Клептоман

Та, что кричала прохожим о дивных вратах в небесах, была худенькой, миниатюрной девчонкой. Ее рыжие волосы очень гармонировали с немного веснушчатым лицом. Она даже больше была похожа на парнишку— сорванца. Однако, на самом деле, подросток уже успел немало пережить и увидеть. Ее некогда радостное лицо пересекал шрам от ножевого ранения на левой щеке. Звали ее Светланой Стриж. Кличка у этой миниатюрной девушки была «Лиса». Лиса полгода назад приняла настоящий бой с двумя совершенно невменяемыми наркоманами мужского пола. Она, держа в руке осколок бутылки в форме «розочки», не позволила им отнять у них с Пельмешкой четыре дозы героина. За что и поплатилась красотой своего лица: отточенный нож одного из нападавших рассек ей левую щеку, обезобразив его. Но и Светлана не осталась в долгу: мощно выбросила свою миниатюрную руку с «розочкой» в лицо атакующему противнику. Последний поплатился глазом за свою самоуверенность. Второй из нападавших быстро пришел в себя, когда увидел своего напарника с залитым кровью лицом, катающегося по земле и истошно кричащего от боли. Он просто стал убегать. Таким образом, Лиса отбила нападение двух здоровых и сильных парней практически в одиночку, так как Пельмешку отправили в нокдаун после первого же удара. Да, она рисковала жизнью, но в тот момент эти дозы были для нее важнее.

Прохожие шли нарядные на празднование дня города. Как только Лиса и лежащая на земле Пельмешка попадали в поле их зрения, люди старались обойти эту парочку стороной. Родители также поспешно брали детей за руки. Никто не хотел встречаться с этими двумя наркоманками, которые, по всей видимости, вскоре должны были освободить землю от своего беспокойного и бестолкового присутствия. Пельмешка лежала на земле, у нее носом шла кровь. У нее была явная передозировка. Лиса же, наоборот, чувствовала в теле необычайную легкость и воздушность, она считала себя воздушным шариком, летящим к облакам в этот праздничный день. В мыслях она летела к тем самым вратам на небесах, о которых и кричала окружающим. Лишь молодежь, идущая на праздник, не свернула с дороги, на которой лежала без сознания Снежана , а Лиса кричала о черном псе . Молодые люди засвистели и заулюлюкали, когда проходили мимо и услышали о небесных вратах.

— Укумарилась что ли совсем, Лиса? — подошел к девчонке длинноволосый парень лет семнадцати. Ответа не последовало. Рыженькая продолжала взывать к небесам, а всем остальным предрекать свидание с конурой черного пса, как итог их печальной жизни.

— Эй! Лиса! Ты что, не чувствуешь?! У тебя тоже кровь носом пошла, как и у Пельмешки! — повысил голос на сей раз парень. Светлана замолчала, провела тыльной стороной ладони под носом, и стала рассматривать свою кровь. После она медленно полезла в карман и извлекла оттуда носовой платок, явно не первой свежести. Сначала она вытерла кровь у себя на лице, потом наклонилась и протерла лицо подруге. Делала она все это медленно, заторможено.

— Ты чувствуешь, Бизон? — размеренно спокойно проговорила она, — как здесь изумительно пахнет? Ты чувствуешь этот удивительный запах?

Парень втянул поглубже в себя воздух.

— Да уж! Слюнки у меня текут! Так вкусно шашлыками пахнет! Ты идешь праздновать день города?

— Шашлыками? Шашлыками… Тупой ты, Бизон! В воздухе пахнет человеческой кровью! Нашей с Пельмешкой кровью! Неужели ты можешь думать только о том, чем набить себе брюхо?

Бизон махнул рукой и ничего не ответил Он и так уже отстал от своей компании и кинулся ее нагонять. Когда он это сделал, одна его сверстница обыденно спросила:

— Передоз?

— Похоже. Пельмешка уже в ауте, а Лиса кричит опять, что ей дорога в какие-то небесные врата. Ну, все в том смысле, что нам скоро всем конец за наши грехи. Давайте-ка, ребята, еще портвейна хлебнем!

Компания присела на покореженную лавочку и достала из пакета одноразовые стаканчики и бутылку портвейна. Это была уже шестая бутылка за день. Спокойно разлили, бизон даже произнес тост:

— Ну, за наш город! С днем города, ребята!

