Страница 16 из 48
С помощью Бойко ему удалось договориться с пограничниками и достать этот катер, который мчал его сейчас вслед за «Украиной». Как объяснил Железнякову стоявший за штурвалом старшина-пограничник, катер хоть и считается списанным, тем не менее имеет перед дизель-электроходом солидное преимущество в скорости. Так что, по мнению пограничников, если им повезет и «Украина» не станет отклоняться от обычного курса, они вполне могут ее догнать. Пограничников сейчас на катере представляли старшина-штурвальный и стоявший рядом с ним старший лейтенант, следственную группу — Железняков.
Подняв бинокль, старший лейтенант смотрел вперед. Не выдержав, Железняков спросил:
— Ничего?
— Пока ничего, — опустив бинокль, пограничник посмотрел на Железнякова, — но если это случится, то довольно скоро.
— Вы уверены?
— Уверен, не уверен, но по времени мы должны уже ее догнать.
— И тогда что?
— Тогда… — Старший лейтенант помолчал. — Тогда, если удастся договориться с капитаном и тот даст команду сбавить ход, вы сможете подняться наверх. Вместе со мной, в люльке. Такое у нас уже бывало. Ну а там — можете делать что хотите. Капитана я предупрежу.
Подняв бинокль, старший лейтенант застыл. Наконец, примерно через минуту, сообщил:
— А вот и она… Да, это «Украина»…
Железняков вгляделся в даль, но ничего не увидел.
— Можно посмотреть?
— Пожалуйста. — Старший лейтенант протянул бинокль.
Для того чтобы отыскать в окулярах белеющую на горизонте корму дизель-электрохо-да, Железнякову потребовалось несколько секунд. Затем, опустив бинокль, он воочию убедился, как быстро катер сокращает разрыв. Довольно скоро «Украину» можно было увидеть и без бинокля, если хорошенько вглядеться.
— Прибавишь, Петрович? — спросил старший лейтенант.
—: Прибавить-то я прибавлю… Только вот мотор постукивает. Рухлядь.
Сразу же после этих слов мощный мотор, до этого, как казалось Железнякову, работавший без перебоев, вдруг громко чихнул. Затем раздался еще более оглушительный звук, больше похожий на выстрел. Старшина забористо выругался, но это не помогло: раздалось еще несколько громких выстрелов после чего мотор замолчал совсем.
Пройдя по инерции несколько метров катер закачался на волне. Минуты три стар шина дергал всевозможные рычаги и руко ятки и, убедившись в тщетности своих усилий сказал:
— Все. Отплавались.
— Д-да? — Железняков все еще не мо поверить, что погоня закончилась.
— Ну да. Вы что, не знаете нашу технику? Полетел мотор. Катер-то списанный. Прежнего ухода за ним уже нет.
Некоторое время Железняков наблюдал, как старшина, сняв мичманку, устало вытирает пот. Наконец спросил старшего лейтенанта:
— И… что же теперь делать?
— Ничего. Рация у нас с собой, вызовем спасателей. Вы уж не обессудьте, мы сделали все, что могли. Но сами видите — не повезло.
19
Пока старший лейтенант вызывал по рации спасательный буксир, Железняков попытался сообразить, что же он может сейчас предпринять — после того, как Каменский и Лукашов в буквальном смысле слова уплыли прямо у него из рук. Допросить Каменского и Лукашова он сможет теперь после того, как они вернутся из круиза. Но если ему не изменяет чутье следователя и эти парни в самом деле являются участниками ограбления квартиры на Бережковской набережной, то они сделают все, чтобы никогда не оказаться снова в России или на Украине. Ушли навсегда… Конечно, он постарается предпринять все, что возможно, и прежде всего сразу же по возвращении на берег свяжется с Интерполом. Но, поскольку пока для всех, и для него в том числе, Каменский и Лукашов всего лишь подозреваемые, на Интерпол надежда слабая, поскольку Интерпол занимается преступниками, вина которых доказана без всяких сомнений.
Уже на обратном пути, вглядываясь в буксирующий их пограничный катер, Железняков подумал: самое реальное, что он может сейчас сделать, вернувшись на берег, связаться с капитаном «Украины». И попросить его установить наблюдение за двумя пассажирами, которые подозреваются в грабеже.
