Страница 24 из 95
— Я нисколько не сомневаюсь, что они готовы к любому сотрудничеству.
Чувствуя, что ему надо на свежий воздух, Адам Чапел встал с кресла и вдоль стола направился к двери.
— Вы правда думаете, что выйдете на них таким способом?
Леклерк остался сидеть, усердно делая вид, что собирает свои бумаги. Он так и не поднял взгляда от стола:
— Каким способом?
— Идя по следу денег. Говорят, индеец может увидеть следы лошади даже на камне. Что до меня, я никогда не верил этому. — Чапел задержался у двери, опершись рукой о косяк. — Открою вам одну тайну, капитан Леклерк, — весь материал, который поставляют вам информаторы, по определению подозрительный. Сами подумайте. Это же продукт предательства, обмана, подкупа и допросов. Деньги неподкупны. Аудит не врет. В конце концов, бухгалтерская отчетность — это тот самый дневник, который, даже не подозревая об этом, ведут все террористы.
— Поверю вам на слово, — снизошел Леклерк, но Чапелу в его словах почудился вызов.
Докажи это. И поскорее.
14
Адмирал Оуэн Гленденнинг расплатился с таксистом и прошел в прохладный вестибюль отеля «Плаза Атене». Это был настоящий мраморный оазис. Мраморный пол. Мраморные колонны. Мраморные стойки. Журчание фонтана приглушало шум автомобилей на авеню Монтень. Огромный букет из гладиолусов и белой герани украшал стол в центре вестибюля. Если бы не стройная, шикарно одетая женщина, медленно прошествовавшая мимо, Гленденнинг, пожалуй, подумал бы, что попал в морг, а не в пятизвездочный отель. В последнее время мысли о смерти часто посещали его.
Подойдя к стойке портье, он поинтересовался, где можно воспользоваться телефоном.
— До конца коридора и налево, сэр, — ответил клерк.
— Спасибо, — поблагодарил Гленденнинг по-французски, хотя портье говорил с ним на хорошем английском языке.
По пути к телефонным кабинкам он зацепился за что-то палкой, оступился, но удержал равновесие. Все из-за того, что он спешил… Вспыхнув от стыда, он разозлился на свое тщеславие: за тридцать пять лет передвижения с помощью двух проклятых палок он мог бы уже привыкнуть к жалостливым взглядам и внезапно наступающей тишине, которые теперь вечно преследовали его. К тому, что он никогда не перестанет быть инвалидом. Его лицо выражало достоинство, ведь испытание боем он в свое время выдержал с честью, но покрытые шрамами бесполезные ноги никуда не спрячешь. Признак слабости. Чего он только ни делал, чтобы заставить их слушаться, — выполнял упражнения, проходил курсы лечения, ложился на операционный стол, но ничего не помогло. В конце концов он решил, что это от недостаточной силы воли, и принялся изводить себя самобичеванием.
В телефонной кабинке он сел, пристроив рядом трости, а ноги с помощью рук подобрал, чтобы можно было закрыть дверь. Через окошко он увидел мальчика, смотревшего на него во все глаза. Гленденнинг улыбнулся ему, но мальчишка убежал, будто испугался. Улыбка Гленденнинга потухла. Отнюдь не физическое неудобство или постоянная боль доставляли ему больше всего неприятностей.
Повернувшись спиной к окну, он снял трубку.
— Да? — ответил оператор гостиничного коммутатора.
— Международный, пожалуйста, — заказал он, назвал номер и подождал, пока его соединяли.
Сердце бешено колотилось. Может, он потерял вкус к секретным операциям?
— Алло.
— Здравствуй, — произнес он, стараясь сохранить голос спокойным. — Это я.
— Ты где? — спросил на другом конце провода встревоженный женский голос. — Такое ощущение, что совсем рядом.
— В Париже.
— Может быть, тебе не стоило звонить?
— Может, и не стоило, но мне надо поговорить с тобой.
— Слишком рискованно. Сейчас же повесь трубку.
— Не беспокойся, — ответил Гленденнинг и, чуть повернув голову, бросил взгляд в коридор. — За мной никто не следил. Первый раз за несколько дней я совершенно один.
— Ты во Франции? Неужели нельзя было предупредить меня?
