У очага любви

— И потом, может быть, вы будете любезны присоединиться к нам и выпить немного на террасе?

К нам? Интересно, имел ли он в виду миссис Керрингтон, подумала Элеонора.

Поддерживая девушку за локоть, Роберт Керрингтон провел ее в холл. Элеонора остановилась, осматривая интерьер дома и испытывая странное чувство, будто дом приветствует ее и она здесь вовсе не чужая.

Она видела старинные сундуки, подсвечники и стеклянную люстру, которых сейчас почти нигде нельзя было встретить. Слева находился старинный камин, а справа — большая дубовая лестница, ведущая на второй этаж. В окна светило яркое солнце, озаряя комнату сверкающим блеском, отчего все внутри, казалось, блестит и сияет.

— Какая красота, — прошептала Элеонора восторженно. Она смотрела на все вокруг, как зачарованная. — Будто находишься внутри радуги.

Она вздрогнула. Ей показалось, что она уже говорила когда-то эти слова.

— Что-то не так? — спросил Роберт.

— Н-нет, — пробормотала Элеонора в замешательстве, сбитая с толку этим внезапным чувством, что она знает этот дом и дом знает ее, а также прикосновением Роберта Керрингтона. — Нет, у меня просто возникло такое чувство, будто я была здесь когда-то раньше. Но, конечно же, этого не может быть, так что, скорее всего, это просто «дежа-вю».

Но как тогда объяснить, что она, еще не видев дома, уже знала, как он будет выглядеть?

— Похоже, вы в этом не совсем уверены, — заметил Роберт, пристально глядя на нее.

— Тогда как еще можно это объяснить?

— Возможно, вы видели Грейледиз в каком-нибудь журнале. Этот дом был построен на фундаменте старого женского монастыря тринадцатого века. Поскольку место представляет собой исторический интерес, журнал «Наследие» опубликовал статью о доме год или два тому назад, когда здесь еще жил мой дед. Они фотографировали ворота, сам дом, холл, монастырскую кухню и развалины старой церкви.

— Должно быть, так оно и было, — согласилась Элеонора, радуясь тому, что он нашел достойное рациональное объяснение. — Хотя, признаться, я не уверена, видела ли я этот журнал. Но фотографии, должно быть, запомнились.

— Пойдемте, я покажу вам старую монастырскую трапезную и кухню, — беспечно предложил Роберт Керрингтон. — Посмотрите, сможете ли вы узнать и их.

Он пошел впереди, в конец коридора, потом вниз по каменной лестнице. Их шаги глухо отзывались эхом.

— Это столовая, бывшая трапезная, — сказал он, открывая дверь слева. — Как вы можете догадаться, она была реконструирована.

Столовая была очень красивым и не менее странным местом. Если Элеонора и видела когда-нибудь ее в журнале, у нее совершенно не осталось о ней никаких воспоминаний.

То же самое можно было сказать и о кухне, достопримечательностью которой был только колодец с металлической крышкой. В остальном кухня, как и столовая, была почти пустой.

— Ну как? Что-нибудь вспоминаете? — поинтересовался Роберт Керрингтон.

— Нет, ничего.

Он кивнул, как будто ее ответ полностью его удовлетворил.

— Ну, а сейчас почему бы нам все-таки не пойти на террасу и не выпить чего-нибудь?

Хоть Элеонора чувствовала себя в его компании не совсем уютно, она согласилась, потому что надеялась увидеть остальную часть дома.

Роберт Керрингтон, как будто почувствовав это, предложил:

— И после обеда, если хотите, я устрою вам экскурсию по дому.

— О да, пожалуйста, — выпалила Элеонора, потом одернула себя. Возможно, ее слова прозвучали уж слишком радостно. — Это будет очень мило с вашей стороны, — смущенно добавила она.

Он усмехнулся этой дисциплинированной вежливости, а Элеонора пожалела, что не удержала язык за зубами.

Они прошли через зал, оформленный в темно-бежевых тонах, со старинными вещицами, прошедшими через столько веков. Все внимание притягивал к себе большой камин. Стоявшая рядом кочерга говорила о том, что им все еще пользуются.

— Расскажите мне, о чем вы думаете, — спросил Роберт Керрингтон, видя отсутствующий взгляд Элеоноры. Она была поглощена своими мечтами.

