Смерть понтифика

До самой Сорок Третьей стрит Таймс-сквер окружают кварталы, где проходят тысячи и тысячи человек. Сюда уверенной и целеустремленной походкой направляется незнакомец. За спиной разлетаются на ходу полы распахнутого пальто. Не важно, откуда он пришел, — гораздо важнее, куда направляется. Подчиняясь цели, созданной обладателем еще более блистательного разума.

Незнакомец приближается к громадным киоскам TKTS, на Сорок Седьмой — как раз между Бродвеем и Седьмой авеню, пристраивается в очередь, вслушивается…

— Будьте добры, два билета на «Пиф-паф, ой-ой-ой», на семичасовой спектакль, — произносит престарелый господин у окошечка кассы, стоящий в двух шагах перед незнакомцем.

— «Пиф-паф, ой-ой-ой»… — улыбается своим мыслям человек в распахнутом пальто. — «Надо же, вот так совпадение», — думает он.

Дождавшись очереди, покупает билет на тот же мюзикл, на то же время.

Прогулявшись несколько минут по магазинам, заказывает кофе в Charley Co.Со стороны может показаться, будто незнакомец убивает время до начала спектакля, но более внимательный наблюдатель заметил бы, что этот человек находится здесь не по своей воле. Он следует за стариком, несколько минут тому назад купившим билет в киоске TKTS.

Оба направляются к югу, в сторону Седьмой Авеню. Человек в распахнутом пальто держится на почтительном расстоянии, неизменно в нескольких шагах от идущего впереди. Он знает свое дело, а потому не обращает внимания ни на шум, ни на толчею. Ничто не должно отвлекать от слежки. В сущности, ему даже не обязательно идти, потому что о цели, к которой направляется старик, преследователь и так прекрасно знает.

Вибрирует мобильный телефон преследователя. Кто-то выходит на связь.

— Да, — ровным, уверенным голосом отвечает идущий, растворяясь в толпе пешеходов, переходящих перекресток Седьмой Авеню и Сорок Второй стрит.

— Всё прошло хорошо? — нетерпеливо спрашивает он. — Как? Полная зачистка всех объектов?

Сворачивает направо, в сторону Сорок Третьей. Вид у него раздраженный и встревоженный.

— В случае если план сорвется, вы представляете грозящие нам последствия. Я хочу, чтобы вы ликвидировали эту женщину сегодня же. Жду вашего звонка с подтверждением успешного исхода операции.

Резко оборвав соединение, человек набирает другой номер, не спуская глаз со старика, за которым продолжает следить. Тому далеко за семьдесят, но шагает он бодро — точно юноша, спешащий на долгожданное свидание. Разумеется, он не догадывается о слежке.

—  Hello.Мы с ним идем в театр. Здесь все спокойно. — Выждав несколько секунд, человек в распахнутом пальто вздыхает и прикрывает веки. — Синьор, в Лондоне произошла накладка. Объект ушел, к тому же одна… да-да, мне известно о ситуации. Как минимум. Я уже отправил людей провести зачистку. — Внимательно выслушивает отданные по мобильному телефону приказания. — Не знаю, удастся ли им выполнить миссию… Синьор магистр, мне кажется, лучше действовать через охрану…

Незнакомец задерживается перед театром «Хилтон», некогда Центром свободных искусств Форда.

Собственно говоря, театр «Хилтон», имеющий два входа — на Сорок Второй и Сорок Третьей стрит, до 1997 года был не одним театром, а двумя, «Лирик» и «Аполло». Благодаря реконструкции родилась одна из крупнейших на Бродвее сцен. «Хилтон» сохранил все очарование вековой истории.

Человек в распахнутом пальто входит в вестибюль, не отнимая мобильный от уха, и протягивает билетеру входную карточку; тот указывает нужный ряд и место.

— Если желаете, сэр, можете оставить пальто в гардеробе.

— Большое спасибо. Не могли бы вы показать, где здесь находится туалет?

— Разумеется. Первая дверь налево, сэр.

Человек направляется туда, не расставаясь с телефоном.

— Сообщите, как только гвардия нейтрализует объект в Лондоне… да, понимаю, что его уже можно считать нейтрализованным, и тем не менее… Хорошо, синьор. А с ним пусть все остается, как есть. Хорошо. До свидания.

