Евангелие огня

Увидев имя Джеральдины Дес Баррес из Спаниш-Форк, штат Юта, Тео проникся надеждой ознакомиться с мормонским подходом к его книге, однако Джеральдина написала всего лишь:

Я начала читать эту книгу без всяких предубеждений, потому что меня заинтересовала ее тема. Первая часть, в которой рассказывается о Тео Гриппине, как он поехал в Ирак и как его там забрасывали бомбами, довольно хороша. Но потом появляется этот больной язвой святоша и становится скучно. На этом месте я книгу закрыла и больше за нее не бралась. Может быть, под конец она стала лучше. Писатели обычно стараются создать под конец большую кульминацию. Однако Тео Гриппин новичок, так что кто его знает. Может быть, Дэн Браун напишет на основе этой книги роман и получится настоящая бомба.

 Чарльз «Книгожуй» Волман добавил, под загадочным заголовком «ДАЙТЕ НАМ ДЖОЙСА!», следующее:

Тео Гриппин уверяет, что нашел отщет живого свидетеля распутия Иисуса. И то как это свидетель описал, Иисус никак не мог выжить, умер на 100 %. А это 100 % доказательства, что эта книга — большая фальшивка. (Ну, не такая большая, всего 120 страниц.) Факт, что Иисус ВЫЖИЛ, был сотни лет всем известен в эзотерических кругах и, в конце концов, документирован без всяких сомнений в книге Донована Джойса «Свиток Иисуса» («Нью Америкэн Лайбрери», 1972, — к несчастью, вся уже распродана). ДАЙТЕ НАМ ДЖОЙСА! Что кусается Гриппина, он просто пытается нажиться на текущем успехе книг про Иисуса. Каждый раз, как выходит еще одна такая книга, настоящим фактам грозит опасность лишится всей досторевности. Чего вы дальше придумаете — Иисус был женщиной, он уехал в Норвегию и поступил в викминги? Может хватит?

Стефани Гейтнер из Цинциннати заняла позицию более философскую и щедро наградила книгу двумя звездочками, несмотря на надменную снисходительность, с которой она отнеслась к усилиям Тео:

Человек, который написал эту книгу, думает, что он нашел нечто, остававшееся сокрытым в течение двух тысяч лет. На самом же деле, ничто не находится и не теряется, если нет на то воли Божией. Слово Божие не может быть утрачено либо откопано по случайности. Свидетельства, сохраненные Библией, избраны Иисусом для того, чтобы они были выразителями слов его в течение 2000 лет, прошедших со времени его распятия до нынешнего дня. Любые другие документы, обнаруженные с тех пор, будь то Свитки Мертвого моря, или так называемое «Евангелие от Иуды», или так называемое «Евангелие от Малха», увидели свет только потому, что Бог определил предназначение их для определенного времени. Каково предназначение «Пятого Евангелия», я не знаю, однако Бог правит всем, а Тео Гриппин есть лишь орудие Господне, верит он в это или не верит. Каждое слово, написанное им, не говоря уж о каждом его воздыхании, существует лишь благодаря Высшему Разуму, который дозволяет его пальцам передвигаться по клавиатуре или держать перо. Христиане, не бойтесь книги, написанной этим человеком. Все, что открывается нам, должно открыться, все, что сокрыто от нас, должно оставаться сокрытым.

— Ваши круассаны и кофе готовы, сэр.

Слова эти прозвучали уже в третий раз, но Тео лишь теперь понял, что обращены они к нему. Знойная красавица, стоявшая за стойкой бара, произносила их — из уважения к позднему времени — негромко, однако в голосе ее обозначилось, наконец, некоторое озлобление, вырвавшее Тео из его транса.

— Э-э… спасибо. Секундочку, — ответил Тео. Ему хотелось прочесть только один еще отзыв. Занятие это затягивало — при всей его неприятности и неудовлетворительности.