— Не мог. Пришлось действовать быстро. Прямо из офиса на самолет. За мной все время присматривают, отслеживают каждый шаг. Еле сумел улизнуть, чтобы позвонить тебе. Сказал, надо купить сувенир для племянника.
— Все так жестко?
— Да. А как ты? Готова? Билет? Паспорт? Прочие документы?
— Полный порядок. Я же профи, в конце концов.
— Так, на всякий случай напомнил. Проверять будут очень тщательно. Время мы выбрали — хуже не придумаешь. Мы же не хотим, чтобы что-то пошло не так? И без того будет большой переполох. Так ты готова?
— Я же сказала, что да. Ты заставляешь меня нервничать.
— Не стоит. Единственный способ это пережить — держать себя в руках. Ну ладно, поговорим потом.
— Только, Глен…
— Да?
— Не рискуй больше. Мы почти у цели.
15
— Ру Бертран. Да, есть такой. Оплата чеком второго числа каждого месяца. — Жюль Рикар, менеджер агентства «Азема», просматривал записи по аренде интересующей их квартиры. Внезапно он остановился, подавшись к экрану. — Слушайте, невероятно: шестнадцать месяцев — и всегда второго. «Как часы» — кажется, по-английски говорят так, да?
— Да, — подтвердил Чапел без особого энтузиазма. — Как часы.
В комнате без окон было тесно от мебели. И, как в большинстве офисов, расположенных в зданиях постройки девятнадцатого века, хозяева не могли позволить себе такую роскошь, как кондиционер. Не обращая внимания на жару, Рикар выключил свет, и в помещении, хотя было всего три часа дня, воцарился полумрак, какой бывает в опустевшей классной комнате. Расстегнув ворот рубашки, Адам немного оттопырил его, чтобы дать доступ воздуху.
Офис представлял собой настоящий хлев. Весь корпус монитора был облеплен стикерами с памятками: сплошь сокращения и восклицательные знаки. «Позв. П.!!», «20.00 у Ф.Б.!!!», «Заплатить С.!!!»Письменный стол и тумбу украшали переполненные пепельницы, журналы кучей валялись на полу. Чапел содрогнулся при виде всего этого. Он был в высшей степени «чистюлей». Его письменный стол всегда содержался в образцовом порядке: только все необходимое для текущей работы. Он был из тех, кто регулярно проверяет, аккуратно ли стоят книги на полке, все ли корешки на одной линии. Он просто обожал порядок в кабинете. И сам процесс наведения порядка возвращал ему душевное равновесие. У него не укладывалось в голове, как можно работать в таком бардаке.
— С ним были проблемы? — поинтересовалась Сара. — Соседи не жаловались? Шум? Вечеринки?
— Нет, — ответил Рикар.
Одет риелтор был очень опрятно, в легкий летний костюм, жидкие рыжие волосы аккуратно причесаны.
— Может, гостей принимал в неурочное время?
— Мне об этом ничего не известно.
— Он один снимал квартиру? — спросил Чапел.
— Да.
— Вы уверены?
Мысленно он вернулся в квартиру Талила, где по телевизору показывали велогонку. Кто же уходит из дома, не выключив телевизор?
— Абсолютно уверен. — Рикар чуть откатил кресло от стола и выпятил челюсть с таким видом, будто этот вопрос задевал его честь. — В квартире одна спальня. У нас с этим строго. Но иначе нельзя, а не то студентов в каждой квартире поселится человек пять минимум. Особенно если это африканцы. Вы даже не представляете! С господином Ру у нас проблем не было.
— Вот если б всеваши жильцы отличались такой добропорядочностью! — заметила Сара Черчилль.
— Как раз хотел сказать то же самое… — Рикар запнулся, его голос потускнел, как и его лицо. — Простите, я и понятия не имел, что это за человек, — произнес он. — В газетах писали, он террорист. Просто ужас. Араб. Талил?
— Вы никогда не встречались с ним лично? — спросил Чапел.
Отодвинув огромный старомодный гроссбух, он расчистил местечко, чтобы опереться на невысокий конторский шкаф.
— Я? Нет, никогда. — Бросив взгляд на монитор, Рикар указал карандашом на соответствующую строчку. — Его арендой занимался Антуан Рибо. Он и показывал квартиру господину Ру.