Выйдя из туалета, поднимается по лестнице к первой ложе. Внимательно всмотревшись в переполненный зал, отыскивает свободное место в первом ряду справа. Отлично! Впрочем, незнакомца вовсе не интересует глупый мюзикл, поставленный Адрианом Нобелем по книге прославленного Яна Флеминга, создателя прославленного Джеймса Бонда. Он улыбается: вот ведь забавно… Тайные агенты, секретные операции, наподобие той, в которой задействован он сам. Ян Флеминг, Джеймс Бонд… Хотя в «Пиф-паф, ой-ой-ой» нет ничего тайного или секретного. Два с половиной часа веселой, беззаботной музыки. Но незнакомец пришел сюда не развлекаться, а работать.

Гаснет свет, и вот уже наступает полная темнота. Музыканты в оркестровой яме заиграли увертюру, подготавливая публику к представлению. Человек достает из кармана миниатюрный бинокль, чтобы лучше видеть происходящее в партере и на сцене. Инструмент, несмотря на крошечные размеры, оснащен системой ночного видения. Незнакомец просматривает темные ряды кресел. Ему достаточно одной минуты, чтобы отыскать нужного человека. Старик сидит в середине зала.

На губах незнакомца играет улыбка. Он расслабленно откидывается на спинку своего кресла. Изображая рукой пистолет, указывает пальцем на старца, сидящего внизу, и спускает воображаемый курок.

— «Пиф-паф», — мысленно произносит незнакомец.

ГЛАВА 12

«Прежде всего необходимо покинуть Белгрейв-роуд», — думает Сара Монтейро. И с этой мыслью машинально сворачивает налево, в сторону Чарльвуд-стрит. Девушку не покидает ощущение постороннего присутствия. Она встревоженно оглядывается, всматриваясь в углы, двери, окна, выискивая тех, кто мог бы шпионить за ней. Казалось, все смотрят на нее, словно говоря: «Заблудилась!» или «За тобой идут!»…

Она пытается взять себя в руки. «Если за мной и следят, то не нужно показывать виду. Чтобы не догадались».

Затем вновь сворачивает налево и оказывается на Тачбрук Стрит. Сара ищет телефонную будку, чтобы позвонить отцу. Лучше всего из людного места. Но кроме вокзала Виктории, ничего не приходит на ум. Она уже побывала на Белгрейв-роуд, поскольку передвигалась кружными путями, переулками; вновь движется влево, к Ворвик-Вей, а после — направо, к Уилтон-роуд. Переходит Мидхаус-плейс и Бридж-плейс, и, наконец, оказывается напротив вокзала Виктории.

Как только добирается до цели, становится легче. Несмотря на то, что громадные часы главного фасада показывают полночь, повсюду непрестанное движение. Сотни людей ходят по громадному вокзалу, полному лавочек и заведений, предлагающих всевозможные товары. Проходя мимо «Макдональдса», чувствует по урчанию в желудке, что уже много часов ничего не ела. Двойной гамбургер и кока-кола оказываются как нельзя более кстати.

В поисках телефонной будки минует людей, толпящихся возле громадного табло с расписанием поездов. Диктор по громкоговорителю призывает пассажиров быть внимательными и не оставлять спои вещи без присмотра.

Специальная касса для Восточного Экспресса, останавливающегося в Стамбуле, Бухаресте, Будапеште, Праге, Вене, Инсбруке, Вероне, Флоренции, Риме и Париже. В городах, полных тайн и загадок, интриг и секретов. Но Саре Монтейро предстоит погрузиться в еще более зловещие тайны.

— Сара, это ты? — произносит отец, снимая трубку.

— Да. Но тебе могли и из морга позвонить и сказать, что твою дочь убили выстрелом в голову, — нервно отвечает девушка. — Что происходит, черт подери?! В мой дом вламывается какой-то тип, тычет в меня пистолетом и не убивает меня лишь потому, что кто-то успевает прострелить его первым.

— Всё так и было? — голос отца звучит еще более странно, чем в тот, первый разговор по телефону.

— В точности. Кто эти люди?

— Девочка моя, я ничего не могу тебе рассказать по телефону. Уверен, нас прослушивают. Не могу сказать тебе ничего, чтобы не выдать тебя… или себя. Даже не представляешь, как я сожалею, что впутал тебя…

— Что за чушь ты несешь? И что нам теперь делать? Мне нельзя вернуться домой, нельзя ничего говорить, нельзя ничего делать… Мать твою! Сукин сын!..