Улыбка ангела

Да, она была красива. Он отметил ее мягкую красоту, когда она еще носила ребенка. После рождения Эвелин она вся преобразилась, расцвела. Он и сам не заметил, как она вошла в его жизнь, но уже давно не проходило и дня, чтобы он не думал о ней.

Колин заправила локон за ухо. Этот жест заставил его улыбнуться, и он на секунду забыл о неприятной новости Пита. Она проделывала это изо дня в день, не задумываясь. Иногда ему удавалось опередить ее, и он сам поправлял этот непослушный локон.

Эймон вдруг поразился, что так хорошо успел изучить ее привычки. Более того, он переживал за нее и Эвелин, как никогда и ни за кого до этого. Ему хотелось заботиться о них, баловать, лелеять. Рядом с ними в его душе наступал покой, которого он никогда не знал. Может, он стремился к этому все время, меняя одно полушарие на другое, тогда как его счастье было у него под носом?

Ну и конечно, ферма. Он и представить не мог, что будет испытывать удовольствие и радость, возвращая прежний блеск детищу своего отца. Это было не простым вложением средств с целью получения выгоды, и он знал это. И было еще кое-что. Он хотел, чтобы у Колин с Эвелин был настоящий дом.

Однако сейчас перед ним встала новая проблема. Пит сообщил, что возникли некоторых сложности и, чтобы их решить, он срочно нужен сам. Ему не хотелось уезжать, потому что Колин и так не верила, что он способен подолгу жить на одном месте. Его отъезд может только укрепить ее недоверчивость и порвать тонкую и непрочную связь, которая только-только возникла между ними в последние несколько дней.

Он не может не вернуться в Нью-Йорк и подвести Пита. Не важно, насколько затянется его визит, но после того, как он решит все проблемы и на время отойдет от дел, он вернется и завоюет ее доверие. Сколько бы времени на это ни потребовалось, потому что она нужна ему.

Неожиданно резко Колин подняла голову и встретилась с ним глазами. На ее лице не отразилось ни смущения, ни досады, что он подсматривает за ней в такой интимный момент. Наоборот, она медленно улыбнулась ему, и улыбка была. Не только на ее губах. Она светилась в ее глазах.

Эймон улыбнулся и вошел в комнату. Эвелин пила молоко, сосредоточенно причмокивая, и этот звук привлек его внимание к груди Колин. Он опустил глаза и отметил нежный кремовый оттенок и ее приятную округлость.

Он сглотнул, с усилием отвел от нее взгляд и неловко замер, потрясенный выражением ее лица. Ее глаза смотрели на него серьезно и немного грустно, но на ее лице была любовь.

Когда он остановился рядом, она опустила глаза на дочь. Та уже утолила свой первый голод и смотрела на него почти с любопытством, продолжая забавно причмокивать. Эвелин его совершенно не боялась и не плакала, когда он брал ее на руки. Это покорило его безвозвратно.

Он протянул ей палец. Ее крошечные пальчики мгновенно схватили его и сжались в кулачок. Эймон почувствовал стеснение в груди, равное тому, которое испытывал его палец.

Эвелин закрыла глаза. Ее ручка разжалась, но сосать она не перестала.

— Сколько еще пройдет времени прежде, чем ты полностью отойдешь от родов? — негромко спросил он.

— Пока не знаю, но вряд ли еще скоро. — Она улыбнулась ему почти провокационно, тем самым давая понять, что знает, что он хочет выяснить на самом деле.

Эймон шутливо обвинил ее:

— Ты специально дразнишь меня, плутовка! Мое самообладание давно помахало мне ручкой на прощание, но я не хочу спешить, потому что боюсь, что сделаю тебе больно.

Она моргнула.

Не хочет спешить?

Он не спешит уже пятнадцать лет. Что ж, видимо, опять придется позаботиться о себе самой.

— Вообще-то, я бы не возражала, если бы ты немного поторопился, — скромно сказала она.

— Твое желание — для меня закон.

С этими словами он наклонился и поцеловал ее в полураскрытые губы. Она без промедления ответила на его поцелуй. Когда он оторвался от ее губ, у нее вырвалось:

— Учти, я очень голодная и захочу получить все сразу.

