Навстречу судьбе

— Во Францию я прилетела одна, — стояла на своем Дженна, но мать Алена и здесь одержала верх:

— Но Ален встречал вас, n'est-ce pas? Он велел мне присматривать за вами, — закончила она, всем видом давая понять, что продолжать спор бесполезно.

— Вероятно, он считает меня слишком глупой, — раздраженно пробормотала Дженна.

— Нет, просто хрупкой и беззащитной, — возрази­ла Маргарита, подводя Дженну к прилавку на улице, заваленному яркими фруктами и свежими овощами. — По-моему, тут все дело в цвете вашего лица и волос, дорогая, — Ален давно ими заинтригован.

— Давно? — Дженна изумленно взглянула на спут­ницу, но ответа не дождалась. Маргарита перебирала фрукты и овощи с фанатичным усердием, она прямо-таки священнодействовала, закупая продукты, и Дженна не решилась мешать ей. Если Ален заинтригован цветом ее волос и лица с тех пор, как впервые увидел ее, почему же Маргарита сказала «давно»? Это слово явно выражало более продолжительное время. Очевид­но, Маргарита просто неудачно выразилась на чужом языке.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Несмотря на то, что Маргарита не отпускала ее от себя ни на шаг, поездка доставила Дженне огром­ное удовольствие. Позднее Маргарита посвятила ее в тайны приготовления некоторых блюд. К счастью, среди них не оказалось ни foie gras, ни трюфелей. Да­же разговор с Глином прошел успешно: Глин вернулся к прежней, спокойной и нетребовательной, манере ре­чи и признался, что сильно скучает по Дженне.

— Сколько еще продлится твой отпуск, Дженна? — пожелал узнать он. — Здесь без тебя чертовски скучно. Забавно, но прежде я никогда не замечал, в каком паршивом городишке живу. Не замечал, какой напы­щенный старый петух Нед. Без тебя я начинаю чув­ствовать себя здесь марсианином. Я даже дважды про­ехался мимо «Грей-Хаус» — чтобы посмотреть, не сто­ит ли там твоя машина. Думал, вдруг ты вернулась и не сообщила мне. Глупо, конечно, — смущенно доба­вил он.

— Ничего тут глупого нет, — успокоила его Джен­на. — Я тоже скучаю по тебе.

Она произнесла эти слова, не задумываясь, но те­перь понимала, что солгала — она просто хотела успо­коить Глина и цеплялась за прежнюю жизнь, надеясь почувствовать себя в безопасности. Дженна прекрасно понимала, почему так делает. Она слишком часто ду­мала об Алене, и это было нелепо. Между ними существуют чисто деловые отношения, и ничего более. Ка­ковы бы ни были планы Алена, в них нет места для Дженны — от нее требуется разве что сделать счастли­вой его мать, отказавшись от своей доли дома. А что касается поцелуев, разве не объяснил он, что всему виной его французский темперамент? Вероятно, фран­цузы не принимают подобные поступки близко к сердцу.

— Я вернусь через неделю, — твердо сказала Дженна Глину.

— И мы объявим о нашей помолвке.

Когда он повесил трубку после этого неожиданного заявления, у Дженны знакомо защемило сердце — возвращалось прежнее ощущение, что она поймана в ловушку, и вместе с тем в памяти всплыло прикосно­вение рук Алена. Она не сомневалась в своих чувствах к Алену, но что будет с Глином? Неужели она способ­на рисковать своей налаженной жизнью?

К вечеру она стала задремывать на ходу. В этот раз сон пришел к ней без обычных помех — образ матери не отвлекал и не тревожил ее. Но едва Дженна рассла­билась, как перед ней всплыло лицо Алена.

Прежде чем уснуть, Дженна успела задуматься о том, какой была бы ее жизнь здесь — с отцом, а не с матерью. Она выросла бы, окруженная спокойными заботами Маргариты, разумеется, скорее францужен­кой, чем англичанкой. Была бы ближе к Алену. Но все эти догадки казались бессмысленными, стоило Дженне вспомнить, что отцу она была не нужна.

На следующее утро Дженна обследовала гараж и решительно вывела из него велосипед. Под ярким сол­нечным светом она разглядела, что машина действи­тельно великолепна. Дженна стерла с велосипеда пыль и не без робости забралась на седло. Ее не смущало, что велосипед мужской. Дженна была одета в брюки и чувствовала себя совершенно уверенно, пока ее ноги стояли на земле. Поминутно спуская ноги с педалей, она потратила немало времени, катаясь во дворе и ос­ваиваясь с машиной. На шум из дома вышла Марга­рита и принялась помогать ей советами и улыбками.