Парни и девчонки молча осушили стаканы, зажевали чипсами и потянулись за сигаретами. К ним подошли двое мужчин в милицейской форме. Ребята сразу же узнали местных участковых. Никто не проявлял ни малейшего желания даже убрать и спрятать половинчатую бутылку со спиртным. Всем было все равно. Да и двое подошедших блюстителей порядка не обратили внимание на бутылку. Один из них, тот, что покрупнее, и помассивнее, сержант Константин Литовченко, спросил у Бизона:

— Ты, я видел, с Лисой перетирал там? Чего она там орет?

— Да и то же, что и неделю назад.

— Пельмешка живая, или «концы» уже отдала? — поинтересовался второй милиционер, худощавый и небольшого роста..

— Да вроде, дышала еще. А может, показалось мне. Не знаю точно. Там везде кровь у них. Носом идет у обеих.

— А они сюда, на территорию празднования, не собирались? Ничего Лиса не сказала про это?

— Да не знаю точно, она не пойми что отвечает. Фиг ее поймешь, — говорил Бизон. — Не, сюда не пойдут! Я так думаю. Пельмешка ходить не может. Да и рыжая очень плохо выглядит.

— Хорошо бы! — безразлично произнес толстый служитель закона. — Не надо мне, чтобы они мне тут праздник испортили. Лучше для них будет сюда не ходить. А то из городов побратимов понаехало делегаций, гостей, а тут такую картину они увидят. Вы, кстати, тоже не балуйте мне! А то живо вас закрою. Аккуратно ведите себя. Праздник сегодня.

— Заметано, начальник! — согласился Бизон. — Мы погуляем на празднике маленько, потом на «дискач» зарулим. Нам проблемы ни к чему.

Милиционер слушал эти обещания вполуха. Он пристально теперь глядел, как к Пельмешке подошел какой-то невысокий мужчина. «Если мне зрение не изменяет — человек явно в летах. Во всяком случае не молодой, это точно. Интересно, что ему надо от этих двух отбросов общества. И кто он?» — лениво текли мысли в его голове.

А мужчина тем временем постукивал Лису по спине, которая, потеряв сознание, упала и перегнулась через тело Пельмешки. Теперь они лежали крест-накрест, эти молодые и уже многое повидавшие подруги. Девчонки знали друг друга с детства, стояли горой друг за друга.

— Эй! Дочка! Тебе плохо? — теперь мужчина теребил рукав Светланы. Но ответа он не услышал никакого. Постояв с согнутой спиной, мужчина стал подниматься, и судорога боли сковала его добродушное лицо. Превозмогая муку, он выпрямился, и стал смотреть по сторонам. Его взгляд упал на двух людей в форме, один из которых смотрел в его сторону. Держась за поясницу и хромая, мужчина оставил лежащих на земле малолеток и пошел навстречу милиционерам. Литовченко признал в приближающемся человеке Куравлева Петра Степановича. «Да, это его лицо» — прищурил глаз сержант . Он служил в их же отделении милиции, правда, давно. Его портрет даже все еще висел на доске почета в коридоре отделения.

Пенсионер подошел и попросил своих соратников по профессии:

— Мужики! Пойдите, посмотрите, там две девчонки на земле лежат. Кровь у них из носа идет. Они невменяемые, или больные. Не отвечают на вопросы. Лежат друг на друге. Не шевелятся.

Худенький милиционер недовольно поморщил нос:

— А вы им кто будете? Они ваши внучки или родственники?

— Да нет, не родственники они мне. Но какая разница-то?

— Ну, вы их знаете хотя бы? Они ваши знакомые? Знакомые ваших знакомых?

— Да нет, не знаю я их. Вернее, может, и видал когда-нибудь. Городок — то у нас все-таки не очень большой. Рыженькая вроде чем-то знакома.

— А что ж тогда вы так за них переживаете? Они напились, наверняка, вот и завалились спать прямо там.

— Вы пойдите, посмотрите, что с ними! Может быть, им нужна медицинская помощь. Нужно вызвать «скорую». Проследите, чтобы их, беспомощных, никто не обидел.

— У «скорой» сегодня работы полно! Праздник! Что я буду медиков из-за них с дежурства снимать? А вдруг, у кого-нибудь гостей города, или у кого-нибудь из администрации со здоровьем что-нибудь случиться. Обморок, например? «Скорая» потребуется срочно? Спросят, куда «скорая» делась? И что я скажу? Что двух пьяных малолеток поехала отвозить, когда она здесь нужна? Спросят, кто оставил празднование и уважаемых людей без медицины? Милиция! И по шапке кому? Нам! Так как это наш сектор и наше дежурство. Не стоят они такого внимания, эти пьяные малолетки!