Зигзаг

У Гаррисона был тридцатилетний опыт работы, но он все еще сохранил способность удивляться и даже поражаться. Скажем прямо: ужасаться. Несмотря на все виденное, он знал, что иногда происходят события, которые становятся вехой, разделяя время на «до» и «после». «Это как увидеть снег, летящий вверх», — говаривал его отец. Такое вот было у него любопытное выражение. «Увидеть снег, летящий вверх» для него значило увидеть что-то такое, что заставляет тебя навсегда измениться.

Например, салон этого «Нортвинда».

Такие мысли кружились у него в голове, пока он на всей скорости несся назад в дом Бланеса, закутанный в свое защитное пальто и в бронированную капсулу «мерседеса». После того как видел некоторые вещи, ничто уже не может быть, как раньше.

— Сэр, он не отвечает.

Рядом с ним сидел его доверенный человек. Гаррисон взглянул на него краем глаза: молодой, с аккуратными черными усиками и голубыми глазами, отец семейства, с головой преданный своему делу, чистокровный англосакс. Такой человек, перед которым можно сказать или приказать все, что угодно, потому что он никогда не станет оспаривать решения начальства и не будет задавать неловких вопросов. Именно поэтому его нужно было сохранить… Как бы это сказать, «нетронутым»? Да, пожалуй. Нетронутым самыми опасными вещами. Гаррисон был достаточно умен, чтобы это понимать: можно позволить утратить разум своей голове, но никогда нельзя допускать, чтобы разума лишились твои руки.

— Попробовать еще раз, сэр?

— Сколько раз ты звонил?

— Три. Очень странно, сэр. А на мониторе по-прежнему помехи.

Именно поэтому Гаррисон не позволил ему входить в самолет. И правильно сделал. Пусть эти вещи будут навсегда скрыты от тебя красной завесой, мой мальчик. Пусть тебе никогда не доведется увидеть снег, летящий вверх.

Из троих оперативников, вошедших вместе с ним в «Нортвинд», двоих увезли в больницу вместе с пилотами и охранниками. Третий был в относительно нормальном состоянии, хотя ему вкололи успокоительное. Сам он перенес все без наркоза, так же, как в случае с останками Марини в Милане. Опыт у него уже был, он был частым гостем в трущобах ужаса.

— Позвони Максу.

— Уже, сэр, он тоже не отвечает.

Рассветное солнце золотило бока деревьев. В мадридских горах начинался чудесный мартовский день, хотя для Гаррисона это ровным счетом ничего не значило. После долгих часов напряжения в аэропорту он был обессилен, но отдыха себе позволить не мог. По крайней мере до тех пор, пока не решит, что делать с оставшимися учеными: с этими чудовищами (включая Элису Робледо), из-за которых творятся такие вещи, как то, что он видел в «Нортвинде».

В окошко он увидел, как по встречной полосе пронесся фургон, столь же темный и быстрый, как его мысли.

— Покрытие есть, сэр, и я пробую пробиться по всем каналам, но…

Гаррисон заморгал. В голове у него оставалось мало мыслей, но из них он смог соорудить нечто вроде вывода. Ни Картер, ни Макс не отвечают.

Всякое случается.

Ученые знали то, чего не должны были знать. К примеру, они проведали о том, что Марини, Крейг и Валенте принимали участие в экспериментах, в которых была заинтересована «Игл Груп». Картер сказал ему, что напуганный происходившим Марини во всем признался Бланесу во время личной встречи в Цюрихе. У Гаррисона были доказательства этой встречи.

Их раздобыл Картер.

Пол Картер. Безупречный человек, прирожденный боец, стена из мышц и мозга, бывший военный, переквалифицировавшийся в наемника: лучшая из возможных машин. Гаррисон был знаком с ним уже более десяти лет и считал, что знает все, что одному человеку необходимо знать о другом, чтобы облечь его девяносто девятью процентами доверия. Картер воевал (или тренировал тех, кто воевал) в Судане, в Афганистане и на Гаити, всегда оказываясь на стороне тех, кто мог оплатить его услуги. По рекомендации Гаррисона «Игл Груп» купила его, заплатив за его услуги на вес золота, чтобы он координировал военные аспекты проекта «Зигзаг». Насколько Гаррисону было известно, у Картера было только одно правило, один-единственный этический кодекс: его собственная безопасность и безопасность его людей. Это придавало ему некую…

Его собственная безопасность и безопасность его людей.

