Банкир дьявола

Взгляд зацепился за что-то белое под ногами. Клочок бумаги, чуть больше блока почтовых марок. Присев, Монбюсон достал из кармана пинцет и склонился над своей находкой. Пинцет выскользнул из пальцев — не удержался в мокрых от крови перчатках. Переменив перчатки, он попробовал еще раз и наконец поднял обрывок. Одна сторона была белая, другая — на первый взгляд — разноцветная. Края обуглились, но в целом клочок сохранился неплохо.

Чего нельзя было сказать о квартире. В жилой комнате взрыв уничтожил всю мебель, вынес окна и карнизы со шторами. В полу образовалась дыра, так же как и в стене, разделявшей гостиную и спальню. Первыми на место преступления, кроме бригады медиков, пустили инженеров коммунальной службы. Осмотр подтвердил, что зданию ничего не угрожает, но на всякий случай в квартире установили восемь подпорок — от пола до потолка.

Эксперты-взрывотехники уехали еще несколько часов назад. Образцы, взятые со стен и изученные на спектрометре, подтвердили наличие гексагена и пентрита, двух главных составляющих пластиковой взрывчатки. Анализатор пара также обнаружил присутствие этиленгликольдинитрата — химического вещества, однозначно определявшего взрывчатку как семтекс чешского производства. В экспертном заключении говорилось, что Талил использовал около половины килограмма пластиковой взрывчатки, изготовленной заводским путем и, увы, легкодоступной.

Распрямившись, Монбюсон поднял листок под свет одного из четырех прожекторов, установленных на месте преступления. Карта. По крайней мере это он определил сразу. Можно было разобрать горизонтальные линии улиц, какую-то зеленую кляксу, похоже обозначавшую парк, и красно-белую полосу, которая, возможно, показывала участок скоростной дороги — фривея. Буквы были почти неразборчивы. Пошарив в кармане пиджака, инспектор выудил оттуда очки и водрузил их на нос. « …н Сен-Де» — на этом запись заканчивалась. В левом нижнем углу листка извивалась узкая голубая полоска, прямо посреди которой отчетливо читались буквы «М» и «А».

Осторожно ступая, Монбюсон прошел к поддону, на который складывались улики, и положил на него пронумерованный полиэтиленовый пакет с найденным листком, затем внес его в опись в своей записной книжке как «Фрагмент: городская карта. Америка???».На нарисованном от руки плане квартиры он отметил точку, где нашел этот обрывок, и поставил рядом соответствующий номер.

Часы показывали одиннадцать. Монбюсон сел. Он чувствовал себя усталым и разбитым. В окне, вернее, в зияющей на его месте дыре — по улице двигалась цепочка огоньков: сине-белые мигалки на крышах машин были включены, но сирены милосердно молчали. Наверняка это подъезжали те самые специалисты-взрывотехники из ФБР, которые должны были прибыть с минуты на минуту. Ему велели оказывать им всяческое содействие.

Монбюсон встал и отряхнул пыль с пиджака. Подумать только, американцы называют французов заносчивыми! А ФБР ведет себя так, будто в мире, кроме них, нет других спецслужб! В порыве внезапно вспыхнувшего желания не ударить в грязь лицом — называйте это как хотите: гордость, патриотизм, здоровое соревнование, — он еще раз тщательно осмотрел каждый уголок, но ничего интересного не обнаружил: во встроенных шкафах не было одежды, на столах — никаких бумаг, в холодильнике пусто. Террорист или собирался в ближайшем будущем съехать с квартиры, или использовал ее как явочную. Единственное, что заинтересовало Монбюсона, — это компьютер, выглядевший так, словно по нему проехался грузовик, а также сплющенный мобильный телефон, больше похожий теперь на большую пластинку жвачки, и несколько фрагментов блокнота.

Он методично обошел всю квартиру, аккуратно поднимая погнутую и поломанную мебель и счищая с нее мусор. Снаружи захлопали дверцы автомобилей. До него долетели громкие, бодрые голоса американцев. Посчитав, что лучше встретить заокеанских коллег в прихожей, он постарался придать лицу приветливое выражение, разгладил усы и расправил плечи. У американцев выправка всегда отличная.

