Зигзаг

Элиса спокойно выдержала этот словесный поток, не отводя глаз, но сердце у нее колотилось, а во рту пересохло.

— Хочешь отказаться? — с притворной серьезностью спросил он, глядя на нее левым глазом (правый был наглухо закрыт волосами). — Это твой последний шанс.

— Я уже поспорила. — Элиса выжала из себя улыбку. — Если хочешь отказаться ты…

На лице Валенте появилось выражение ребенка, который неожиданно для себя обнаружил интересную игрушку.

— Чудесно, — сказал он. — Я с тобой оттянусь по полной программе.

— Поживем — увидим. А теперь, если позволишь…

— Погоди, — проговорил Валенте и оглянулся по сторонам. — Я уже сказал, что уверен, что выиграю, но хочу быть с тобой предельно честным. Знаешь, на этом конгрессе есть такие вещи, которые заставляют меня думать, что не все тут так, как пытаются изобразить… Бланес и Марини как-то чересчур настойчиво пытаются доказать, что их «секвойя» превратилась в бонзай, но я заметил нечто странное… — Сделав шаг в сторону, он поманил ее рукой. — Иди, сама увидишь.

Они прошли по холлу параллельно стойкам регистрации, лавируя среди самых разных людей: иностранцев и местных, преподавателей и студентов, людей в костюмах с галстуками, типов, которые пытались подражать своим кумирам (смотреть на физиков с эйнштейновской гривой Элисе было смешно), или прикоснуться к какой-нибудь знаменитости (коляска Хокинга затерялась в толпе поклонников). Вдруг Валенте остановился.

— Вон они. Вместе, как дружная семья.

Элиса проследила за его взглядом. Действительно, они стояли в сторонке, как будто специально хотели отделиться от всех остальных. Она узнала Давида Бланеса, Серджио Марини и Райнхарда Зильберга, а с ними молодого физика-экспериментатора из Оксфорда, выступавшего после Зильберга, Колина Крейга. Они оживленно беседовали.

— Крейг был одним из моих преподов по физике элементарных частиц, — пояснил Валенте. — Это он сказал мне, чтобы я подал документы на тестирование на курс Бланеса… Зильберг преподает философию науки, он доктор истории. А глянь на эту высокую подругу в фиолетовом платье рядом с Крейгом…

Не обратить на нее внимание было бы трудно, подумала Элиса, женщина эта выглядела сногсшибательно. Длинные каштановые волосы спускались до середины ягодиц, ровно, как кончик карандаша, а элегантная простая одежда очерчивала великолепные формы. С ней была очень молоденькая с виду девушка с броскими белыми волосами. Элиса ни одной из них не знала. Валенте пояснил:

— Это профессор Жаклин Клиссо, из Монпелье, большая шишка в мировой палеонтологии и еще антрополог. Девчонка с белыми волосами, наверное, одна из ее студенток…

— Что они тут делают? Они не принимают участия ни в одном круглом столе…

— Вот и я об этом. По-моему, они приехали встретиться с Бланесом. Этот симпозиум стал каким-то местом семейной встречи. И в то же время папа Бланес и мама Марини рассказывают всему научному сообществу, что нечего ожидать цветения «секвойи» в этом году. Можно сказать, все это затеяно для того, чтобы показать противникам все карты и продемонстрировать, что никто не жульничает. Любопытно, да? Но это еще не все.

Засунув руки в карманы, он отошел в сторону, и против воли заинтригованная Элиса последовала за ним. Они снова прошли весь холл. По окнам было видно, что солнечный летний свет еще не сдается.

— Самое любопытное вот что, — продолжил он. — С Зильбергом и Клиссо я столкнулся в Оксфорде пару месяцев назад. Мне нужно было кое-что обсудить с Крейгом, и я постучал к нему в кабинет. Он открыл дверь, но был занят. Я узнал Зильберга и заинтересовался, что это с ним за красотка. Но Крейг их мне не представил. Даже больше тебе скажу, похоже было, что мой приход ему неприятен… Однако дружба с секретарями имеет свои преимущества: секретарь Крейга мне все потом доложила. Судя по всему, Клиссо и Зильберг уже год ведут какие-то переговоры с ее боссом и наконец теперь приехали в Оксфорд.

— Скорее всего они планируют какой-то общий проект, — заметила Элиса.

