Страница 62 из 67
Да, Вазген оказался прав. В угаре поисков я и вправду не заметил ничего подозрительного. Замотался, утратил чутье.
— А тебе это в голову пришло? — спросил я. — Сразу пришло?
— Сразу, — потупился Вазген и лукаво ухмыльнулся.
— Что ж мне ничего не сказал? — задал я вопрос, ответ на который уже знал заранее.
Старый друг пожал плечами, давая понять, что я и сам могу догадаться.
— На живца решил ловить?
Ну да, он именно так и поступил. В качестве приманки оказались мы с Зоей. Мы, которые чуть было не погибли!
— Но ведь не погибли же, — оправдываясь, заметил Вазген, и в его я голосе не ощутил раскаяния. — Зато вот какой результат. Три с половиной тысячи лет никто в мире не видел живых минойцев, а у нас теперь сразу двое. Какойулов, а? Одна, правда, безглазая, но тут уж ничего не поделаешь — горячая у тебя подруга.
Вазген с восхищением взглянул на Зою, и она вдруг улыбнулась ему в ответ.
— Пора ехать, — неожиданно сказала она. — Больше тут нечего делать. Саулу Ароновичу мы уже ничем не поможем. А время не ждет. Давайте, мальчики, собирайтесь.
Картина событий предстала перед нами почти полностью. Ужасные происшествия, включая мученическую смерть профессора Гимпельсона, стали тем катарсисом, который привел к истине.
Разрозненные, как в калейдоскопе, факты вмиг сложились в цельное изображение.
Мы увидели истинное лицо минойских жрецов и сами в который уже раз едва не стали очередными жертвами Кносского проклятия. Но теперь все встало на свои места.
Впоследствии мы узнали многие подробности и наши познания расширились, но уже в ту ночь нам в целом была ясна подоплека событий.
С тех пор как верховная жрица Тини-ит вместе с группой преданных людей спаслась из пылающего Кносского дворца, смыслом жизни для них стало спасение сокровищ.
Когда под мечами воинственных ахейцев погиб почти весь минойский народ, эти люди сумели сохранить себя. Для этого был избран единственно возможный план — столь же мудрый, сколь и коварный.
Они спаслись путем мимикрирования. Они отказались от борьбы и просто прикинулись своими завоевателями. Сначала они выдавали себя за ахейцев, потом за дорийцев, пришедших на остров спустя несколько столетий.
Эти потомки минойского народа, спаянные в единый тайный орден, на протяжении тысячелетий выдавали себя за кого угодно. Им было все равно, кем прикидываться: греками, римлянами, турками. Это было безразлично: внутри своего сообщества, внутри себя каждый твердо знал, кто он такой и зачем живет, чему служит. Он — миноец, а живет для того, чтобы сохранить для будущего свою нацию. А служит он Великому Червю, которому приносятся кровавые человеческие жертвы…
На протяжении тысячелетий, пролетевших над землей, произошло многое. Образовались греческие государства, которые мы именуем Древней Грецией. Затем среди лесов и гор Италии вознесся Рим, захвативший полмира. Распалась спустя века и Римская империя, и на смену ей явились другие народы — готы, германцы, а за ними арабы, турки, славяне…
Страшные катаклизмы сотрясали мир. Менялись государства, формации, новые религии приходили на смену старым. Но для минойцев, хранящих свою тайну, все это было бурей на поверхности воды, в то время как сами они ощущали себя лежащими на глубоком дне мировой истории. Волны с грохотом прокатывались по поверхности моря, а внизу продолжалась своя, непохожая ни на что, чуждая всему жизнь минойского племени, спаянного древним жреческим заклятием.
Из века в век в дальних пещерах на Крите каменные алтари обагрялись кровью человеческих жертв во славу Великого Червя — могущественного и беспощадного к отступникам.
У Кносского проклятия не имелось границ. Куда бы ни проникала цивилизация, вместе с обычными народами, накинув их личину, следовали и минойцы. Назвавшись греками и приняв их обличье, минойцы переселились на берега Черного моря, в греческие колонии на краю великих степей.