20
Подплыв к краю бассейна на верхней палубе, Миша положил обе руки на бортик. Одним коротким движением выпрыгнул из воды и тут же нагнулся, чтобы помочь выбраться из бассейна Гале. Протянув руку, вытащил ее легким рывком на бортик. Галино загорелое тело было усеяно мелкими каплями, еще больше оттенявшими загар.
— Сядем? — спросил он.
— Можно. — Фыркнув, Галя попыталась сдуть с носа и лба брызги. Белые пластиковые столики и стулья здесь, на верхней палубе, стояли прямо под палящим солнцем. Но это всех устраивало, поскольку давало возможность продлить удовольствие, заказав сразу после купания коктейль или охлажденный сок.
Усевшись вместе с Галей за свободный столик, Миша заказал подошедшему официанту гранатовый сок со льдом. Положил на столик руки. Он чувствовал, как от соприкосновения с пластиком остывшая после купания кожа постепенно нагревается. Подумал, разглядывая Галю: он знаком с ней уже почти два года. А последний месяц вообще практически не расставался ни на минуту. Вроде бы должен к ней привыкнуть, но получается все наоборот. Он влюблялся в нее все больше и больше. Чертовщина какая-то.
Глаза Гали были полузакрыты, она сидела, обсыхая, подставив лицо солнцу. Почувствовав его взгляд, приоткрыла глаза, спросила:
— Ты что?
— Ничего. — Миша посторонился, давая возможность официанту поставить бокалы. — Просто… — Он усмехнулся. — Просто мне хорошо.
Взяв губами соломинку, Галя посмотрела исподлобья. Хмыкнула.
— Как ни странно, мне сейчас тоже очень хорошо.
— Почему «как ни странно»?
— Н-ну… — Она помолчала. — Потому что я не привыкла привязываться.
— Привязываться?
— Да. А сейчас, кажется, привязалась. Думаю, это не к добру.
— А по-моему, наоборот, очень даже к добру.
Выпив сок, Галя выпрямилась. Посмотрела на него.
— Все же, Мишенька, я чувствую, тебя что-то беспокоит.
— Н-ну… — Черт, как ему не хотелось говорить то, что он обязан сейчас сказать. Обязан, потому что они вот-вот должны подойти к Стамбулу. — Вообще ты права, есть некоторый момент.
— Да? — Поставив локти на стол, Галя оперлась подбородком о ладони. — И что же это за момент?
Миша промолчал. Помедлив, Галя улыбнулась:
— Впрочем, я знаю. Это касается Стамбула?
— Откуда ты знаешь?
— От Лизы. Витя, или, как ты его называешь, Лука, сказал ей, что вы хотите остаться. А заодно сделал ей предложение.
— Да, Галюш, ты права. Мы решили остаться. И… — Не договорив, замолчал.
— Да, и?.. — спросила Галя. Ему показалось, в глазах у нее мелькают смешинки.
— И… — Миша поставил бокал. — Скажу прямо: у меня есть все, чтобы нормально жить за кордоном.
— Любопытно. Только зачем ты мне это говоришь?
— Говорю, потому что должен сказать. Ты понимаешь, что такое «нормально жить»?
— Не совсем, — Галя тронула соломинку, — может быть, пояснишь?
— Ну… у меня есть миллион долларов. Пока. Во всяком случае, я рассчитываю на эти деньги.
Отпив сок, Галя подняла глаза, не отрывая губ от соломинки:
— Понятно. Очень интересная информация.
— Галя… — Сейчас Миша хотел говорить прямо и сказал, протянув руку и накрыв на секунду ее прохладную ладонь: — Я не знаю насчет предложений, которые Лука сделал Лизе. Но учти: я мечтаю, чтобы этот миллион был наш общий. И вообще, я мечтаю, чтобы все у нас было общим. Понимаешь?
— Более-менее. — Сказав это, Галя наконец-то оставила соломинку. — Только про деньги ты мог бы мне и не говорить.
— Наоборот, я обязан был тебе сказать. Так ты согласна сойти вместе со мной, чтобы остаться?
— Хорошо, Мишенька. В конце концов, не плыть же мне дальше в этот круиз одной. Без тебя.
Приподнявшись, Миша поцеловал ее в губы. После того, как он сел, Галя долго смотрела куда-то мимо него, за борт. Вдруг сказала: