Тринадцатый наследник

— Деньги, деньги, всюду деньги, всюду деньги, господа! — принялся копаться в его ящичках Иван, тихонько напевая развеселый шансон из какого-то культового совкового фильма, — а без денег жизнь плохая, не годится никуда!

Его надежды оправдались и на этот раз. В одном из ящичков парень обнаружил элегантный, явно дамский, кошель, наполненный полновесными золотыми. Мужику с таким кошелем болтаться по незнакомому городу было несподручно, а потому юноша просто отсыпал горсть монет себе в карман и кинул кошель обратно в ящик.

Дом по-прежнему слушался его. Стоило Ивану коснуться входной двери, как она сразу услужливо распахнулась перед ним, а затем деликатно захлопнулась за его спиной.

— Молоко!!! — продолжала разоряться молочница, неспешно двигаясь по улице.

Следом за ней на поводу плелся лопоухий ослик, волоча за собой повозку, заполненную плотно запечатанными кувшинами.

Вокруг уже сновали горожане, спеша по своим делам. Открывались магазины. Над одним из них, неподалеку от приютившего Ивана и его подругу дома, висел на металлическом шесте картонный крендель, а из гостеприимно распахнутой настежь двери тянуло ароматами свежей выпечки. В соседнем доме на таком же шесте висел картонный сапог.

— МОЛОКО!!!

— Чего орешь? Люди спят, — шикнул на поравнявшуюся с ним молочницу Иван. Она брела так медленно в расчете на клиентов, что только теперь добралась до дома номер шесть улицы Стряпчих.

— Молоко, — пискнула баба, резко сбавив децибелы, и испуганно уставилась на парня.

— И очень хорошо, что молоко. — Иван выудил из кармана золотой и кинул его молочнице, окончательно введя бедняжку в ступор.

— Ва… ва…

— Чего? — не понял юноша.

— Вам куда все это завести, ваша свет… э-э-э… светлорожденный? — справилась с волнением баба.

Иван понял, что ему за этот золотой собираются впарить оптом весь товар, причем, возможно, вместе с осликом.

— Э, нет, уважаемая, так не пойдет. Мне всего один кувшинчик…

Он говорил в пустоту. Опомнившаяся молочница, крепко зажав в кулаке золотой, уже улепетывала во все лопатки с грацией взбесившегося слона.

— Да-а-а… этот мир недалеко ушел от нашего, — пробормотал Иван, выудил из тележки один кувшин и, бросив тележку с осликом на произвол судьбы, решительно направился в сторону булочной.

— Слышь, хозяин, — с порога крикнул он, — тебе осел не нужен?

— Какой осел? — опешил пухлый мужичок, стоявший за прилавком.

— С больши-и-ими ушками, — пояснил Иван. — Я тут его по случаю вместе с молоком и молочницей прикупил. Только молочница удрала, а молоко с ослом оставила. Меняю все это добро на корзинку твоей самой лучшей выпечки. Согласен?

Юноша решил больше не шиковать и золотыми не кидаться. А так как местных цен не знал, то оптимальным вариантом в данном случае счел примитивный бартерный обмен.

— Мм… не знаю, как к вам обращаться: ваша светлость или светлорожденный?

— Как хочешь, так и обращайся. Меня это не напрягает. Так ты согласен?

— А вы не шутите?

— Ничуть. Да ты сам посмотри, — кивнул в сторону улицы Иван.

Булочник выбежал из-за прилавка, полюбовался на ослика, впряженного в телегу, и расцвел. Обмен для него был явно очень выгодный. Ослик с тележкой, заполненной кувшинами с молоком, был немедленно заведен во внутренний дворик при магазине, а Ивану выскочившие из служебных помещений пекари с низкими поклонами вручили тяжеленную корзину, доверху наполненную пышками, пончиками, рогаликами и пирожками.

Радуясь своей врожденной смекалке, Иван затащил все это хозяйство в дом номер шесть, причем не просто в дом, а конкретно в спальню, в надежде, что ароматы свежей выпечки разбудят его спящую красавицу. Не угадал. Принцесса продолжала дрыхнуть.

— Надо же, как умаялась. Ну спи, спи.

Парень поставил свои покупки на подоконник, выудил из корзинки пару рогаликов и, уминая их на ходу, пошел дальше знакомиться с городом.