Когда мать Алена наконец ушла в дом, задумчиво покачав головой и храня на лице довольное выраже­ние, Дженна решила рискнуть. Она смело направилась к ограде и только один раз была вынуждена оттол­кнуться ногой от земли. После третьей попытки она почувствовала себя увереннее и смелее — но не на­столько, чтобы выехать за ворота.

Она вовсе не боялась падения, зато сильно опаса­лась Мари, которая сегодня должна была весь день провести на ферме. У Дженны не было ни малейшего намерения выставлять себя на посмешище и давать новую пищу для сплетен Мари и Клодины. Поле за домом было совершенно ровным, и Дженна направи­лась туда. Был риск повредить велосипед во время прогулки, однако желание проехаться было слишком сильным, чтобы отказываться от него.

Дженна перетащила велосипед через ограду и по­ехала по полю, постепенно набирая скорость и радуясь движению. Механизм переключения скоростей велоси­педа оказался сложным и тугим, но после нескольких неудач Дженна справилась с ним и, сделав один круг, загордилась собой. Утро превратилось в запах травы, шорох шин и ветер, развевающий волосы. Дженна мчалась все быстрее.

Огибая дом в третий раз, она несколько переоце­нила свои силы, и велосипед завихлялся из стороны в сторону, пока она пыталась выровнять его. Так и не сумев этого сделать, Дженна повалилась на бок, но только рассмеялась, хотя сильно ударилась о землю, а сверху ее придавил велосипед. Она не досадовала. Ничто не могло лишить ее радости в это чудесное утро, и Дженна напрочь забыла про ехидную Мари, должно быть злорадно наблюдавшую за ее падением.

Однако наблюдала за ней вовсе не Мари. Дженна лежала, глядя в небо, вдыхая аромат травы и улыбаясь самой себе. Она даже не стала сталкивать с себя вело­сипед. Он был совсем не тяжелый, но, чтобы отодви­нуть его, надо было подняться. Охваченная приятной усталостью, Дженна не шевелилась, глядя на плыву­щие высоко в небе белые облака.

Всю нелепость своей ребяческой выходки она осо­знала, только обнаружив, что над ней возвышается Ален, разглядывая ее прищуренными насмешливыми глазами. Губы Алена подергивались и изгибались, словно он старался сдержать смех.

— Зрелище не захватывающее, но достойное вни­мания, — заметил он.

Ален стоял, засунув руки в карманы. Дженна поня­ла, что слишком увлеклась и даже не услышала шум подъехавшего автомобиля.

— Сегодня же еще только пятница, — пробормота­ла Дженна, уставившись на, него и прикрывая ладонью глаза.

— Иногда у меня выдается свободное время, — серьезно ответил Ален. Глаза его по-прежнему сме­ялись, и Дженна внезапно вспыхнула, представив себе, как выглядит сейчас, валяясь на траве, придавленная средством передвижения.

Едва она пошевелилась, чтобы подняться, Ален на­гнулся и отодвинул в сторону велосипед, но, прежде чем Дженна встала на ноги, он подошел поближе, сел на траву и взглянул сверху в ее пылающее лицо.

— Похоже, мне не следовало брать велосипед… — беспокойно начала Дженна.

— Я не против, — Ален лениво пожал плечами, — я не собираюсь участвовать в гонках «Тур де Франс». А вот вы могли бы. Я видел ваш последний круг по полю.

— Кажется, я испортила велосипед, катаясь по тра­ве, — настойчиво повторила Дженна. Вставать она не спешила. После долгих дней ожидания Ален появился слишком внезапно, и Дженна должна была признать­ся, что просто хочет посмотреть на него подольше.

— Я включу это в счет, когда вы будете уезжать, — пробурчал Ален. Их взгляды встретились. Ален отки­нулся, опершись на локти, и уставился на верхушки деревьев, внезапно посерьезнев. — Я уже успел пови­даться с матерью. Вы сделали ее счастливой, Дженна, вы вернули ей смысл жизни.

— Я рада этому, — призналась Дженна. — К сожа­лению, скоро мне придется уехать.