Брат Гримм

Фабель утвердительно кивнул.

— Вспомните, сколько художественных интерпретаций сказок братьев Гримм мы видим. И это лишь крошечная часть картин, рисунков, книжных иллюстраций и скульптур, на которые художников вдохновили сказки. Вспомните оперу Хампердинка… Чтобы Гензель и Гретель уснули, Песчаный Человек посыпает их глаза магическим порошком. В оригинальном варианте сказки нет даже намека на это. Интерпретация вашего убийцы — а он, вне сомнения, видит в себе художника — является субъективной и очень личной, как и у других творцов. Интерпретации могут носить извращенный характер. Нацисты присвоили себе сказки братьев Гримм — так же как и иные явления культуры — и интерпретировали их так, чтобы они служили их целям. Печальную известность приобрела одна особенно отвратительная иллюстрация, на которой чистокровная «арийка» Гретель заталкивает в печь старую колдунью. Колдунье иллюстратор придал облик типичной еврейки, каким он сложился в представлении обывателя. Рисунок этот отвратителен, и, если подумать, он предсказывает те ужасы, которые вскоре пришлось пережить людям.

— Иными словами, вы хотите сказать, что мы имеем дело с общей темой, а не с каким-то конкретным планом?

— Я хочу сказать, — пожал плечами Вайс, — что невозможно предугадать, как он поступит и каким видит дальнейшее развитие событий. Материал, с которым он работает, открывает перед ним широчайшие возможности, предоставляя огромный набор сказок. Любую из этих сказок он может извратить так, чтобы она соответствовала его сценарию.

— В таком случае, — сказал Фабель, — да поможет нам Бог.

Глава 57

21.00, четверг 29 апреля. Отмаршен, Гамбург

Небо над Гамбургом после очередной очищающей грозы прояснилось и теперь было расцвечено вечерними красками. Теплый, мягкий свет наполнил квартиру. Фабель чувствовал себя совершенно измотанным. Он бросил куртку и пистолет на софу и замер на момент, чтобы еще раз оценить свое жилье. Свое крошечное королевство. Мебель была дорогой и стильной, являясь как бы внешним продолжением его личности. Рациональность, чистота и, возможно, чуть избыточная организованность. Фабель обежал взглядом мебель, книги, картины и дорогую электронику. Но эта роскошная квартира духом своим мало чем отличалась от жалкого жилища Макса Бартманна в трущобах Санкт-Паули. Особенно сейчас, в конце безумно трудного рабочего дня.

Прежде чем раздеться и встать под душ, он позвонил Сусанне. На этот вечер они ничего не планировали, и Сусанна удивилась, услышав его голос. Удивилась и обрадовалась.

— Сусанна, мне необходимо с тобой встретиться. Не имеет значения где — у тебя, у меня или в городе.

— О’кей, — сказала она. — Что-то не так?

— Нет… Ничего подобного. Мне просто надо с тобой поговорить.

— Ах вот как? Понимаю. — Сусанна явно решила, что разговор пойдет о текущем расследовании. — Почему бы тебе не приехать ко мне? Здесь и переночуешь.

— Буду через полчаса.

Сусанна обитала в районе Овелгенне, являющемся частью городского округа Отмаршен. Ее квартира находилась в большом импозантном доме эпохи кайзера Вильгельма. Район Овелгенне тянулся вдоль прибрежного шоссе и плавно переходил в район Бланкенезе как в смысле географии, так и престижа. Фабель раньше частенько оставался ночевать у Сусанны, но затем у них выработалось нечто похожее на привычку проводить ночи в квартире Фабеля. Фабель подозревал, что Сусанна больше, чем он, старается уберечь неприкосновенность своего жилища. Но тем не менее она дала ему ключ, и, припарковав машину на главной улице, он вошел в дом.

Сусанна видела, как Фабель подъехал, и ждала его появления в дверях квартиры. На ней была огромного размера футболка, которую она использовала как ночную рубашку. Ее темные блестящие волосы водопадом ниспадали на плечи, а на лице уже не осталось никаких следов макияжа. Иногда ее красота потрясала Фабеля. Так было и сейчас, когда он увидел ее стоящей на пороге распахнутой двери.

Квартира Сусанны своими размерами превосходила жилище Фабеля. Обставлена она была с большим вкусом, в котором ощущался привкус некоторого традиционализма, начисто отсутствующий в нордическом минимализме жилища Фабеля.

