Белая гвардия

— Это с чего это он — мой?

— Ну, не я ж с ним чаи гоняю и в шахматы играю… Персонаж вообще-то привлекательный с моейточки зрения: к нему много кто из бомонда таскается, да и он бывает на светских фуршетах и прочих фриштыках… Давно здесь обитает. Врос.

— Да ради бога, — пожал плечами Мазур. — Мне он не сват и не брат.

— Да нет, не получится, — с видимым сожалением сказал Лаврик. — Убойного компромата на него все равно нет, так что долго разрабатывать пришлось бы, а времени, в который раз говорю, у нас наверняка нет.

— А может, его уже завербовал кто-то, — сказал Мазур. — По тем же самым соображениям…

— Ну, это, в конце концов, несущественно, — пожал плечами Лаврик. — Знал я одного типа, так он работал на пять разведок — и, когда я его последний раз видел, пребывал в полном здравии и довольстве… Они-тос тобой как?

— Да я ж уже говорил, — сказал Мазур. — Ни со стороны Акинфиева, ни со стороны Танюши не то что вербовочных подходов, но и неправильныхвопросиков ни разу не наблюдалось.

— Ну и бог с ними, — сказал Лаврик. — Не до них. Ты мне лучше изложи-ка свои впечатления после общения с Принцессой…

— Хорошо ее в Парижах выучили.

— Не дури. Прекрасно понимаешь, о чем я. Как у тебя впечатления: нацелилась она с тобой роман крутить или просто решила разок поиграть?

Мазур помолчал, пуская дым в потолок, под лопасти вентилятора. Сказал серьезно:

— Честное слово, представления не имею. Поди догадайся, чего от баб ждать. Они, стервы, животные загадочные. Что-то я не зафиксировал ни малейших намеков на будущие отношения, Может, она на них и нацелилась, но вслух это не прозвучало даже намеком. Непохоже что-то, чтобы она от меня голову потеряла. Крепко сомневаюсь, что она вообще способна из-за кого-то голову потерять — балованная поблядушка и все дела… Не тот типаж.

— Жаль, — сказал Лаврик. — Жаль, жаль… Папу все равно ничем не взять, а вот Наташку славно было бы прибрать к рукам, с прицелом на будущее, чтобы осталась на крючке, даже когда нас отсюда вышибут… А крючка нету…

— Ну, извиняй, — развел руками Мазур. — Я старался, но все равно, крючок из меня никудышный. В данном конкретном случае. Говорю, не тот типаж…

— Да кто ж тебя виноватит… — рассеянно отозвался Лаврик. — Ладно, ты хоть удовольствие получил, а об остальном и голова не болит, завидую… — он окинул Мазура цепким взглядом. — Ты что, в зарослях бродил? Панталоны уделал…

Мазур только сейчас обратил внимание, что его пижонские брюки, мечта Остапа Бендера, уделаны по щиколотку обильной утренней росой и бледно-зеленым травяным соком.

— Да было тут, когда я шел назад… — сказал он.

Лаврик слушал внимательно. Потом тихо выругался:

— Ага, вот именно… Очередная нелепость… Знал бы ты, как меня от них тошнит… Не должно их быть, таких…

— Почему?

— Да как тебе сказать, — Лаврик выглядел унылым, — неправильные это нелепости. С одной стороны, все до единого покушения на Папу выглядят так, словно их разработалидилетанты. Растяпы, неумелые идеалисты, неподготовленные фанатики, любители, косорукая шпана. С другой… Понимаешь ли, ни один из них в столице так и не засветился. Ни один. У меня совершенно точные данные. Как Мтанга ни копал, не отыскал ни малейшего следочка. В этом и неправильность. Косорукий дилетант просто обязан оставить кучу следов — раздобывая оружие, скрываясь где-то, производя разведку на месте теракта. Это аксиома. Примеров масса. А эти… Они вели себя, как идиоты — но ни одного не удалось не то что отследить, но даже и опознать. Словно с Луны свалились. Словно кто-то умный, хитрый и коварный велелим провести покушения идиотски — ну, разумеется, создав у них иллюзию, что им удастся беспрепятственно скрыться. И этому примеров предостаточно, — его лицо исказилось злой гримасой. — И эта сука, очень может оказаться, преспокойно сидит в столице…

— А зачем?

