис Крайлинг была вполне в своем уме, весела, даже легкомысленна. — Теперь не откажитесь удовлетворить мою маленькую прихоть. Я хочу, чтобы вы оба пошли в «Карусель» и выпили со мной по маленькой чашечке кофе. Я угощаю, конечно, — добавила она лукаво.

— Наше время, — высокопарно заявил Чарльз (нелепо, подумал Арчери), — полностью в вашем распоряжении. До одиннадцати пятнадцати. И не надо говорить о каком-то угощении в присутствии джентльменов.

— Разве он не мил? — замурлыкала она. Они вошли в кафе.

— Дети — это такое счастье, как вы думаете? Венец жизни. Вы должны гордиться им, даже если он держит вас на заднем плане.

Чарльз выдвинул для нее кресло. Они были единственными посетителями, и до сих пор никто не подошел к ним принять заказ. Миссис Крайлинг доверительно наклонилась к Арчери.

— Моя крошка получила место и начинает завтра. Оператор по производству дамской одежды. Как я понимаю, перспективы блестящие. С ее знаниями еще неизвестно, как далеко она может пойти. Беда в том, что у нее не было шанса, — говорила она низким благовоспитанным голосом. Вдруг она отвернулась от него и, ударив сахарницей по столу, закричала в сторону кухни: — Официант!

Чарльз подпрыгнул. Арчери бросил на него торжествующий взгляд.

— Всегда появляются надежды подняться, а потом они сходят на нет, — спокойно продолжала она, будто и не было этого пронзительного вопля. — Ее отец был как раз таким — туберкулез сразил его в цветущем возрасте, и через полтора года он умер. — Арчери вздрогнул, когда она еще раз дернулась от стола. — Куда провалилась эта проклятая девчонка?!

Женщина в зеленом фирменном платье со значком менеджера, вышитым на корсаже, вышла из кухни. Она одарила миссис Крайлинг уничтожающим взглядом:

— Я просила вас не заходить к нам больше, миссис Крайлинг, раз вы не умеете себя вести. — Она холодно улыбнулась Арчери: — Что для вас, сэр?

— Три кофе, пожалуйста.

— Мне черный, — сказал Чарльз.

— О чем я говорила?

— О вашей дочери, — напомнил Арчери.

— О да, моя крошка. Действительно странно, что она обанкротилась, потому что когда Лиз была малышкой, то выглядела словно на званой вечеринке. Видите ли, у меня была старая подруга, которая ее буквально на руках носила. И она купалась в деньгах, держала слуг и все такое…

Принесли кофе. Это был эспрессо с пенкой.

— Вы можете принести мне белый сахар? — хмуро сказала миссис Крайлинг. — Мой желудок не принимает эту мерзость.

Официантка с вызывающим видом ретировалась, вернулась с другой сахарницей и со стуком опустила ее на стол. Как только она удалилась на достаточное расстояние, миссис Крайлинг бросила:

— Глупая сука! — потом вернулась к своей теме: — Моя подруга была очень старой и не вполне могла отвечать за свои действия. Это называют дряхлостью. Снова и снова она говорила мне, что хотела бы что-нибудь сделать для моей крошки. Я, конечно, постепенно прекратила это, имея абсолютное отвращение к расчетам на получение наследства. — Она вдруг остановилась и бросила четыре полных ложки сахара в свой кофе.

— Естественно, — поддержал Чарльз, — последнее дело, если бы кто-то руководствовался в таком деле корыстью.

Миссис Крайлинг удовлетворенно улыбнулась и, к полному удовольствию Арчери, перегнувшись через стол, похлопала Чарльза но щеке.

— Вы — прелесть, — сказала она, — милая, чуткая прелесть. Однако вы должны последить за собой. — После глубокого вздоха мадам продолжала более прозаически: — Я не давила до тех пор, пока доктор не сказал мне, что мистеру Крайлингу осталось жить не более шести месяцев. Я была в отчаянии: ни страховки, ни пенсии. Мне представлялось, что нищета вынудит меня оставить ребенка на ступенях приюта.

Арчери такого себе представить не мог. К тому времени Элизабет была крепким пятилетним сорванцом.

— Продолжайте, — сказал Чарльз, — очень интересно.

— «Вам следовало бы составить завещание, — сказала я своей подруге. — Я схожу и получу для вас форму завещания. Тысяча или две имели бы большое значение для моей крошки. Вы знаете, как она радовала вас последние годы, а что когда-либо для вас сделали ваши внуки? Ни черта, я думаю».

— Но разве она не сделала завещания? — спросил Арчери.

— Что вы об этом знаете? Дайте мне самой все рассказать. Это было примерно за неделю до ее смерти. Я тратила неделю за неделей, чтобы получить форму для завещания, а в это время бедный, заброшенный мною мистер Крайлинг угасал. Но заполнит ли она эту проклятую форму? Только не она, старая корова. Я была вынуждена использовать всю силу убеждения. Каждый раз, когда я говорила хоть слово, эта ее сумасшедшая старая служанка вставляла палки в колеса. А потом эта старая дева — Флауэр ее звали — получила сильную простуду и должна была оставаться в постели. «Вы больше не думали, как распорядиться вашим состоянием?» — спросила я свою старую подругу в обычной легкой манере. «Может быть, я бы сделала что-нибудь для Лиззи», — сказала она, и я поняла — вот он, мой удобный случай. Я слетала через дорогу. Мне, знаете ли, не хотелось самой выступать свидетелем спектакля в пользу моей крошки. Пришли миссис Уайт, моя соседка, и леди, помогавшая ей по дому. Они были просто в восторге, ведь, как говорится, это внесло некоторое разнообразие в их скучную жизнь.