До восемнадцатого века нашей эры они оставались греками или турками. Различия между христианством и мусульманством не имели для них значения: они выполняли лишь обряды, оставаясь минойцами — служителями Великого Червя. Для безопасности своего племени они могли внешне стать кем угодно. Сейчас, когда истина открылась, можно только догадываться о том, сколько тайных минойцев было среди христианских епископов и мусульманских муфтиев…
В середине восемнадцатого столетия на берега Черного моря пришла большая война. Войны здесь случались и прежде, но грядущие сражения обещали стать поистине сокрушительными. Набиравшая мощь Россия под скипетром Анны Иоанновны изготовилась к прыжку на юг. Армии графа Бурхарда Миниха, грохоча обозами и артиллерией, подымая клубы пыли в степи, двигались, чтобы навсегда отобрать у Оттоманской империи эти благословенные места. Кстати сказать, Миних тогда мало преуспел, но это ничего не значило: устремления России в южном направлении не прекратились и были завершены уже князем Потемкиным при императрице Екатерине.
Сокровища Кносского царства хранились тогда здесь, у Черного моря, неподалеку от города, который русские называли Таганрог. Они были перевезены сюда еще в первом веке нашей эры, при римлянах, но теперь, в тридцатых годах восемнадцатого столетия, верховная жрица Тини-ит приняла решение переместить четыре сундука с богатствами в более безопасное место.
А какое место может считаться наиболее безопасным? Конечно же, столица молодого растущего государства. Минойские сокровища нужно было доставить именно в Петербург.
В городе на берегу Невы, на окраине, среди финских селений, строился храм. Местные жители назвали его во имя иконы Богородицы — Всех Скорбящих Радости. Под фундамент этого храма и были замурованы сундуки, которые были доставлены кружным путем из Таганрога.
— Это здание, которое новые народы называют храмом, простоит много веков, — сказала Тини-ит. — Эта новая страна — Россия и ее столица просуществуют очень долго. Значит, наши сокровища, сокровища Великого Червя, все это время будут находиться в безопасности. А нам и тем, кто последует за нами, нужно будет лишь следить, чтобы храм и его фундамент оставались на месте.
Как выглядела тогдашняя Тини-ит? Была она красавицей или, наоборот, уродиной? Как прожила свою жизнь? Что выпало на ее долю?
Этих сведений минойское предание не сохранило. Оно вообще не хранило никаких сведений о личностях. За три с половиной тысячи лет существования в подполье сменили одна другую сотни верховных жриц, тысячи жрецов. Среди них были удивительные люди, обладавшие мудростью или мужеством, безрассудной смелостью или зоркой проницательностью. Но все они бесследно ушли в небытие, потому что тайная культура минойцев никогда не рассматривала человека как личность. Человек — это только функция, необходимая веха в служении Червю.
Безликая череда из сотен верховных жриц, пронизавшая тысячелетия…
Что мы знаем о каждой из них? Только одно: о каждой то же, что и обо всех других. Тини-ит была дочерью предыдущей верховной жрицы и матерью следующей. Она приносила жертвы Великому Червю и принимала решения, касающиеся чужих жизней. А когда пришел срок, она впустила змею в свое тело, и через час ужаса та выползла из разинутого в предсмертной муке рта. Вот и все.
— Те, кто будет жить рядом с сокровищами, — сказала Тини-ит, — и присматривать за храмом, должны постепенно стать как местные жители. Они зовут себя русскими? Еще один новый народ… Так вот: хранители сокровищ должны стать русскими.
Из поколения в поколение минойцы, наблюдавшие в Петербурге за храмом Всех Скорбящих Радости, прикидывались русскими. Им было совершенно безразлично, под кого мимикрировать: под греков, русских, персов или шведов…
Причин беспокоиться за сокровища не было до тех пор, пока не взбунтовался Димис Лигурис. Сын Тини-ит, он не имел никаких особых прав в связи с саном матери, и потому детство и юность его не отличались от жизни остальных людей. Пожалуй, лишь одним: он был сводным братом будущей Тини-ит — верховной жрицы.