Тереза Боуден, не сообщившая, где она проживает, ограничилась отзывом кратким и кротким:

Мистер Гриппин, до того, как я прочитала вашу книгу, я считала себя спасенной и непоколебимой в моей вере. Я думала, что Иисус держит меня на руках своих, как младенца. Теперь же он потерял меня, и я осталась одна. Теперь я вижу в Иисусе человека, во всем подобного мне, и никого иного — т. е. горстку костей и внутренностей, покрытых оболочкой из кожи. Все мы жаждем большего и все утверждаем на этой жажде мечту о небе, однако, когда останавливается сердце, и этой мечте приходит конец. В моей христианской жизни я много спорила с неверующими и прочла много антихристианских книг, однако вера моя оставалась крепкой. Не смешно ли, что бедный маленький Малх, который так любил Иисуса, и вы, не имеющий никаких замыслов, которые я смогла бы понять, именно вы загасили свет моей жизни? Да нет, совсем не смешно. Уделили вы хоть какое-то время размышлениям о людях вроде меня — прежде чем обнародовали вашу книгу? Готова поспорить, что не уделили. Что же, упивайтесь вашими деньгами, мистер Гриппин, и всем остальным, чем вас оделит успех. Спасибо, не знаю за что.

Бродят помыслы в сердце [6]

— С добрым утром, — произнес за дверью голос. — Обслуживание.

Тео взглянул на лежавшую рядом с ним Дженнифер — не покачает ли она, возражая, головой, не потянется ли за одеждой. Но Дженнифер лишь вяло кивнула. Единственная ее уступка приличиям свелась к тому, что она подтянула повыше простынку, чтобы накрыть голую грудь.

— Войдите.

Вошла опять-таки женщина. Она и глазом не моргнула, увидев большого писателя лежащим в постели с роскошной блондинкой, которая, всего лишь вчера вечером представилась ему, пожав руку, в вестибюле отеля.

— Два свежевыжатых апельсиновых сока, два кофе, тост с поджаренным яйцом — желтком вниз, тост с желтком вверх, две булочки с черничным джемом, два письма и… э-э… компакт-диск Джона Колтрейна.

Правильно. Все это размещалось на серебряном подносе. Правда, Тео заказал только завтрак, но никак не CD. Фотографию на обложке диска он узнал даже с другого конца номера. И изумленно взглянул, надеясь получить объяснение, на Дженнифер.

— Магия кредитных карточек, — пробормотала, шаловливо улыбнувшись, она. — И курьеров.

Они завтракали в постели, купаясь в теплом солнечном свете, который вливался в номер сквозь балконную дверь: в динамиках ноутбука Дженнифер звучали «Звездные края» — на порядочной громкости и с достойным качеством звука. Время от времени, воспроизведение слегка запиналось, однако, вследствие наполовину абстрактного характера музыки, удовольствия Тео это не портило.

— Ты со мной поосторожнее, — сказала Дженнифер; глаза ее поблескивали в тени взбитой, взъерошенной челки. — Я могу сделать все, что придет тебе в голову, только скажи.

— Это я уже заметил, — ответил он. Номер, при всей его величине, попахивал сексом — Тео дважды кончил ночью, да еще разок утром. Предусмотрительная Дженнифер и презервативы с собой прихватила.

— Ты очень заботлива, — прибавил он.

— О, я тоже люблю этот альбом, — сказала она. — Да и настроение у меня для того, чтобы послушать его еще раз, было самоеподходящее.

Она вытерла о простыню испачканные в масле пальцы, взяла конверт диска, и, поскольку это был «Диждипак», отпив кофе, раскрыла его, как миниатюрную книгу. Колтрейн в безупречном, как и всегда, сиреневатом костюме, смотрел из полусвета-полумглы вверх — прямой, готовый поднести к губам саксофон.

— Ты по-прежнему номер один, — сказала Дженнифер.

Тео не понял, к кому она обращается — к нему или к Колтрейну.

— В «Нью-Йорк Таймс», — прибавила она. — Вторая неделя продажи.

— Как ты узнала?

— Проверила электронную почту, когда диск вставляла.

— А я и не заметил. Наверное, ты проделала это, когда я моргнул.

— Да, я девушка быстрая, — отозвалась она — прозаично, так, точно это было частью ее работы.

Тео просмотрел два письма, помещенных на поднос кем-то из отельной обслуги. Оба были от литературных агентов. Одна, прежде чем изложить свое предложение, поприветствовала Тео на современном арамейском — Šlama ‘loxun!. Старательная девушка, надо отдать ей должное. Звали ее Зара Обатунде и была она, судя по письму, совсем молоденькой.

— Судя по письму, совсем молоденькая, верно? — заметила Дженнифер. Смотрела она в сторону и как ей удалось прочесть письмо мисс Обатунде, Тео понять не смог.

6

Псалтырь, 72, 7.