Я, снайпер

Лишь третье убийство, оборвавшее на середине фразы жизнь бедняги Митча Грина, сузило круг поисков. Убить Джоан Фландерс мог кто угодно, поскольку ее ненавидели так же сильно, как и любили, причем ненавидели очень многие, так что это обстоятельство ничем не могло помочь. И кто угодно мог прикончить Джека Стронга и Митци Рейли, ведь их ненавидело, возможно даже более страстно, такое же огромное количество людей — за самоуверенность, моральное превосходство, престижное образование, презрение к власти, неубедительное раскаяние, возвращение в общество, неброскую славу и так далее и тому подобное. Тот факт, что следы от обоих преступлений — убийства Джоан и убийства Джека и Митци — вели к войне во Вьетнаме и неистовству шестидесятых, хоть и завораживал, но сам по себе ни о чем не говорил, по крайней мере пока.

Однако к Митчу Грину настоящей ненависти не питал никто, ни в прошлом, ни в настоящем. Он был клоуном, комиком, посредственностью, вызывал у людей смех. Скорее всего, Грин ни разу не встречался с остальными тремя жертвами, так как в радикально настроенных кругах находился несколькими ступенями ниже. Его можно было считать обычной заурядной личностью; именно он являлся однозначным ответом на вопрос: «Кто здесь лишний?»

Грин имел отношение только к Вьетнамской войне, и то косвенное. Подобно остальным троим, в те годы он прославился и постоянно появлялся на экране телевизоров. Но вот был ли Грин настоящим радикалом, как другие жертвы, или же просто удачно влился в струю своей эпохи, чтобы одним махом получить деньги, женщин и возможность самовыражения? Ведь на самом деле Митч Грин ничего не сделал для движения, при этом по полной используя его в собственных целях. Имелись другие люди, много других, кто внес гораздо больший вклад, и их в первую очередь следовало считать виновными, если мотивом действительно были политика и понятия «наказание» или «возмездие».

— Митч — ничтожество, — заметил Рон Филдс, ближайший помощник Ника, прославившийся на все Бюро оперативник, одержавший победу в пяти стычках с вооруженными преступниками, известный не столько своими мозгами, сколько преданностью и личной храбростью. — Единственная причина, по которой его замочили, — это то, что для определенного типа противников антивоенного движения Митч был одним из врагов, возможно даже, казался ключевой фигурой, хотя на самом деле никогда таковой не был. Он требовал слишком много внимания к собственной персоне, тяжелая черная работа революции не входила в сферу его интересов.

— Что нам это дает? — спросил Ник. — Что мы можем извлечь из этого?

Он обвел взглядом сидящих за круглым столом: три-четыре выдающиеся личности из Бюро (примкнувшие к нему, подобно Рону, в надежде на его повышение), следователь полиции штата Нью-Йорк, отвечающий за хэмптонский сектор расследования, по два умника из Чикаго и Шейкер-Хейтс (хотя на самом деле в каждой паре был лишь один умник). Группа собралась в большой унылой комнате на последнем этаже Управления полиции Шейкер-Хейтс на следующий день после убийства Митча Грина. Стол из нержавеющей стали был завален смятыми стаканчиками из-под кофе, недоеденными пончиками, повсюду — крошки сахара, и все это гнило под безжизненным светом люминесцентных ламп.

— Я так понимаю, — подала голос одна из женщин, — что преступник одарен в своей узкой сфере, но в политике наивен; похоже, он решил просто расквитаться с самыми очевидными, самыми яркими символами движения, какие только знал и помнил.

— Значит, мы имеем дело со стариком? — уточнил Ник.

— Мне кажется, он пожилой человек.

— Ну не знаю, — задумчиво произнес Ник. — Стрельба на таком высоком уровне — удел молодых. Мышцы, сосредоточенность, дисциплина — все это свойственно молодости. Кроме того, есть еще момент передвижения. Скорее всего, убийца не летал самолетом — только не с винтовкой. Места преступления находятся достаточно близко друг от друга, можно добраться на машине, расстояния позволяют. Дальние переезды, много времени за рулем — опять же тут нужна молодость.