И в этот момент он заметил нечто странное. Серебристый треугольник блеснул в комнате этажом ниже. С любопытством он приблизился к недавнему эпицентру взрыва — тому самому месту, где стоял террорист Талил, когда взорвалась бомба, — и заглянул через дыру в квартиру внизу. Там провели только поверхностный осмотр, и всю мебель покрывал толстый слой белой пыли. Прищурившись, Монбюсон снова заметил привлекший его внимание блеск чего-то металлического. Предмет напоминал старый транзисторный радиоприемник, впечатавшийся в стену. Поспешно выйдя на лестницу, он спустился этажом ниже и вошел в нижнюю квартиру. Забравшись на диван, встал на цыпочки. Это была видеокамера. Миниатюрная цифровая «Сони». Наружный видоискатель был разбит, объектив треснул, и от жуткого жара корпус изогнулся, как банан.

— Жан-Поль! — крикнул он и, сунув пальцы в рот, свистнул своему помощнику, чтобы тот спускался к нему.

Через нескольку минут они аккуратно извлекли камеру из стены. Монбюсон покрутил ее в руках, стараясь отыскать, где она включается. Подключив камеру к видеомагнитофону, он с удивлением услышал, что она работает. Наклонившись к разбитому видоискателю, он нажал кнопку «воспроизведение». На экране появилась цветная рябь, и хотя ничего нельзя было разобрать, все равно от такой находки захватило дух.

С камерой в руках он направился к выходу из квартиры и тут же столкнулся с Фрэнком Неффом, официальным представителем ФБР при американском посольстве.

— Здравствуйте, Рене. Есть что-нибудь? — поинтересовался Нефф.

Монбюсон показал ему камеру:

— Представьте, работает. Даже какая-то запись сохранилась.

Нефф бросил на камеру отсутствующий взгляд.

— Все это, конечно, здорово, — заметил он, — но где деньги? Пятьсот тысяч?

Рене Монбюсон перевел взгляд с Неффа на бледные лица за ним, ожидающие ответа. У него было жуткое ощущение, что все, кроме него, что-то знают. Что-то очень-очень важное.

— Какие деньги? — спросил он.

8

Приглушенный голубоватый свет мерцал в кабинете генерала Ги Гадбуа, главы военной разведки, или, официально, Генеральной дирекции внешней безопасности (ГДВБ). Гадбуа, бравый десантник, сорок лет провоевавший в Алжире, Конго и других горячих точках, все и не упомнишь, закурил очередную сигарету и уперся взглядом в серо-белое мельтешение на экране. Запись закончилась еще четверть минуты назад, но он не мог отвести взгляд.

— Еще раз, — ровным голосом произнес он, потирая переносицу.

— Да, господин генерал.

Гадбуа вздохнул, пока его помощник переключал запись на начало. Было два часа ночи, и нормальный рабочий день давным-давно закончился, но в кабинете присутствовали три других офицера французской разведки. Двое были из арабского отдела, известного среди своих как «Южный клуб», так как они работали по Испании, Марокко и бывшим французским колониям — Алжиру и Тунису, а также по Ближнему Востоку. Здесь они находились, чтобы обеспечить перевод и высказать свои точки зрения, с которыми — Гадбуа знал это заранее — он не согласится.

Третий офицер был из контрразведки, или ДСТ. Пятнадцать лет назад умники из спецслужб отличились, взорвав на рейде порта Окленд гринписовский корабль «Воин Радуги». Но именно этот парень обнаружил цифровой видеофильм среди улик, хранящихся в предназначенном для них шкафу в штабе «Сюртэ». Худощавый, невысокого роста, он выглядел щуплым. Однако малый с характером, что, по мнению Гадбуа, означало высшую похвалу. Любой, кто после такого взрыва остался на ногах, а тем более сохранил работоспособность, должен иметь, как минимум, чугунный лоб. Если бы он еще и волосы подстриг, как подобает всякому уважающему себя бойцу…

Темный экран неожиданно ожил. Оцифрованная информация замелькала беспорядочными цветными пятнами, и через пятнадцать секунд появился первый четкий образ.

— Стоп! — стукнул увесистым кулаком по столу Гадбуа.

Изображение замерло. На экране, на фоне общеисламского флага (звезда и полумесяц на зеленом полотнище), застыл мужчина, одетый как боец Организации освобождения Палестины — в форменной военной рубашке оливкового цвета, на голове красно-белая клетчатая куфия. Нетипичным в его облике были только зеркальные солнцезащитные очки.