Народу на улице стало больше, что говорило о том, что город окончательно проснулся. Иван шел, всухомятку уплетая за обе щеки рогалики, на ходу изучая местные достопримечательности, которых в Шатовегере было не так уж и много, и все они состояли из магазинов, лавок и таверн. Он не боялся заблудиться. Память у студента была фотографическая, и он был уверен, что в любой момент сумеет найти дорогу назад, По улицам порой, бряцая оружием, проходили небольшие отряды городской стражи, бдительно озираясь по сторонам. Блюстители порядка выглядели очень внушительно, и горожане при их приближении даже голос старались понижать. И что порадовало парня, все воины, завидев Ивана, еще издалека начинали почтительно кланяться. Юноша ограничивался царственным кивком, проходя мимо. «Может, я тут большая шишка? — задумался Иван. — Надо у Вианы спросить, когда проснется».

Улица Стряпчих привела его к широкой площади, на которой уже вовсю шумел базар.

— Рыба! Свежая рыба!

— Эльфийские травы! Чудодейственные бальзамы!

— Метательные ножи, боевые топоры, мечи! Лучшее оружие гномьей ковки!

Последнее предложение зазывал больше всего заинтересовало парня, и он решительно направился в сторону лавочки, около которой прыгал бородатый коротышка в кожаном фартуке.

— Правильный выбор, светлорожденный! — обрадовался коротышка. — Наше оружие завсегда было лучше вашего, эльфийского.

— Ты что, упал, карапуз? Где ты видишь эльфа? — хмыкнул Иван, протискиваясь мимо него в лавку, не замечая отпавшей челюсти зазывалы.

Впрочем, тот быстро справился с шоком, нырнул следом и поспешил занять свое место за прилавком.

— Ну обознался, ну бывает, — развел ручки зазывала, оказавшийся по совместительству хозяином лавки. Коротышка занял свое место за прилавком. — Так что ваша светлость желает приобрести у мастера Брэма? Мечи, ножи, топоры? Мы, гномы, варим лучшее железо, и нашему оружию нет цены! Но для вас, ваша светлость, я готов сделать скидочку…

— …и назначить за свой товар бешеную цену, — усмехнулся Иван, только теперь сообразив, что имеет дело не с человеком-недомерком, а с гномом.

— Ты не выделывайся, — начал наезжать внезапно разобидевшийся на непочтительного клиента гном. — Думаешь, волосьями крашеными ухи прикрыл и я в тебе не опознаю эльфа? От кого скрываешься, остроухий?

— От придурков типа тебя. Ты тут насчет того, что твое оружие самое лучшее, мне впаривал, вот моей светлости светлорожденному и захотелось проверить: чье лучше — твое или мое?

— Гм… полукровка, значит, — сделал вывод гном. — Ну да… полукровки, они завсегда такие злые.

— А почему? — заинтересовался Иван.

— Ну до эльфов они как бы еще недоросли, а людей, понимаешь, уже переросли. Перед людьми они теперь нос задирают, а на эльфов злобствуют, потому что дотянуться не могут. Что с них взять? Полукровки, я бы даже сказал, дворняжки.

Гном явно нарывался на скандал, но юноше его пояснения так понравились, что он радостно заржал.

— Странно, в драку не полез, — удивился Брэм. — Значит, не полукровка. Так мы оружием будем мериться?

— Будем, будем, — все еще смеясь, кивнул студент, выуживая из-за спины свой меч.

Он прекрасно знал, что его мечу сейчас придется плохо. Немножко в металловедении соображал. Даже самые лучшие сплавы титана уступали по прочности надлежащим образом обработанной высоколегированной стали, но ему очень хотелось посмотреть на мечи гномьей ковки и оценить их качество.

— Давай сюда свою кочергу, — протянул ручки воинственный гном, подпрыгивая за прилавком от нетерпения. — Я ее сейчас своим самым дешевым ножом перерублю в два счета!

— Держи.

Юноша положил меч на прилавок, и он тут же оказался в руках коротышки.

— Это что ж за меч такой? Я его в руках не чувствую.

— Что, легонький?

— Ага.

— Представляешь, с какой скоростью им сможет махать тренированный боец?

— Да что толку, если он при первом же ударе рассыплется?

Гном выдернул из ножен, висящих на стене, тяжелый кованый нож размером с приличный тесак, с размаху шарахнул им по мечу и уставился на обломок своего ножа. Чисто срезанная вторая половинка хваленого оружия гномьей ковки с грохотом рухнула на прилавок.