У очага любви

— И говоришь, что его выпустили незадолго до того, как он встретил меня? — спросила Элеонора.

— Да. Он, наверное, и счастью-то своему не поверил, встретив тебя и обнаружив, что у тебя есть деньги. Но зная, как много ты работала ради них, и понимая, что ты умнее многих простушек, которых он обвел вокруг пальца, Бенсон решил действовать осторожно. Его привлекла твоя идея открыть свое дело. Его не смутило даже то, что пришлось бы ждать целый год. Во-первых, потому что компьютерами он был готов заниматься с радостью, а во-вторых, целый год он мог жить за твой счет.

— А ты не думаешь, что срок в тюрьме изменил его? И что к тому времени, когда он встретил меня, он исправился и решил начать жить честно?

— Не думаю. Может быть, он и собирался найти применение своим способностям, хотя сомневаюсь, что у него были какие-то достойные мотивы.

— Почему ты так думаешь?

— А почему, по-твоему, он назначил тебя директором фирмы, старшим партнером?

— Не знаю.

— Поскольку ты знала его и раньше, он вынужден был пользоваться своим настоящим именем, и стоять во главе компании было рискованно. А так в случае чего все шишки полетели бы на тебя. Хотя начать общее дело было серьезным шагом. Это, может, и могло бы обеспечить ему достойную будущую жизнь, если бы он хоть чуть-чуть выполнял свои обязанности…

— Но он работал, — перебила его Элеонора.

— Да? А кто выполнял всю работу в офисе?

— Так получалось, что я, но Дэвид все время был занят поиском заказчиков.

— Занят он был совсем не тем, чем должен был заниматься. Он проводил время с дружками, в кабаках, за игрой в картишки, а на ваше общее дело ему было плевать. Твоими усилиями компания протянула бы довольно долго, если бы он не начал перекачивать деньги в свой карман.

До Элеоноры начал постепенно доходить смысл прошлых событий.

— Так вот почему чек, который мы отправили в «Гринлис», не приняли. Я-то была уверена, что на счете достаточно денег, чтобы покрыть все расходы. — Элеонора чувствовала себя совершенно опустошенной. — Ты прекрасно осведомлен обо всех фактах, касающихся его биографии, но ты ни разу не упомянул о личной жизни. Он любил меня? Он и правда собирался на мне жениться? — робко спросила она.

Последовала долгая тишина.

— Знаю, как это важно для тебя, и я бы очень хотел сказать тебе, что ты особенная и он тут оказался на высоте и ценил тебя по-настоящему, но… Боюсь, что он и тебя использовал. Точно так же, как использовал и других женщин.

Элеонора сжала руки в кулаки и, не желая верить тому, что она услышала, отчаянно качала головой.

— Посуди сама, — продолжал Роберт. — Если бы он любил тебя, разве стал бы так бессовестно воровать ваши, точнее сказать, твои деньги? Он только брал, ничего не давая взамен. Ты хоть что-нибудь от него видела?

— Он подарил мне обручальное кольцо, — прошептала Элеонора.

— Которое и яйца выеденного не стоило. По крайней мере для него. Когда ты болела, он заботился о тебе? Он утешил тебя хоть когда-нибудь, когда тебе было грустно? Ты видела его поддержку, его сильное плечо рядом в самые сложные минуты?

— Нет, — признала Элеонора сдавленно.

— Тогда я удивляюсь, как ты раньше этого сама не понимала.

— Наверное, потому что боялась. И не хотела видеть и признавать это. Я не могла сказать себе, что совершенно ему безразлична. Тогда у меня не было бы совсем ничего. И никого. Я должна была верить, что он меня любит, что он хочет на мне жениться. Может быть, он…

— Пришло время оставить пустые надежды и посмотреть правде в глаза, — резко, со злостью в голосе оборвал ее Роберт. — А правда заключается в том, что он тебя не любил, и уж тем более, никогда ни на секунду у него не возникало мысли жениться на тебе.

— Почему ты так в этом уверен? — прокричала Элеонора в слезах.

— Потому что у него уже есть жена! Прости, что мне приходится открывать тебе все сразу, это очень больно. Но Дэвид уже три года как женат. Он был женат, когда предлагал тебе укрепить ваше партнерство браком. И кольцо, которое он тебе подарил, было всего лишь подачкой, чтобы ты была спокойна.