Валенте покачал головой:

— Я довольно близко сошелся с Крейгом, и он обычно рассказывал мне обо всех проектах, в которых работал. Да к тому же, что за работу может вести такой человек, как Крейг, занимающийся ускорителями элементарных частиц, с историком Зильбергом и специалисткой по мертвым макакам Клиссо? А если к этой компании прибавить Бланеса и Марини… что получается?

— Сплошная путаница?

— Да. Или секта дьяволопоклонников. — Валенте понизил голос. — Или… что-то намного более… экстравагантное.

Элиса посмотрела на него:

— О чем ты?

В ответ он только улыбнулся. Прозвучал музыкальный аккорд, означавший продолжение симпозиума. Публика потянулась в зал, выстраиваясь, как железные опилки, следующие за магнитом. Валенте кивком указал в сторону:

— Смотри, вон они все. Идут, как утята за мамой-уткой: Крейг, Зильберг, Клиссо, Марини… Оплачивает банкет Бланес, но деньги это не его… — Он обернулся к ней: — Теперь ты поймешь, почему я так уверен, что нас изучали… Смотри-ка…

Он остановился рядом с одной из афиш, наклеенной на вертикальную подставку. На ней красовалась надпись на испанском и английском языках: «Первый международный симпозиум. Природа пространства-времени в свете современных теорий. 16–17 июля 2005 года. Дворец конгрессов, Мадрид». Но Валенте указывал на строчки, набранные мелким шрифтом.

— «Спонсор…» — прочел он.

— «Игл Груп» — разобрала Элиса замысловатый логотип. «Г» из слова «Игл» одновременно была начальной буквой слова «Груп».

— Знаешь, что это? — спросил Валенте.

— Конечно. Он возник недавно, но у всех на слуху. Это консорциум компаний Евросоюза, занимающихся научными исследованиями.

Он с улыбкой смотрел на нее:

— Отец как-то сказал мне, что «Эшелон» в Европе действует под названием «Игл Груп».

11

В воскресенье после окончания последнего утреннего доклада Виктор снова отыскал ее, чтобы вместе пообедать. Элиса приняла приглашение, тем более что ей хотелось с ним поговорить. Произошло нечто необычное.

Рик Валенте утром на конгресс не явился. И Бланес тоже. Это двойное отсутствие вызывало у нее беспокойство. Правда, воскресная программа была посвящена экспериментальной физике, а это выходило за рамки прямых интересов Бланеса, но Элиса не могла удержаться от мысли о том, что исчезновение создателя «теории секвойи» и Валенте Шарпа как-то взаимосвязано. Однако пока не хотела задумываться над уже зародившимися подозрениями.

Они нашли столик в конце забитой людьми столовой и молча принялись за еду. Пока Элиса размышляла, как бы завести разговор на интересующую ее тему, Виктор вытер майонез с подбородка и сказал:

— Сегодня утром Бланес звонил Рику и сказал, что выбрал его, чтобы ехать в Цюрих.

Она вдруг поняла, что не в состоянии проглотить откушенный кусок.

— А, — пробормотала она.

— Рик позвонил мне и рассказал… Сообщил, что сегодня на конгресс не придет, потому что ему нужно встретиться с Бланесом.

Элиса с глупым видом кивала, не в силах говорить из-за сухого комка хлеба, который язык никак не мог протолкнуть в горло. Она извинилась перед Виктором, встала, пошла в туалет и избавилась от этого резинового комка над унитазом. Чуть освежив лицо у умывальника, она снова смогла рассуждать. Ну, ты ведь этого и ждала? Что ж с тобой теперь?Она обдумывала возможность подобного исхода в течение долгих бессонных часов и прекрасно знала, что именно такой вариант и является наиболее вероятным. В конце концов, Рик Валенте с самого начала был любимчиком Бланеса. Она вытерлась бумажным полотенцем, вернулась к столу и уселась перед Виктором.

— Я за него рада, — сказала она.

И подумала, что на самом деле так оно и есть. Теперь, когда состязание наконец завершилось, она радовалась, что все произошло именно так. «Теория секвойи» по-прежнему привлекала ее, настойчиво маня своей совершенной математической стройностью, но скоро она отойдет в сторону и оставит эту теорию в покое. На горизонте мерцали другие возможности, например, стипендии на обучение в Массачусетском технологическом институте и в Беркли, на которые она подала документы на случай, если с Цюрихом ничего не выйдет. Элиса была уверена, что в конце концов напишет докторскую с одним из лучших физиков мира. Амбиции у нее были, и она знала, что удовлетворит их. Бланес, конечно, уникальный ученый, но, кроме него, есть и другие.