— У тебя усталый вид, — сказала Сусанна, погладила Фабеля по щеке и, проводив его в гостиную, исчезла в кухне.

Через некоторое время она снова возникла — с бокалом белого вина и бутылкой пива.

— Получай свой любимый «Джевер», — сказала Сусанна, передавая ему бутылку. — У меня его большие запасы. И все для тебя.

— Спасибо. Мне сейчас это очень нужно, — произнес он и сделал глоток хорошо охлажденного и весьма известного пива, давно ставшего символом Северной Германии.

Сусанна уселась на софу рядом с Фабелем, поджав под себя ноги. Ее футболка слегка задралась, обнажив шелковистую кожу бедра.

— И о чем же ты так срочно пожелал говорить? — с улыбкой спросила она. — Однако это вовсе не значит, что я не рада твоему неожиданному визиту. Но если судить по твоему тону, ты возжелал обсудить расследование, хотя и знаешь мое отношение к разговорам на профессиональные…

Фабель заставил Сусанну замолчать, притянув к себе и влепив ей в губы сочный поцелуй. Отпустив ее, он долго молча смотрел в ее глаза.

— А вот и нет, — наконец сказал он. — Я пришел говорить не о делах. В последнее время я много думал. Думал о нас.

— О… — протянула Сусанна, — …звучит довольно зловеще.

— Похоже, что мы не очень сильно продвигаемся в наших отношениях, и это происходит потому, что мы в некотором роде ими удовлетворены. Каждый по-своему. Вполне вероятно, ты и не желаешь ничего больше того, что мы имеем. — Он замолчал, пытаясь увидеть в ее глазах реакцию на свои слова. Но в ее взгляде он усмотрел лишь терпение. — В результате своего брака я получил ту еще встряску. Мне до сих пор неизвестно, где и в чем я вел себя неправильно, но мне представляется, что для спасения своего брака я сделал не все, что мог сделать. Теперь я не хочу, чтобы подобное случилось с нами. Ты мне очень дорога, Сусанна. И я хочу, чтобы у нас все получилось.

Она улыбнулась и погладила его по щеке. От соприкосновения с бокалом ее пальцы стали холодными.

— Но все идет прекрасно, Йен. Я тоже хочу, чтобы нам было хорошо.

— Я хочу, чтобы мы стали жить вместе, — решительно, чуть ли не в тоне приказа заявил Фабель. Видимо, услышав себя, он улыбнулся и значительно более мягко произнес: — Нет, правда, Сусанна, я очень хочу, чтобы мы жили под одной крышей. Что скажешь на это?

Сусанна вскинула брови и глубоко вздохнула.

— Вот это да! Но я пока не знаю. Нет, Йен, я правда пока ничего не могу сказать. Мы оба любим свой мир. Мы оба обладаем сильной волей. Пока это не стало проблемой, но если мы начнем жить вместе… Не знаю. Как ты сказал, нам вдвоем хорошо, я не хочу это испортить.

— Не думаю, что это случится. Мне кажется, что это только укрепит наши отношения.

— Я уже вступала в довольно длительную связь, — сказала Сусанна, опустила ноги на пол и наклонилась вперед, упершись локтями в колени и держа бокал обеими руками. — Некоторое время мы жили вместе. Он был склонной к диктату личностью, но вначале я этого не видела. — Сусанна горько рассмеялась, а затем продолжила: — Я… психолог, не смогла увидеть одержимого идеей господства урода. Но как бы то ни было, на меня наши отношения действовали скверно. Вначале я ощущала себя какой-то мелкой, а затем и бесполезной. Я перестала верить в себя, перестала доверять своим суждениям. К счастью, я смогла сбежать до того, как он успел уничтожить чувство собственного достоинства, которое у меня еще осталось.

— Ты думаешь, что я такой же?

— Нет… Конечно, я так не думаю. — Она взяла его за руку. — Дело в том, что мне потребовалось много времени, чтобы восстановить в себе чувство независимости.

— Боже, Сусанна, я вовсе не ищу для себя домашнюю хозяйку. Мне нужен партнер. Я ищу человека, с которым я мог бы разделить свою жизнь. И ищу я это только потому, что существуешь ты. До встречи с тобой подобные мысли мне в голову не приходили. Не могла бы ты по крайней мере хоть подумать об этом?