— Зачем сидит?

— Нет, — сказал Мазур. — Зачем ему череда этих нелепых покушений, заранее обреченных на провал? Бдительность притупить? Так ведь не притупит… А?

— Понятия не имею, — признался Лаврик. — Это-то и бесит…

Глава пятая

Лавка древностей

Каждый толковый командир назубок знает нехитрую истину: подчиненных нельзя оставлять в безделье. А его группе здесь, положа руку на сердце, как раз сущее безделье и выпало: проехать пару раз в неделю в кортеже Папы и не более того. Регулярные тренировки, старательные и долгие, все же оставляют много свободного времени. А человек в погонах обязан всегда чем-нибудь быть занят. Благо и повод имелся прекрасный: ночная история с подброшенной неведомо кем козьей башкой. Так что не пришлось выдумывать канаву отсюда и до заката, переноску круглого, катание квадратного и прочий примитив, к коему прибегают, когда вовсе уж нет повода. Так что Журавель, Пеший-Леший, Скрипач и Фантомас уже давненько вместе с местными кадрами прочесывали ту самую рощицу с заданием обнюхать каждую травинку, осмотреть каждое дерево и, при необходимости, проверить на благонадежность любого местного бурундука. Дабы отыскать хоть какие-то следы метательного устройства.

Мазур нисколечко не сомневался, что это мартышкин труд, что никакой катапульты в лесочке не было и голова подброшена кем-то изнутри. Однако подчиненным знать таких тонкостей не следовало.

Полковник Мтанга наверняка пришел к тем же выводам, но все равно, нагнал в рощицу уйму народу в форме и штатском. Вот у негопобуждения наверняка другие: устроив снаружи многолюдную суету, попытаться вычислить затаившегося изнутри вражину…

Сам Мазур, втихомолку будь сказано, в это время отправлялся по сугубо личным делам. Но это опять-таки специфика военной жизни: чем больше у тебя звезд на погонах, тем больше и возможностей сачковать. В конце концов, у него-то сейчас не было вышестоящего командира, недовольного бездельем подчиненного. А делать ему по служебной линии и в самом деле нечего. Вот Лаврик — тот пашет, как папа Карло, ему не позавидуешь…

Загородную резиденцию Отца Нации Мазур, как обычно, покинул в форме здешнего полковника. В советской ему, согласно инструкциям и пожеланиям Папы полагалось торчать лишь на официальных мероприятиях. А в столице советское военное присутствие и без него с большим успехом обозначали морячки с «Ворошилова», отпускавшиеся в увольнение вопреки обычным правилам ежедневно и в непривычно большом количестве (опять-таки пожелание Папы).

Машина была гражданская, голубой «рено» — но с желто-черными военными номерами, магически действовавшими на здешнюю дорожную полицию. Водитель-капрал в белых перчатках, едва слышное урчание мотора, приятная прохлада кондиционера… Здешним господам офицерам жилось неплохо — Африка-с. Национальные традиции. И свой этикет. Даже сопливому первому лейтенанту не положено ехать в общественном транспорте или отправляться куда-то пешком на расстояние далее пары кварталов: как минимум на такси и непременно приличного вида. Традиции, ага. Африканкой офицер, не довольный своим денежным содержанием и прочими благами, как правило, в первую очередь задумывается о государственном перевороте и с превеликим условием готов к таковому примкнуть, едва прослышав…

Район, куда Мазур направлялся, был из респектабельных, еще колониальной постройки, весь в ухоженной зелени, добротных белых особнячках, красивых уличных фонарях и тротуарах без единой выщерблинки. Справа посверкивал на солнце стеклянный девятиэтажный куб Министерства недр — бюрократы плодятся, как кролики, в старом здании им давно было тесно, вот и отгрохали им новехонькое. Как-никак второе по значению в стране министерство после военного — а по количеству «левых» денежек, которые тут крутятся, даже первое. Контракты на разработку недр, лицензии, всевозможные разрешения, согласования, дозволения, резолюции, печати и штампы… Очень хлебное местечко — и ведь каждый сукин кот, докарабкавшись до кресла, в котором имеет право разрешать и запрещать, немалый процент должен отстегивать Папе…