— Возможно, речь идет о старике, который в хорошей форме, — предположил кто-то. — Прямо-таки в отличной форме.

— Кто-нибудь знает таких стариков? — поинтересовался Ник.

Молчание.

— Что ж, а я знаю. Он лучший из лучших. Снайпер, воевал во Вьетнаме. Самая подходящая кандидатура.

— Ник, вы хотите, чтобы мы занялись им?

— Я уже позвонил ему и застал дома. В первый же день, на домашний телефон в Айдахо, и своими собственными ушами убедился в том, что он не в игре, а у себя на ранчо, ухаживает за лошадьми. Существовала вероятность один на миллион, что он сломается. Такое бывает. Он понял, почему я его беспокою. И пришел в ярость. Зато я отмел подозрения и теперь могу спокойно приниматься за дело. Итак, больше никто не знает других стариков в отличной форме?

— Мы не знаем, — ответил за всех Рон, — но завтра утром я отправлю людей проверять героев Вьетнама, тех, кому пришлось много убивать. Снайперов, асов своего дела.

— Отлично, — кивнул Ник. — Это дает нам отправную точку для начала отсева. Ну хорошо, вот что я вижу: кто-то решил расплатиться с жертвами за их предательство. Он испытывал такие сильные чувства, что они не угасли по прошествии многих лет. Нынешней молодежи нет никакого дела до Вьетнама; из них мало кто представляет, что там случилось. Но наш человек, кто бы он ни был, вынашивал обиду долгих сорок лет. И теперь, возможно осознав, что у него самого осталось мало времени, решил достать свою винтовку из шкафа с нафталином, надеть маскхалат, отправиться в заросли и подстеречь в засаде последнюю жертву.

— Разумно, — согласился кто-то.

И все предпочли промолчать о том, что подобная интерпретация опровергает исходное предположение, благодаря которому возглавить расследование поручили Бюро. Теперь все они стали частью дела, и общий успех означал успех для каждого в отдельности.

— Вот и отлично, — заключил Ник. — В таком случае, как сказал Рон, берем лучших людей и делаем скачок вперед, проверяя эту версию. Отбросим обширную категорию возможных и сосредоточимся на узком кругу вероятных. Я имею в виду бывших снайперов, воевавших во Вьетнаме. Морская пехота, армия, возможно, ЦРУ, которое имело там большую военизированную структуру. Кажется, она называлась Специальной оперативной группой — собственный отряд специального назначения. В авиации были снайперы?

— Снайперы входили в состав наземных групп, обеспечивавших охрану аэродромов, — сообщил Рон, который прекрасно разбирался во всем, связанном со снайперами, и собирался возглавить отделение подготовки метких стрелков в учебном центре в Квантико. — Кроме того, на флоте всегда имелись меткие стрелки для уничтожения мин. Они подрывали мины, расстреливая их с большого расстояния. Но это все экзотические варианты. По-моему, у «морских котиков» [9]в то время собственных снайперов еще не было. Тогда они напоминали скорее ковбоев-головорезов, чем специалистов, способных осуществлять хирургически тонкие операции.

— Не сомневаюсь, что завтра к полудню все, кто участвует в расследовании, станут экспертами в отношении военных снайперов периода с тысяча девятьсот шестьдесят пятого по семьдесят пятый год. Принимайтесь за работу. Не теряйте ни минуты. Завтра утром я отправлюсь на вскрытие; хочу послушать, что наши криминалисты скажут про пулю, убившую Грина. Уверен, это еще одна сто шестьдесят восьмая с полым наконечником.

Вот так ФБР в самом начале расследования узнало о существовании Карла Хичкока.

На самом деле имя Карла практически одновременно появилось сразу из двух источников. Первым был сержант, отвечавший за подготовку и обучение отряда специального назначения полиции штата Северная Каролина. Ему позвонила домой девушка — специальный агент Бюро, включенная в состав оперативной группы «Снайпер». Она наводила справки о законопослушных стрелках, за которыми в последнее время замечали странности. Сержант категорически заявил, что таких не знает, а потому телефонный разговор получился четким, резким и профессиональным — и чуть было не получился кратким. Но…