Опасное искушение

Лили вообще сомневалась в том, что правильно обращается с Грязным Гарри. Он был ее первым котом — если, конечно, пойти на поводу у условностей и назвать ее хозяйкой. Чаще она считала как раз наоборот. Год назад на берегу она наткнулась на него: больного, голодного, с опухшей лапой, на которую он не мог ступить. В тот день он единственный раз позволил взять себя на руки.

— Итак, что же ты думаешь по этому поводу, Гарри? — Скрестив руки, Лили прислонилась к холодильнику, глядя на то, как кот с удовольствием уплетает угощение, налитое в блюдце. — Животному миру — прошу прощения, я имею в виду мир живых существ, не принадлежащих к человеческому роду, — не чужд сексуально-собственнический инстинкт. Подтверждение тому — твое ухо, точнее, то, что с ним случилось до нашей встречи.

Гарри не обратил внимания на поставленный вопрос.

— Волки тоже дерутся из-за самок. Но лупи все же не совсем волки, верно? Бабушка говорит, что относительно драк у них есть особые правила и ритуалы, хотя женщин это вроде бы не касается.

Гарри начисто вылизал блюдце и принялся умываться. Лили рассеянно потерла бедро. Ей не давало покоя чувство: что-то не так.

— Или же Тернер убил его в припадке ревности, или же… что?

Она оттолкнулась от холодильника и принялась расхаживать по своей небольшой кухоньке.

— Если Тернер не слишком сильно влюблен в Рейчел, если не ревнует ее, у него нет причин убивать Фуэнтеса. Может, все-таки это сделал он? Но если нет… Если нет, то каков мотив убийства?

Лили остановилась у окна, грозно глядя на задернутые шторы. Кому нужна была смерть Фуэнтеса? Хороший вопрос. В доброй половине преступлений подобного рода обычно замешаны деньги. Хотя… Если верить Рейчел, на работе у Фуэнтеса был небольшой страховой полис, но его хватит только на похороны.

Или все-таки здесь замешана страсть? По словам Рейчел, у ее мужа были любовницы. Но ведь Фуэнтеса убил не разгневанный муж или бойфренд. Это сделал волк.

И что же мы имеем очевидным следствием смерти Фуэнтеса?

— Меня, — медленно вслух произнесла Лили. — Я расследую дело об убийстве.

Сосредоточившись на Тернере. Потому что он любовник Рейчел. Потому что он — лупус. Единственное, что полиция знала наверняка, — это то, что Фуэнтеса убил лупус.

Минуточку. Может, стоит переиначить вопрос: почемv Фуэнтеса убил волк? Не просто лупус, а лупус в волчьем обличье. Ведь содеянное равноценно вывешенному транспаранту: «Глядите, этого человека убил лупус».

В волчьем обличье лупи наиболее опасны, но и в человечьем — страшно сильны. Можно было убить Фуэнтеса, не прибегая к обращению.

Гарри подошел к ее ноге и замурлыкал.

— Ты прав, — кивнула Лили. — Уже поздно. Лучше пойти спать.

Но, пока она готовилась ко сну, в голове все равно крутился один-единственный вопрос: почему обратился убийца Фуэнтеса?

7

В горы к северо-востоку от города вела неприметная узкая дорога. В двадцати милях какой-то безымянный проектировщик устроил живописную смотровую площадку с бетонным столиком для пикника и железным мусорным баком. Именно здесь в одиннадцать часов утра, облокотясь на машину и гордо задрав нос, стоял Рул.

Ослепительно сияющим диском висело в небе солнце, но вдруг налетел ветер — пронизывающий и пыльный, пахнущий шалфеем, креозотом и кроликами. Прямо перед Рулом земля морщинистыми неровными горбами сбегала к городу, к счастью, такому далекому. Через милю вверх по дороге среди вековых дубов прятался за поворотом дороги въезд в поместье Ноколаев.

Рул закрыл глаза, отчетливо чувствуя, что времени в обрез. Сейчас ему нужно было поспеть в два места одновременно — причем ни в одном из них он не желал оказаться.

Все утро он пытался разыскать Каллена. Надо было найти его или, по крайней мере, удостовериться в том, что друг снова исчез. Время от времени Каллен пропадал из поля зрения, не говоря ни слова: ни куда собирается, ни когда вернется. И делал это всегда некстати.

Вот как сейчас.