Гаррисон заерзал на удобном кожаном сиденье.

— Сэр, я ничего не понимаю. Макс сказал, что останется в доме вместе с Картером, и…

Внезапно во тьме его разума воссиял свет. Фургон.

— Дейв, — сказал он водителю через переговорное устройство, не меняя интонации. — Дейв, поворачивай назад.

— Простите, сэр?

— Поворачивай назад. Снова в аэропорт.

Утечка мозгов.Так вроде говорили о печальном положении в науке в таких странах, как его? Виктор пытался развлечься, играя словами. Ученые утекают, как средства из бюджета. Трое испанских ученых бегут из страны и направляются в Швейцарию, как «черные» деньги, скрываясь от властей, чтобы спасти свою жизнь.Вот он, здесь, в первом терминале Барахаса, вместе со всеми ждет, пока Картер на стойке «Люфтганзы» получит посадочные талоны по фальшивым паспортам. Он даже не смог попрощаться с родными, хотя ему удалось позвонить Тересе, секретарю кафедры, и сообщить, что они с Элисой подхватили одну инфекцию и несколько дней пробудут на больничном. Говорить неправду было весело.

Время — почти половина седьмого, но в этой части здания рассвет еще не был заметен. Только самые ранние пташки (деловые дамы и господа) сновали туда-сюда с кожаными чемоданчиками или стояли в очереди к стойкам регистрации. Единственной чертой, роднившей Виктора с ними, была усталость: он целую ночь не сомкнул глаз, выслушивая жуткие истории о невидимом убийце-садисте, от которого все хотели убежать. Испуг и усталость смешивались в нем в равной пропорции. В самолете наверняка усталость превысит страх, и он немного подремлет, но сейчас казалось, что ему в вены впрыснули сыворотку кофеина.

— Сейчас Гаррисон, наверное, уже обнаружил случившееся, — заметила Элиса.

Глядя на нее, Виктор снова подумал, что даже такая изнурительная бессонная ночь не сказалась на ее красоте. Какая прекрасная женщина.Ее длинные иссиня-черные волосы, сводившие его с ума, красиво обрамляли удивительное лицо. Он был просто счастлив следовать за ней. Видеть обращенные к нему улыбки, просто находиться рядом — это более чем достаточная плата за все неурядицы. В аэропорту было холодно, а может быть, это был всего лишь повод ее обнять. «Связанные несчастьем» — такое же избитое выражение, как «утечка мозгов». Но избитое — не избитое, похоже, Элисе было спокойнее, когда она чувствовала на плече его руку.

— Возможно, — согласился Бланес, — но самолет в Цюрих вылетает меньше чем через час, а Картер говорит, что Гаррисон не знает, куда мы отправимся.

— Ему можно доверять? — спросила она, разглядывая широкую спину Картера, стоявшего у стойки регистрации.

— Он заинтересован в побеге не меньше нашего, Элиса.

Картер вернулся и помахал посадочными талонами, как шулер показывает рубашку карт. Виктор оценил его способность командовать людьми: ему не пришлось говорить ни слова, чтобы все двинулись с места и пошли за ним, как послушные ягнята, под стук высоких каблучков Жаклин.

— Думаете, Гаррисон уже в курсе? — спросил Бланес, оглядываясь по сторонам.

— Возможно, — пожал плечами Картер. — Но я его хорошо знаю и постарался опередить его действия. Сейчас он еще должен быть в доме, скорее всего он растерян, отдает приказы и недоумевает, что же произошло… Я оставил ему несколько ложных наводок. Когда он придет в себя и сможет отреагировать, наш самолет уже будет в воздухе.

Продолжая говорить по мобильнику, Гаррисон ступил внутрь первого терминала Барахаса. Он действовал очень быстро, намного быстрее, думалось ему, чем мог вообразить Картер. Недаром он стал начальником службы безопасности, занимавшейся всеми научными проектами «Игл Груп».