— Дорогая. — Эймон поднял ее руку и поцеловал ладонь. В его глазах сверкнули смешинки. — Возможно, в первый раз я смогу уважить твою просьбу, но только позже. Я думал о часах и днях, проведенных с тобой в постели, а то, что я мечтаю с тобой проделать, не предназначено для детских ушек.

Колин покраснела и опустила глаза, не выдержав ласковой насмешки в его глазах. Ее сердце металось, как загнанный в ловушку зверек.

Наконец-то она поверила, что ей несказанно повезло. Когда-то она мечтала услышать от него эти слова. И эта мечта сбылась. Когда она отчаянно в нем нуждалась, он появился. Свершилось простое, обыкновенное, маленькое чудо. И теперь от нее зависит, чтобы оно не исчезло так же внезапно, как возникло.

— Я верю тебе, Эймон, — сжимая его руку, сказала она. — Верю, что ты не хочешь причинить мне боли. И я очень сильно тебя хочу. Правда. Я хочу, чтобы ты знал об этом.

— Я знаю. — Он ответил на ее пожатие.

Неужели невозможное все-таки станет возможно и она будет счастлива?

Это мысль родилась в ее голове внезапно, но Колин не прогнала ее от себя сразу, позволив себе надеяться.

Надежда умерла, не успев превратиться в уверенность.

Эвелин уснула. Колин положила ее в кроватку и вышла. Дверь комнаты Эймона была открыта. Стараясь не производить лишнего шума, она кралась к его спальне. Толстый ковер заглушал шаги.

Она хотела быть рядом с ним. Может, он разрешит ей остаться у себя на ночь? Она мечтательно улыбнулась. Что может быть чудеснее? Уснуть в объятьях любимого мужчины и проснуться рядом с ним.

Как жаль, что нельзя воплотить их фантазии в реальность сегодня. Она не сказала ему об этом, но они есть не только у него.

Колин остановилась перед открытой дверью, заглянула внутрь, и ее сердце сжалось. Эймон стоял к ней вполоборота, половина лица в тени. На кровати лежал открытый чемодан.

Перед глазами встала картина еще недавнего прошлого. Она до сих пор не могла понять, что заставило ее прийти в гостевой домик в тот день. Так же как и сегодня Эймон, Адриан стоял к ней спиной, и на его кровати лежал открытый чемодан. Так же как и тогда, она испытала шок, разочарование и боль, но сейчас они были неизмеримо сильнее. Потому что она любила Эймона несравнимо больше, чем любила Адриана и чем она когда-либо сможет полюбить другого мужчину.

— Ранний вылет, любимый?

Эймон окаменел и на миг закрыл глаза. Выругавшись сквозь зубы, он повернулся к ней.

— Я собирался сказать тебе, но...

— Но подумал, что достаточно повеселился, почти соблазнив деревенскую простушку вроде меня, и пора подумать о светских львицах? Ну что ж, скатертью дорога.

На этот раз Эймон не сдержался и громко выругался.

— Не говори ерунды. Я собирался сказать тебе, что ненадолго уезжаю, но когда увидел тебя с Эви, то... — Он мучительно выдохнул.

Колин скрестила руки на груди. Вся ее поза выражала презрение, а в глазах застыл смертный приговор.

Он всматривался в нее и не мог свыкнуться с мыслью, что ошибся в ней. Неужели она совсем не доверяет ему, что готова предположить худшее и сразу вычеркнуть его из своей жизни? Неужели ферма, в которую он вложил столько труда и средств — ради нее! — значит для нее больше, чем он сам?

Эймон горько усмехнулся. О, за «Инисфри» она бы боролась, вцепившись в нее зубами! Просто так, что ли, он нашел ее на конюшне на последнем месяце беременности, когда она должна была уже быть в больнице под присмотром врачей?

В нем стал подниматься гнев. Все, все, кого он любит, любят не его, а эту чертову ферму и ради нее готовы горы свернуть! Но он-то в чем перед ними провинился? В том, что эта ферма не является смыслом его жизни?

— Хотя бы раз в жизни поверь мне, — с трудом сказал он. — Иначе у нас ничего не выйдет.

— Поверить? Может, для этого тебе сначала стоило поговорить со мной, а не собираться втайне от меня? Глядишь, я бы тебе и чемодан помогла собрать, а так... О каком вообще доверии может идти речь?