Рул взял себя в руки, пытаясь успокоиться. Столько времени прошло с тех пор, когда он бегал по этим холмам в другом своем обличье. И бродил по ним тоже давным-давно. Нужно бы пропитаться землей и самому и впитаться в нее, но времени нет… и все же он был здесь.

Он поглядел туда, откуда дул ветер, пытаясь найти источник кроличьего запаха, и обнаружил под кустом и отличимый от земли серовато-коричневый мех. Рул замер, наблюдая за зверьком и глубоко дыша. Помогло.

Перед внутренним взором возникло ее лицо — лицо форме сердечка, с прямым носом и глазами, похожими на две черные миндалины. Когда она улыбалась, ее губы складывались в симпатичный треугольник, а щеки округлялись. Он припомнил ее кожу — цвета густых сливок с медом. И запах, чуть пряный. Совершенно человеческий. Уникальный.

Воспоминания взволновали Рула, он потерял покой ему хотелось увидеть ее прямо сейчас, а не спустя целых два часа!

Нехороший знак, подумал Рул. Эдак совсем никуда годится.

Через несколько минут по гравию зашуршали шины.

Из укрытия прыснул кролик. Рул повернулся посмотреть, как рядом с его кабриолетом останавливается грязный серый джип. Он ждал одного, но из джипа вышли двое мужчин в джинсах и кроссовках, с оголенными торсами. У одного из них, водителя джипа, на груди было три длинных рубца: два дня назад он подрался.

Это был высокий мужчина с телосложением защитника и руками игрока баскетбольной команды. Для лупуса он был необычайно смуглым, цвет его кожи походил на материнский медный. Очень короткие черные волосы тронула седина. В кожаных ножнах на спине покоилось мачете, а на поясе — нож. Рул знал: несмотря на мягкость металла, лезвия очень остры. Оружие отлично затачивалось из-за большого количества серебра в сплаве.

Пассажир джипа телосложением походил на клинок первого: высокий, худощавый, с широкими костлявыми плечами, похожими на рукоятку. Лицо было узким, кожа и глаза — бледными, а светло-русые волосы — достаточно длинными и стянуты сзади в пучок. Большинство людей сочли бы его ровесником Рула.

И были бы правы. Но с другой стороны, истинный возраст Рула был людям неведом.

— Мик, — Рул выпрямился, привычная осторожность вытеснила подобие непринужденности, к которой он всегда стремился, — не знал, что ты здесь.

— Только приехал, — сказал худощавый, подходя к нему. — Несколько дней виноградник переживет без меня. Тоби шлет тебе привет, — добавил он. — А заодно просит прислать тортов или еще чего-нибудь, что испортит ему зубы. Ты же знаешь, как Нетти помешана на здоровом питании.

У Рула сердце ёкнуло:

— Ты его видел?

— Пару минут, пока деспоты не забрали его на занятия. Ты перемудрил с ним, — заметил Мик. — Зачем тащить мальчишку через всю страну. Ни один лупус не обидит ребенка.

Рул лишь покачал головой. Мик не знал ни о Каллене, ни о том, что тот обнаружил. Рул действовал так, как считал нужным. Он протянул руку, и двое мужчин в церемонном приветствии пожали друг другу предплечья. Мик усмехнулся и сильно двинул Рула по спине, обычный человек от такого удара пошатнулся бы.

Рул отпрянул назад не из-за мнимодружеского тычка, рыкнув сквозь приоткрытые губы, колени его согнулись, а руки приняли боевую позицию. Обоняние заставило его встать в стойку.

Высокий схватил Мика за плечо. Голос его был глубокий словно пещера:

— Извинись.

— Да ты что, в самом деле, я же только хлопнул его по спине!

Бенедикт фыркнул:

— От тебя так разит серу,что даже человек может учуять. Не желаю тратить время на эти глупости. Проси прощения.

Мик помрачнел, но извинения пробормотал. Рул вышел из стойки. В воздухе тяжело повисло зловоние враждебности брата.

— А ты, — на сей раз Бенедикт обратился к Рулу, — Поучись контролировать свои эмоции. Лу Нунцию не пристало вести себя как безумному недорослю.

Рул сжал губы. Ведь так он реагировал только на Мика. Они соперничали всегда. Мик завидовал Рулу, потому, что тот жил в Поместье. А когда они были маленькими, Рул завидовал Мику, потому что у того была мать, которая любила его. Но отношения испортились лишь тогда, когда Айзен назвал наследником младшего сына.