— Так, значит, это она Тони…

Элеонора закусила нижнюю губу, душа слезы, пока не почувствовала вкус крови на губах. Дэвид часто упоминал имя Тони, соседа по комнате, но она так слепо верила ему, что ни разу даже не заподозрила, что это может быть и женское имя.

Элеонору захлестнула волна боли. Она, как смертельно раненная птица, полулежала на диване, прокручивая в голове одни и те же мысли. Дэвид был единственным человеком, который любил ее. Она так считала. А теперь выясняется, что и он, на самом деле, не любил.

— Причина, по которой он не хотел уезжать из города надолго и жить в Грейледиз, заключается в том, что его жена ужасно не любит оставаться одна. И перед вашим отъездом она закатила грандиозный скандал.

— Так если ты знал об этом все это время, зачем настаивал, чтобы мы приехали в Грейледиз? Зачем тебе-то это было нужно? У тебя, наверное, были свои причины?

— Да, были, — кивнул Роберт, сочувственно глядя на ее мертвенно-бледное лицо. — Мне нужно было, чтобы Бенсон не путался под ногами и не мешал частному детективу собрать все сведения. В воскресенье он звонил мне и представил окончательный отчет. Тогда я решил поехать в Лондон и выяснить некоторые частные подробности сам. Я поехал к его жене, и мы с ней очень откровенно и очень долго беседовали. Я заверил ее, что не собираюсь привлекать их к ответственности, и обещал не предавать это дело огласке, она же взамен рассказала мне некоторые детали деятельности Дэвида. А именно: каким именно образом он использовал тебя. Знаешь, меня просто поразила их подлость, полная бесчувственность и лживость. Когда я вернулся сюда в среду вечером, я был просто в бешенстве, и если бы Бенсон был все еще здесь, боюсь, я бы свернул ему шею.

— А вместо этого переспал со мной? Ты сделал это из жалости ко мне?

— Я не сплю с женщинами из жалости к ним, к твоему сведению. И если ты не можешь отличить жалость от сексуального желания, то с тобой что-то не то.

Элеонора почувствовала, что ее вопрос рассердил Роберта. Она облизнула губы.

— Прости, мне не стоило этого говорить. — Ее голос дрожал. — Я просто…

Роберт взял ее за руку и нежно пожал ладонь.

— Не волнуйся, все в порядке. Я знаю, как тебе тяжело. Как больно узнать, что человек, которого ты любишь, так подло с тобой поступил.

— А его жена, она… любит его? — спросила Элеонора, заикаясь, споткнувшись на слове «жена», боясь и не желая его произносить.

— Да. Несмотря на то, что знает всю его подноготную. Знает, что он жулик, что он обманывает других женщин и выманивает у них деньги. Он сам от нее этого никогда не скрывал. И мне кажется, что и он, по-своему, любит ее. Она рассказывала, как он волновался за ее здоровье последние два-три месяца. Помнишь, ты как-то упомянула, что Дэвид очень нервный в последнее время? Ты была права, я и сам это подмечал, правда, не знал, что может быть тому причиной.

Роберт остановился, будто решая, рассказывать об этом Элеоноре или нет, оценивая, как сильно это ранит ее.

— Дело в том, что жена Дэвида ждет ребенка. И поскольку беременность протекает не совсем гладко, им нужно было много денег. Они уже потеряли одного ребенка — Тони была беременна, когда они только поженились, и сейчас ей нужно особое лечение. Лечение это дорогое, и кто-то должен за него платить. Должно быть, это главная причина, по которой он решил забрать все десять тысяч и сбежать.

— И его жена знает об этом?

— Конечно. Тони была в курсе всех дел. Сама участвовала в разработке плана. Они планировали совершить побег вместе, как только Бенсон доберется до денег. Ей не жалко было даже бросать насиженную квартиру. Которая, кстати, весьма недорогая для Лондона и довольно уютная. Но ради десяти тысяч можно пойти на все. Они два сапога пара. Она не хотела, чтобы он ввязывался во что-то криминальное, боялась, что его посадят, но ничуть не возражала против того, чтобы он проматывал деньги других женщин. Она даже гордилась тем, как ловко он обдурил тебя выдумкой, будто учится в колледже и ему нужны деньги на учебу. Но единственное, в чем она категорична, так это в супружеской верности. Она твердо настаивала на том, чтобы он был верен ей.