Девушка подняла глаза на звук его голоса. В его взгляде было нечто, что заставило ее признаться:

— Я думала о зимних ночах. За окном трещит мороз, идет снег, буря, а в камине трещат дрова, танцуют искры… И я у очага…

— Очень поэтично, — отреагировал он. — Похоже, вам нравится сидеть у камина? — спросил он.

— Я думаю, что понравится, когда попробую, — мечтательно ответила она. — А пока что я могу довольствоваться только двумя батареями.

— Да, не могу не согласиться, батареи менее привлекательны в эстетическом плане.

Он распахнул стеклянную дверь и провел ее на широкую террасу, тянущуюся по всей длине дома. На террасе никого не было, кроме маленького полосатого котенка, спавшего на солнце. Вокруг небольшого столика стояли удобные откидные кресла. Роберт отодвинул одно для нее и сам сел рядом, продолжая свой рассказ:

— Я рад, что мой дед считал это место своим домом, а не устроил из него музей. Поэтому вы заметите, что остальная часть дома приведена в соответствие с сегодняшней модой. Но если говорить о современных технологиях, то еще многого не хватает. Пока что единственное средство связи с окружающим миром — телефон. Поэтому я так хочу оборудовать новый офис.

В дверях появился дворецкий с тележкой, на которой были напитки. Когда он ушел, Элеонора решилась все-таки задать вопрос, который давно беспокоил ее:

— А миссис Керрингтон присоединится к нам?

Роберт Керрингтон бросил на нее слегка насмешливый взгляд.

— Боюсь, что нет. Дело в том, что сейчас моя мачеха живет в Канаде. Так что вам налить? — спросил он, вставая.

Элеонора не привыкла пить и сейчас колебалась, не зная, что и сказать.

— Может быть, мартини? — предложил Керрингтон.

— Да, пожалуйста, — согласилась Элеонора.

Роберт наполнил два бокала и только собирался снова сесть, как опять появился слуга и сообщил, что Роберта ждут у телефона.

— Кто звонит, Томпкинс?

— Какой-то мистер Маршалл, сэр. Он извинился, что приходится звонить в субботний день, но ему нужно обсудить с вами какое-то срочное дело.

— Хорошо, я сейчас подойду. Простите, — обратился он к Элеоноре и вышел.

Элеонора поставила свой нетронутый бокал.

На краю террасы грелась кошка, положив голову на лапы и обернувшись хвостом. Сейчас она подняла голову и, не мигая, смотрела на Элеонору.

Элеонора очень любила животных, хотя у нее никогда не было своих.

— Привет, киска, — поманила она ее, — как тебя зовут?

Кошка встала, потянулась, изгибая спину, потом прыгнула к Элеоноре и, мурлыкая, стала тереться о ее ноги. Потом прыгнула ей на колени, урча от удовольствия.

Элеонора почувствовала необыкновенное умиротворение. Она закрыла глаза и подставила свое лицо солнцу.

— Ну, вот ты где. — Это был Дэвид. — А где же король замка?

— Роберту позвонили, он в доме, — ответила Элеонора, открывая глаза.

Дэвид уселся в кресло, ворчливо продолжая:

— Не могу не признать, он оказал нам честь. У нас с тобой отдельные большие комнаты с ванной и общая гостиная с телевизором.

Элеонора только было вздохнула с облегчением, порадовавшись, что Дэвиду хоть чем-то угодили, но он продолжил:

— Но это местечко — настоящий морг. У меня мурашки по коже. Не знаю, как я тут выживу столько дней. Он мечтательно посмотрел на поднос с напитками. — Я не прочь был бы выпить чего-нибудь. Думаю, ничего, если я сам за собой поухаживаю?

— Я так не думаю, — возразила Элеонора.

— Но ты-то себе налила. Вон твой бокал.

— Ну, так выпей мой бокал, если хочешь.

— Я хочу выпить по-настоящему, а не эту бодягу. — Он, сморщившись, кивнул на бокал Элеоноры с мартини.

— Я думаю, Роберт скоро придет. Подожди.

— А что толку? — Дэвид встал и налил себе виски, не постеснявшись, — целый бокал. Он сделал большой глоток, сел на место и брезгливо поморщился: — Зачем ты гладишь эту плешивую тощую кошку? Ах ты, черт, — громко выругался он, подскакивая со своего места, увидев, как на террасу гордо прошагал красавец ротвейлер.